Человек на экране перестал ухмыляться и хрипло рассмеялся.

— Очень умно с вашей стороны. Но сами видите, куда это вас привело. Попробуйте загипнотизировать сканер.

— Похоже, вы считаете, что быть гипнотизером — преступление,— парировал Рэйвен, умело ударив в больное место типичной пешки.

— Преступление для гипнотизера — использовать свои способности в незаконных целях,— возразил человек на экране.— И, на тот случай если вы этого не знаете, вламываться в частные владения — тоже преступление.

— На мой взгляд,— прорычал Рэйвен, сознавая, что попусту тратит время,— преступление — когда какая-то тупоголовая мелкая сошка развлекается, словно мальчишка, наплевав на собственного босса!

Лицо Рэйвена помрачнело.

— Мы пришли поговорить с Торстерном. Лучше позови его, прежде чем тебе настучат по мозгам.

— Ах ты, болтливая вонючка! — покраснев, начал тип на экране.— Да я...

— Что — ты, Винсон? — послышался из громкоговорителя низкий звучный голос,— Потерять самообладание — большая ошибка. Нужно всегда держать себя в руках. Всегда, Винсон. С кем ты разговариваешь?

Чарльз слегка толкнул Рэйвена в бок.

— Похоже, это и есть всемогущий Торстерн.

Человек на экране повернулся в сторону. Теперь у него был виноватый вид.

— Какие-то двое мутантов, сэр. Невесть как прорвались сюда, но мы задержали их в десятой комнате.

— В самом деле? — спокойно, неторопливо спросил голос.— Они дали объяснения своему безрассудному поступку?

— Они утверждают, что хотят поговорить с вами.

— О господи! У меня нет никаких причин потакать их желаниям. Напротив, это могло бы создать прецедент. Мне пришлось бы вести разговоры по душам с каждым эксцентриком, который сумел бы сюда пробраться. Неужели они думают, что у меня нет других дел?

— Не знаю, сэр.

Неожиданно невидимый собеседник передумал.

— Что ж, если такие случаи не будут повторяться, я мог бы выслушать этих двоих. Есть крошечный шанс, что я узнаю от них что-нибудь полезное. Но если окажется, что я зря потратил время,— пусть пеняют на себя.

— Да, сэр,— последовал услужливый ответ.

Первое лицо исчезло с экрана, сменившись другим — крупным, сильно вылепленным, с квадратной челюстью. Торстерн был далеко не молод — густая копна совершенно седых волос, глубокие мешки под глазами,— но выглядел по-своему привлекательно. На его лице были написаны ум и тщеславие.

Задержав внимательный взгляд на Чарльзе, рассмотрев его с ног до головы, Торстерн взглянул на Рэйвена и без малейшего удивления сказал:

— Я вас знаю! Всего несколько минут назад я получил вашу фотографию. Вас зовут Дэвид Рэйвен.

Рэйвен спокойно посмотрел Торстерну в глаза.

— И зачем, черт возьми, вам понадобилась моя фотография?

— Мне она была совершенно ни к чему,— парировал Торстерн, которому хватало сообразительности не реагировать даже

на косвенные намеки.— Мне подсунули ее наши власти, которые на этой планете действуют достаточно расторопно. Ваше фото распространяют повсюду; судя по всему, нашей полиции очень хочется до вас добраться.

— Почему, хотелось бы знать? — с деланым удивлением спросил Рэйвен.

— Человек, занимающий мое положение,— откашлявшись, продолжал Торстерн,— оказался бы в весьма неловкой ситуации, если бы выяснилось, что он укрывает разыскиваемого преступника. Поэтому, если вам есть что сказать, говорите побыстрее, ибо времени у вас мало.

— А потом?..

Торстерн выразительно пожал широкими плечами, словно римский император, опускающий большой палец.

— Полиция вас заберет, и на том мои обязательства закончатся.

Это было сказано так, словно у Торстерна имелись особые, тайные, причины, по которым он мог считать себя свободным от любых обязательств. У него был вид человека, который держит в кармане всю полицию. Ему достаточно было кивнуть, чтобы кого-то арестовали; подмигнуть, чтобы кому-то обязательно выстрелили в затылок якобы при попытке к бегству. Было совершенно очевидно, что Торстерн обладает властью, притом немалой.

