"Вот только чего он хочет от меня и как долго еще будет проверять меня на верность слову?" — в который раз задавался вопросом князь Юрий Всеволодович и не находил ответа.

Такая настойчивость и обстоятельность со стороны черного шамана говорила только о том, что предложение будет поистине грандиозным. Но в чем оно заключается?! И не придется ли для этого продать душу Дьяволу?..

Хотя то, что черный шаман его слуга, великий князь не верил. Но его беспокоило, что церковники начали говорить о нем в подобном ключе, и чем дальше, тем громче и ядовитей станут слова, а это может плохо сказаться на самом князе, когда тайное станет явным. Оставалось только надеяться, что Куман-Ворон это понимает и учитывает в своих планах, а значит знает как преодолеть негативное впечатление о себе.

— Княже?.. — вырвал из задумчивого состояния великого князя боярин Дмитрий Вышенский.

— Сообщите всем, завтра выступаем! Идем на Булгар!

Хан Ибниамин находился вне себя от ярости. А как иначе, если половецкая орда кою так ловко привлек на его сторону мудрейший Фархетдин, пошла под руку его злейшего врага? Конечно, это было не предательство, ведь прежний хан Юрий мертв, но от этого совсем не легче. Ведь половецкие орды даже не измотали друг друга в сражении. А все этот черный шаман, что своим колдовством добивается побед с минимальными потерями… И теперь вместо десяти тысяч степняков на Булгарию накатывает минимум пятнадцать. Именно минимум. В последние дни стали поступать данные, что появились желающие примкнуть к такому войску отряды из других ханств и просто банды степных бандитов, так что вполне вероятно, что непосредственно к восточной границе Булгарии подойдут все двадцать тысяч!

"Проклятый Куман-Ворон, да поразит тебя Аллах!" — бесился булгарский правитель.

Плюс к этому с запада уже вторглось двадцать пять тысяч русичей и их число так же продолжает расти. Каждый день к армии вторжения примыкают ватаги откровенных банд, отрядов ушкуйников и дружины мелких князьков решивших поправить свои финансовые дела за счет грабежа. Так что ожидалось, что очень скоро войско под командованием великого князя Владимирского Юрия Всеволодовича достигнет минимум тридцати тысяч человек.

"Итого в Булгарию вторгнется около пятидесяти тысяч", — сделал не хитрый подсчет булгарский хан и погрустнел еще больше.

Это была более чем существенная цифра.

Осталось уточнить, сколько может выставить Булгария, чтобы попытаться отразить это нашествие.

— Что скажешь, Шайгардан? На что мы можем рассчитывать?

— Великий хан, мне нечем вас порадовать, — поклонился командующий. — Как и прежде мы можем рассчитывать на десять тысяч тяжелой конницы и до двадцати тысяч легкой кавалерии.

Хан понятливо кивнул. Десять тысяч тяжелой кавалерии это дружинники беев и беков имеющих хорошую броню из железа и защиту7 для коней. Ну а легкая кавалерия это те же пастухи у которых в лучшем случае кожаный доспех, а то и вовсе войлочные стеганки.

— Пехота?

— Муллы хорошо постарались, великий хан, и для борьбы с неверными встало уже более пятидесяти тысяч человек и число ополченцев растет, но…

Шайгардан только скривился и пожал плечами.

Хан Ибниамин снова понятливо кивнул. Он тоже был невысокого мнения пехотного ополчения большая часть которого состояла из крестьян. Ведь мало того что у них из защиты имелись лишь щиты, а из оружия дубины да копья так они в принципе не имели никакого понимания, что такое война. Это просто неуправляемая толпа, которую в лучшем случае можно послать вперед, о каких-то маневрах можно даже не мечтать.

Про эффективность тоже можно забыть. Много крестьяне без доспехов с одними дубинами да копьями не навоюют. Один даже не самый лучший ушкуйник с легкостью справится с десятком таких ополченцев.

Единственное как можно использовать эту толпу; это чтобы она сдержала первый натиск и не побежала от первого же удара. А пока вражеская армия врубившись в ополчение завязнет, можно атаковать профессиональными хорошо оснащенными и вооруженными отрядами.

