Шагнув в темноту, он аккуратно прикрыл за собой дверь — хотя куда естественнее было бы хлопнуть ею так, чтобы содрогнулся весь дом. Но пятьдесят лет назад одна высокая злая женщина надавала ему по ушам за то, что он хлопал дверью, и, хотя Торстерн сам того не сознавал, уши его горели до сих пор.

Двигаясь вдоль стен, Торстерн как можно быстрее зашагал по дороге. Теперь ничего нельзя было разглядеть дальше трех ярдов, и он чувствовал себя почти слепым.

Он то и дело останавливался, вслушиваясь в то, что творилось в тумане, потом поспешно шел дальше. В это время вряд ли можно было кого-нибудь встретить, кроме неугомонных неспящих или же прогуливающихся патрулей. Торстерн уже потерял счет пройденному, как вдруг слева послышались чьи-то шаги.

— Кто здесь? — крикнул он, приложив ладони ко рту.

Шаги зазвучали быстрее. Из желтой дымки появился патруль — шестеро, все с оружием.

— Что случилось?

— Я знаю, где искать Дэвида Рэйвена!

Чарльз наконец перестал внимательно прислушиваться.

— Он изо всех сил пытается вспомнить — но не может. В голове его сплошной туман. Скоро он сдастся и отправится домой.

Скрестив толстые ноги, Чарльз погладил живот.

— Когда он хлопнулся без чувств в дверях, я сперва решил, что это ты им овладел. А потом услышал в твоих мыслях удивленный возглас.

— А я думал, что им овладел ты,— нахмурился Рэйвен.— Хорошо, что я успел вовремя, не то ему пришел бы конец.

— Да, сердечный приступ,— Глаза Чарльза вспыхнули.— Еще один подобный фокус, и об этом станет известно всем.

— Кое-кто оказался весьма неосмотрительным,— серьезно произнес Рэйвен.— Кое-кто обладает весьма ограниченным кругозором и ждет не дождется, чтобы ему преподали урок. Эго плохо, очень плохо. Такого не должно повториться.

— Он долго держался и крайне неохотно уступал; так что крайне трудно было устоять перед соблазном,— напомнил Чарльз с видом человека, готового объяснить что угодно,— Словом, потенциальному императору Венеры очень повезло. Иначе он мог бы быстро отправиться на тот свет. Что ж, он жесткий человек, и ему не занимать силы духа. Ничто другое не могло напугать его настолько, чтобы он пошел хоть на малейшие на уступки. Может, все случившееся к лучшему. Главное — у него не осталось никаких воспоминаний о том, что произошло на самом деле.

— Возможно, ты прав. Если бы он умер, у нас было бы куда больше неприятностей. Пришлось бы иметь дело с Уолле нкот-том и, вероятно, с двумя другими двойниками, любой из которых с легкостью мог бы занять кресло босса, введя в заблуждение всех, кроме телепатов. К тому же вполне может существовать тайный список умников, не являющихся мутантами, которых Торстерн назначил своими преемниками. Один-два из них могут находиться на Марсе. То, что Торстерн сдался, спасло нас от множества хлопот. Иначе нам пришлось бы идти до конца.

— Да, он сдался, но не до конца,— заметил Чарльз,— Он не мог отогнать кое-какие мысли, пока брел по дороге.

— Я их слышал.

— Он упрям, чтобы не сказать больше. Во-первых, он оставляет за собой право послать свои обещания к чертям, как только найдет способ полностью защититься от мутантов. Вероятность подобного он оценивает как один к миллиону и тем не менее надеется даже на столь ничтожный шанс. Во-вторых, он оставляет за собой право пинком отправить тебя в соседнюю галактику, едва придумает, как это сделать.

— И это еще не все,— добавил Рэйвен.— На основании доступных нам фактов можно предположить, что он свяжется непосредственно с Мировым Советом, раскритикует Уолленкотга, от всей души проклянет подпольное движение, посокрушается по поводу их злодеяний, посочувствует Земле и предложит положить конец всему сопротивлению в обмен на достойную компенсацию. Он попытается продать свою капитуляцию Земле и получить взамен неплохую прибыль.

— Он и впрямь на такое способен!

