Завтра не придет -

лишь трава разлуки высока…

… - Наурэ, я должна сказать тебе. Эленхел догонит нас позже.

— Почему она не идет со всеми?

— Она нездорова. Учитель велел мне передать, чтобы мы уходили без нее. Дней через двенадцать она найдет нас.

— Так пойдем к ней, — недоуменно дернул плечом Альд. — Что мы стоим-то — может, помочь чем надо?

— Не надо, — поспешно ответила Аллуа. — Не надо, Учитель о ней позаботится… или ты что, думаешь, из тебя целитель лучше, чем из него?

Она даже улыбнулась. Краем глаза заметила, как Моро отвел взгляд. Не поверил. На то и видящий. Это у Элхэ как-то получается — видящих обманывать, подумала беспомощно, а у меня вот — нет. Ну, промолчи, ну, что тебе стоит… Моро?

Промолчал.

— Ну, если так… — Наурэ вздохнул. — Что же, на рассвете — в дорогу.

«…Скорой была первая победа Воинства Запада, и прислужники Мелькора бежали пред лицом их в Утумно. Тогда Валар прошли по Средиземью, и поставили они стражу у Куивиэнен; и потому Квэнди не ведали ничего о великой Войне Могуществ — только земля содрогалась и стонала под ногами их, и двинулись воды с места своего, а на севере горели огни, словно бы от великих костров. Долгой и тяжкой была осада Утумно, и много было пред вратами этой твердыни битв, о коих неведомо эльфам, ибо лишь молва дошла до них…»

Потом, века спустя, прочтя эти слова, записанные Румилом, Отступник скажет ему — благодарю и за эту правду.

Потом люди Севера будут обходить стороной развалины Хэлгор, и никто не посмеет сорвать черный мак на Поле Крови.

Потом двое видевших смерть будут против воли снова и снова возвращаться памятью к этой битве, перебирая режущие осколки воспоминаний…

Потом.

…Он шел вперед, навстречу воинству Валинора. Безоружный.

Шел медленно, все еще пытаясь дотянуться, соприкоснуться мыслью, объяснить — остановить то, что должно было произойти сейчас: зная, что бесполезно.

Потому что, увидев Искаженных-"охранителей", Изначальные не верили уже более ничему и тех же Искаженных видели сейчас в Эллери.

Потому что слово Силы уже летело стремительной стрелой, и за его спиной вскрикнул кто-то, ударила в открытое горло острая боль — он остановился, натолкнувшись на незримую стену.

Искажение не должно существовать.

Искаженные должны перестать быть.

Это Закон.

…Она успела только краем глаза заметить двоих майяр в алых и багряных, цвета незагустевшей крови, одеждах, — двойную вспышку стали, — и тело опередило разум, одним прыжком она оказалась слева от Тано, вскинув руку в отвращающем жесте, — и тяжелый удар отбросил ее назад, следом — второй, она не успела еще осознать боли, когда начала медленно оседать на землю, а с двух сторон рванулись Нээрэ и Ортхэннэр: огненный дух — с бешеным ревом, подобным грохоту обвала, Сотворенный — молча, с перекошенным страшным лицом; сильная рука подхватила ее, падающую…

И тогда пришла боль. Разорвалась двумя жгучими комками — под ключицей и слева в груди, и мир заволокла кровавая пелена, а потом из нее выплыло лицо…

Дети Звезд называли смерть — Энг. Смерть, как и Любовь, в Арте — мужское начало.

Она смотрела в лицо своей Смерти, в Его огромные глаза, сухие и темные, и не было уже сил позвать Его по имени, и только взглядом она молила — подожди, еще немного — подожди, я должна, мне нужно успеть, успеть сказать, подожди…

— Ты… не…ранен?

Она закашлялась, яркая кровь потекла по подбородку, по груди.

— Зачем ты, — беспомощно выдохнул Изначальный, — зачем, я же просил…

— Больно… — простонала она.

— Зачем…

— Файэ… файэ-мэи, — с трудом выговорила, — и, склонившись к самым ее губам, он не услышал — ощутил — последним дыханием: — …мэл кори…

Золото мое — ковылем да сухой травой,

Серебро мое разменяли на сталь и боль;

Струны не звенят, ветер бьется в небесах…

Не тревожь меня -

лишь ладонью мне закрой глаза…

…боль.