Что касается стойкости ополчения, то тут все на совести мулл. Они должны завести толпу до такого состояния религиозной фанатичности, чтобы люди перестали ценить свои жизни и бросались на врага даже будучи смертельно ранеными.

С этим вопросом Ибниамин-хан и обратился к верховному муфтию Булгарии:

— Сможете воодушевить народ до такого жертвенного состояния?

— Мы сделаем все возможное, великий хан. — чуть поклонился Абельджалиль ибн Ибриз. — И если одних призывов будет недостаточно, то используем дополнительные средства…

И снова хан Ибниамин понятливо кивнул. Знал он что собой представляют эти так называемые дополнительные средства. Добавят такое "дополнительное средство" в виде порошка в еду или питье и… приказывай такому человеку что хочешь, хоть себя прирезать и ведь прирежет.

Грязное средство, что уж тут говорить, но так и положение государства в целом крайне серьезное. Собственно говоря вопрос сейчас стоит ребром, будет ли вообще существовать Булгария или она погибнет под пятами и копытами лошадей неверных и для выживания все средства хороши.

— Какую тактику и стратегию для отражения нападения неверных ты можешь предложить Шайгардан? — спросил хан Ибниамин, подойдя к столу, на котором лежала карта булгарских земель и прилегающих территорий. — Все ранее составленные планы в которых учитывалось наличие на нашей стороне орды хана Юрия рухнули. Теперь мы можем рассчитывать только на свои силы. Может, имеет смысл имеющимися силами ударить на опережение по кому-то одному, не дожидаясь их воссоединения? Может по русичам? Они самые опасные ибо умеют брать города… И если мы суем разбить их в поле, то и со степняками разберемся…

Хотя, откровенно говоря, таковой уверенности у хана не было, а все из-за черного шамана. С его вмешательством вообще уже ни в чем нельзя быть уверенным. Все при обычных обстоятельствах отменно работающие схемы в его случае ломаются.

Командующий после короткой паузы, отрицательно мотнул головой.

— Боюсь, великий хан, мы просто не успеваем. Пока сблизимся с теми же русичами на западе, нам в спину ударят половцы. Без пехоты бы успели сблизиться и ударить, но мы понесем слишком большие в самых боеспособных отрядах. Так что без пехоты что свяжет основные силы русичей с ними биться нет смысла…

Хан Ибниамин кивнул.

— Более того, — продолжил Шайгардан, — на месте Владимирского князя я бы всячески избегал боя дожидаясь подхода степняков и если пойдем на него с пехотой, то…

— Я понял. — глухо сказал хан, нервно дернув щекой. — Значит, по твоему мнению бой надо принимать у города?

— Да, великий хан, это самая для нас выгодная и пожалуй единственная позиция, что позволит как минимум избежать быстрого поражения. А уже по результатам оитвы, нужно думать, как действовать дальше.

Хан Ибниамин скрежетал зубами и едва сдерживался от более активного выражения чувств. Позиция может быть и выгодная, да вот только пока армии вторжения доберутся до городов и произойдет сражение банды ушкуйников на западе и отряды степняков на юго-востоке вычистят все прилегающие территории и угонят население, почему собственно армии и движутся медленнее, чем могли бы.

Но сделать с этим он действительно ничего не мог. Стоит только распылить силы. Чтобы начать бороться с этими людоловами, так появится вероятность того, что собрать их в нужный момент в единый кулак уже не удастся. Вот и приходится жать врага глядя на его бесчинства в надежде все закончить в одной битве.

Тем временем две армии русичей и половцев продолжали сжимать Булгарию в своих тисках, не встречая большого сопротивления. А то что сильно сопротивлялось, например крепости коих хватало на торговых маршрутах, банально сжигалось.

Да и о каком по настоящем}" серьезном сопротивлении могла идти речь, когда хан Ибниамин стянул все силы к столице буквально лишив все поселения всех, кто мог сражаться? Так что деревни и поселки моментально брались на меч и саблю, а тех жителей, что не сбежали в леса уводили в полон. Да и тех кто сбежал настигали летучие отряды людоловов ведомые лесовиками.