— Пусть. Это не наше дело. Главная цель достигнута, что важнее всего.

Рэйвен ненадолго задумался.

— Торстерн вряд ли захочет разрушить свою организацию. Он отзовет своих псов, но не станет разгонять свору. Единственное, на чем он может успокоиться,— это собрать свору побольше и получше, открыто и легально. Проделать такое он может только одним способом — с ведома и одобрения самых влиятельных из его недавних противников, включая Герата и нескольких членов Мирового Совета.

— С какой целью? Они ничего не знают о денебианах, поэтому...

— Я сказал Торстерну, что человечество найдет выход из своих проблем. Он мог запомнить эти слова. Он ничего не знает о денебианах, как ты заметил, но может решить — и убедить других, — что час испытаний настал. Пешки против мутантов! Зная характер Торстерна, я уверен, что он считает людьми лишь себе подобных, в то время как мутанты для него — не люди или квазилюди.

— А! — прищурился Чарльз.— В наши дни полно нетерпимости. И незачем подпитывать ее еще больше.

— Кому об этом знать, как не нам? — пожал плечами Рэйвен.— Посмотри, чего он добьется, если сможет наладить сотрудничество с единомышленниками с Марта и Земли, объединив силы трех планет в деле истребления мутантов: у него снова появится личная армия, на этот раз состоящая из подобных ему пешек. Он удовлетворит свое тщеславие и ненависть к мутантам и получит средства для оправданного устранения главного источника угрозы себе самому. Такая мысль не может не прийти ему в голову — рано или поздно. У него хватит на это ума и смелости, и он крайне упрям.

— Это будет непросто. Мутантов не так много, но их достаточно, чтобы превратить их уничтожение в немалую проблему.

— Численность — это еще не все,— заявил Рэйвен, прислонившись к углу стола. — Я вижу два препятствия, и оба очень серьезные.

— Какие же?

— Первое: они могут истребить лишь известных мутантов. А сколько существует неизвестных? Сколько мутантов ничем не выделяются среди обычных людей и останутся неопознанными до конца жизни?

— В таком случае задачу невозможно выполнить до конца. Может, Торстерн вообще не возьмется за это дело, если поймет, что не сможет его завершить.

— Может быть,— с некоторым сомнением согласился Рэйвен.— Препятствие номер два — естественное следствие сосуществования цивилизаций на трех планетах. Предположим, Торстерн попытается убедить устроить погромы одновременно на всех трех с целью избавить человечество от чересчур умных. Каждая из планет тотчас заподозрит в этом ловушку. Если она уничтожит своих мутантов, в то время как две другие планеты не станут этого делать...

— Взаимное недоверие,— понимающе кивнул Чарльз.— Ни одна из планет не пойдет на риск, который может поставить ее в крайне невыгодное положение по сравнению с другими.

Он снова задумался.

— К тому же риск весьма немалый. Что, если две планеты уничтожат своих мутантов, а третья — нет? Сколько времени пройдет, прежде чем она получит полную власть над двумя другими? В подобном случае я могу даже предположить, какая планета будет этой третьей и кто будет над нею властвовать.

— Все три планеты придут к тем же самым выводам. Земляне и марсиане нисколько не глупее венерианцев. Поэтому, как

бы ни повел себя Торстерн, перед ним встанет нелегкая проблема. Правда, он из тех людей, что любят нелегкие проблемы, считая их вызовом своим способностям. Думаю, мы о нем еще услышим.

— Я тоже так думаю. К тому же, Дэвид, мы значимся первыми в его списке на всеобщее уничтожение.

Живот Чарльза затрясся от негромкого смеха.

— Если, конечно, у него получится уничтожить всех мутантов.

— Я возвращаюсь на Землю. Спасибо за гостеприимство.

Рэйвен заглянул на кухню и сказал Мэвис:

— Пока, милашка!

— Скатертью дорога, зануда!

Мэвис притворно нахмурила брови, что нисколько не сбило его с толку.

Скорчив в ответ сердитую гримасу, Рэйвен беззаботно помахал Чарльзу и вышел со словами:

— Увидимся в морге, приятель!

— Обязательно,— пообещал Чарльз, словно с нетерпением предвкушая подобную встречу.