И гнев.

…иссиня-белые молнии срываются с ладоней, хлещут ледяной плетью, оплетают воинов Валинора, обращая в лед, в холодный прах тех, кто стоит перед тобой; и яростнее молний — глаза, черные, нестерпимо черные, как кипящая смола, со дна которых поднимается страшное багровое пламя, и губы, изломанные чудовищной усмешкой-оскалом, горячими горькими сгустками крови выплевывают слова, которых нет ни в одном языке — меч Силы ложится в руки…

А они идут. Сквозь молнии и лед, размеренно, неотвратимо — идут, повинуясь воле Могуществ: бессмертные, несущие гибель.

Ярость.

И боль…

…стремительный смерч, волна огня, оставляющая за собой спекшуюся выжженную землю и тонкую невесомую пыль — горячую пыль, в которой смешался прах Сотворенных с пеплом сгоревшего лилового и белого вереска…

Потом, через десятилетия, на пустоши снова вырастет вереск. Он будет пурпурным и темно-красным, и соцветия его будут как стылая кровь.

Потом…

А они идут. Сквозь темное пламя и огненный дождь, ступая по стылому праху — они идут, солдаты Валинора, идут — и нет силы, которая может остановить их, пока есть те, кто посылает их в бой.

…ярость.

И Смерть.

Не та смерть, которая есть путь к возрождению, обновлению и новой жизни: Смерть, не оставляющая за собой ничего, кроме спекшейся от чудовищного жара земли, невозможный, невероятный вихрь огня и льда, — Смерть, которая стремится дотянуться не до Сотворенных — до Сотворивших. Сила — клинок, готовый обрушиться на этот мир: потому что — зачем быть миру, где бессмертные убивают детей, твоих детей, тех, кто посмел выбрать, — тех, кто беззащитен перед Могучими?!.

Боль.

Смерть.

Клинок…

…и ты стоишь в безвременье с занесенным мечом, готовым обрушиться на этот мир, — потому что, уничтожив Изначальных, ты обратишь в ничто и сотворенное ими, — потому что, только уничтожив мир, можно уничтожить Силы мира: Землю, Камень, Воды, Воздух, Сны и Память, Закон…

Себя самого.

Потому что сейчас ты — ледяной ветер, плавящийся камень и горящая земля, вода, ставшая жгучим паром, небо, пролившееся дождем серным и огненным, — Закон, обернувшийся карой, Сон, ставший кошмаром. Жизнь, обратившаяся в небытие, — мир, рушащийся, как пылающая башня, — в себя.

Все это — ты.

Но это неважно.

Все — неважно.

Несправедливо?

Жестоко?

Загляните в лицо тому, на чьих глазах только что убили его детей, скажите ему — ты несправедлив, нужно попытаться понять…

Скажете?!.

…черный меч бесконечно и стремительно начинает опускаться над миром — неотвратимо, как неотвратима молния, бьющая в дерево, как неотвратима смерть для живущих-во-времени, как неотвратимо само Время…

…но перед тобой стоит она — хрупкая девочка в черном, чьи волосы — водопад серебра, чьи глаза — зимние горные реки и вечные ледники; пронизанная солнцем листва на ветру — и темная хвоя сосен на склонах гор; золото-зеленые теплые воды моря — и бездонная глубина лесных озер; вечернее небо, когда глубокая синева и закатное золото сливаются воедино, последний изумрудный луч солнца над морской гладью; и застывшие прохладные слова Земли, отполированные бесконечно нежными прикосновениями волн — гелиотроп, шелковый малахит, зеленый турмалин, изумруд, хризолит, хризопраз, бирюза…

Глаза, которые ты закрыл мгновение — или века назад.

Она не пытается заслониться или остановить удар: просто стоит, опустив тонкие руки, чуть разведя открытые, беспомощно удивленные ладони.

Стоит.

И смотрит.

Она не говорит ничего: просто стоит перед тобой. И ты понимаешь, что должен убить ее, что она должна умеретьснова,чтобы не стало Сил мира.

И опускается меч…

…не нанеся удара.