Но даже шаманы не могли сравниться в самоконтроле с оборотнями. Сколько прошло лет, прежде чем первые сдались и приняли-таки свой истинный облик? Пять? Семь? Тот звереныш, который сумел сбежать, как заклинание повторял одну и ту же фразу. "Я — человек," — твердил он сутки напролет. И другие повторяли. Повторяли они это и после того, как гаденыш сбежал. Возможно, дети и не знали о своей природе, но тогда тем более странно, что звериная сущность никак не желала откликаться и избавить их от боли. Одна простая фраза "Я — человек" на много лет задержала воплощение плана мести. Сколько воплощений сменилось за это время? Сколько тел, мыслей и чувств еще предстоит примерить, прежде чем найдется подходящее? Одному из них повезло найти такое еще тогда, но с тех пор никого подобного обнаружить не удалось. Расставшись со своей душой, тело какое-то время продолжало существовать нормально, но потом состояние резко ухудшалось и приходилось менять оболочку.

В теории идеально могли бы подойти вампиры, ведь по факту они были нежитью, но, во-первых, трудно предположить, как поведет себя такое тело, если произойдет подмена сущности, во-вторых, вампиров сложно поймать, ну и в-третьих, они плохо переносят солнечный свет, а ограничивать свое существование исключительно ночным временем суток — удовольствие сомнительное. Эмир был своего рода экспериментом, если с ним все сложится хорошо, можно будет рассмотреть вариант использования тел вампиров в качестве сосудов.

А пока что нужно добраться до глав Домов, меняя воплощения одно за другим. И сегодня предстояло поменять тело Эльзы на тело Илая. Поначалу было обидно, но хорошенько все обдумав, она решила, что, перевоплотившись в шамана, сможет подобраться ближе к своей сопернице, и уж тогда-то Кира за все поплатится.

Сан устал. Днем ему удалось перехватить пару часов сна, и этого было мало. Особенно после той порции боли, которую он получил от Рико. Но это сейчас не имело значения. Как можно скорее отыскать Тайё — вот что ему действительно было нужно. Он единственный знал, что на самом деле происходило в том лагере и кто всему виной, он единственный мог пролить свет на то, что происходит в Гесане сейчас. Он единственный из друзей, о судьбе которого Сан совершенно ничего не знал.

Он написал на белом листочке для заметок "Илай Валенс, наследник Дома детей Северных склонов" и протянул бумагу Дрейку:

— Узнай об этом парне все, что сможешь. И как можно скорее. Вопрос жизни и смерти. А. Да. Ребятам скажи, что планы изменились. Рико не сможет взять их в патруль, но это пока не поймают убийц, так что, пусть не расстраиваются.

Дрейк только кивнул в ответ, убрал записку во внутренний карман темно-серого пиджака и ушел.

Сан был искренне благодарен судьбе за такого помощника. Несколько лет назад, когда "LOFT" только-только открылся, Дрейк пришел к нему в поисках хоть какой-нибудь работы. Тощий лопоухий мальчишка одним только своим видом пробивал на слезу. Сан взял его и не пожалел. Парень оказался трудолюбивым и сообразительным, как выяснилось потом, имел тягу к знаниям, но что еще более важно — был непререкаемым авторитетом среди уличной шпаны. Со временем все они под чутким руководством Дрейка начали работать на Сана и стали его глазами и ушами. Благодаря им Сан всегда был в курсе того, что творится на улицах столицы. Взамен он обеспечивал им возможность получить образование, а значит и надежду на более или менее нормальное будущее.

К тому же Сан продолжал расширять бизнес, в новых заведениях ему нужны были проверенные работники. Проверенные и преданные, такие, как Дрейк. Сан был более чем уверен, что к утру у него на столе будет подробный отчет о жизни наследника Дома детей Северных склонов.