— А вы интересный человек,— с неприкрытым восхищением разглядывая Торстерна, заметил Рэйвен.— Очень жаль, что вам так хочется нам помешать.

— Вы ведете себя чересчур нагло,— заявил Торстерн.— Причем намеренно. Вы надеетесь сбить меня с толку, пытаетесь вывести из себя; но я не настолько глуп. Неблагоразумные эмоции — роскошь, которую может позволить себе лишь дурак.

— Но вы же не отрицаете, что упрек, который я бросил в ваш адрес, справедлив?

— Я не могу ни признать, ни отрицать полную бессмыслицу.

— Что ж,— вздохнул Рэйвен,— если такова ваша позиция, наша задача усложняется, но ее все равно необходимо выполнить.

— Какая еще задача?

— Убедить вас прекратить необъявленную войну, которую вы ведете против Земли.

— О господи! — Торстерн притворно возвел глаза к небу.— Вы и в самом деле думаете, что я поверю, будто Земля послала мелкого преступника вести переговоры с деловьм человеком о некой фантастической войне?

— Война идет, и вы ведете ее с помощью ваших здешних и марсианских марионеток.

— Какие у вас доказательства?

— Доказательства не нужны,— бесстрастно произнес Рэйвен.

— Почему?

— Потому что вы знаете — это правда, хотя и не хотите признаться. Доказательства нужны лишь для того, чтобы убедить других. Но других здесь нет. Все, что здесь говорится,— исключительно между нами тремя.

— Как человеку с достаточно широкими деловыми и финансовыми интересами,— зловеще проговорил Торстерн,— мне неоднократно приходилось становиться мишенью для всевозможных сплетен и оскорблений. Я к ним привык, и они меня нисколько не трогают. Это цена, которую приходится платить за успех. Завистники и недоброжелатели всегда есть и будут среди нас, и я считаю их недостойными даже презрения. Но я должен признать, что неприкрытое и полностью необоснованное обвинение в тайном разжигании войны — самое возмутительное из всех оскорблений, какие мне до сих пор доводилось слышать.

— Это обвинение вовсе не фантастическое и не необоснованное,— возразил Рэйвен.— К несчастью, это печальный факт, и в любом случае вы нисколько не оскорблены. Собственно, в глубине души вы гордитесь этим. Про себя вы радуетесь, что нашелся кто-то достаточно сообразительный, чтобы распознать в вас крупную шишку. Вам доставляет удовольствие мысль о том, что вашей разрекламированной марионетке Уолленкотту не удалось привлечь безраздельное внимание к своей персоне.

— Уолленкотг? — равнодушно переспросил Торстерн.— Кажется, я начинаю кое-что понимать. Судя по всему, Уолленкотг — как всегда, напыщенный демагог — наступил кому-то на мозоль. Так что вы по глупости пошли по ложному следу и вместо Уолленкотга явились прямо ко мне.

— У меня нет привычки вынюхивать ложные следы,— пошевелившись на стуле, проворчал Чарльз.

— Вот как? — Торстерн снова пристально посмотрел на него, но ничего не увидел, кроме толстяка с добродушным пухлым лицом и тусклыми глазами.— Так это вам я обязан такой честью — что меня назвали главной движущей силой несуществующей войны?

— Если это можно назвать честью.

— В таком случае, сэр, вы не только дурак, но еще и опасный дурак! — Торстерн пренебрежительно махнул рукой.— Я не могу терять время на дураков. Лучше будет, если вами займется полиция.

Приняв суровый вид, Торстерн холодно закончил:

— Как добропорядочный гражданин, я полностью доверяю нашей полиции.

Чарльз презрительно фыркнул.

— Естественно, вы имеете в виду тех, кому платите. Про них мне хорошо известно. Их на этой планете боятся, и не без причин.— Неожиданно черты лица Чарльза обострились, на мгновение в нем не осталось ничего от потешного толстяка. — Но мы их не боимся!

— Возможно, вам придется изменить свое мнение.

Торстерн снова перевел взгляд на Рэйвена.

— Я отвергаю все ваши бессмысленные обвинения, и кончим на том! Если Земля считает нужным вновь заявить о своих правах на Венеру — пусть делает это положенным путем. Без сомнения, их беспокоит Уолленкотг. Как они намерены с ним разобраться — проблемы землян, а не мои.