Сумерки сегодня особенно синие, густые и тягучие. Кажется, ухвати воздух двумя пальцами, потяни чуть к себе и выйдет нить, как у пряхи. А потом смотать в клубок, пустить по тропинке и бежать следом. Раньше у Эльзы ничего такого не было. Вернее, до того, как она стала Эльзой. Или он, как знать. У безликих ничего не осталось — ни рода, ни имени, ни лица, ничего, кроме жажды мести. И есть они самое настоящее ничто во плоти, которая, впрочем, тоже мало похожа на то, что другие зовут телом.

А тело Эльзы было просто замечательным. Небольшое, стройное, подтянутое. Она подняла руку так, чтобы свет уличного фонаря хоть немного осветил через лобовое стекло тонкие пальчики с остренькими розовыми ноготками. Кожа сейчас казалась прозрачной, как лепестки вишневых цветов. Ни у одной из предыдущих форм не было такой.

Она поднесла тыльную сторону ладони к губам и, закрыв глаза от наслаждения, втянула носом воздух. Как же ей нравился аромат этого тела! Сначала казалось, что пахнет гранатом, но потом терпкие ноты сменялись более нежными фиалковыми тонами, приправленными едва уловимо мускусом. Жаль, что она — да, пожалуй, действительно она — проводит в этом теле последние минуты. Как было бы замечательно, если бы это тело могло стать единственным ее пристанищем.

Но увы! И как на зло, следующим должен был стать мужчина. Совсем еще молодой, и это можно отнести к плюсам. Жаль только не получилось разглядеть его хорошенько и опробовать в действии: как бы Эльза ни старалась, он остался равнодушен. Зато, когда появлялась та, другая, которая в памяти Эльзы значилась под именем "Кира", все его внимание было с ней. А ведь, казалось бы, как можно предпочесть хрупкой и нежной красоте дикую силу, что скрывалась в мнимом спокойствии? Наверное, это и есть то, что другие виды зовут "чувствами". Что ж, сегодня она узнает наверняка, что творится в голове этого неприступного шамана.

"А все-таки обидно…"

Эльза достала из бардачка глазные капли и закапала в глаза столько, что слезы потекли ручьем. Через минуту она уже была заплаканная настолько, что, наверное, даже самый суровый мужчина не выдержал бы. Эльза взяла телефон и вылезла из машины.

Глиняная куколка без лица начала раскачиваться словно от нетерпения.

Илай, вымотавшийся за день и морально, и физически, крепко спал в обнимку с подушкой и не сразу услышал дуэт заунывной вибрации с назойливой стандартной мелодией. И даже когда в его сон просочилась мысль о телефонном звонке, первой его реакцией было накрыть голову подушкой, чтобы не слышать этот звук, но в конце концов он сдался и поднял трубку.

— Илай! Помоги мне! — раздался женский голос.

— Э… Эльза?

— Да! Прости, я тебя разбудила, — затараторила она сквозь слезы и всхлипы, — но я не знаю, к кому обратиться! Не бросай меня, пожалуйста! — Эльза разрыдалась.

— Так, подожди, — Илай начал отходить ото сна и понемногу возвращаться к реальности. — Где ты сейчас?

— У старой водокачки, — немного спокойнее ответила девушка.

— Где?! Что ты там делаешь?!

— Прости-и-и… — она снова разрыдалась. — Помоги мне, пожа-а-алуйста-а-а…

— Я скоро.

Эта блондинка еще со студенческих лет подкидывала ему сюрпризы, но такое было впервые. До водокачки он добрался минут за десять. Безлунная пасмурная ночь была сегодня особенно темной, такой, что и без того тусклое свечение фамильяров терялось в пространстве. Илай остановился у деревянного заборчика и негромко позвал:

— Эльза? Слышишь меня? Ты здесь?

Но ответом ему был только шорох ветвей, встревоженных резким порывом ветра. Он прошел чуть вперед и остановился только зацепившись за что-то ногой. Один из фамильяров приблизился к препятствию, и слабом свечении его контура молодой шаман разглядел что-то светлое и продолговатое. Он сглотнул, присел на корточки и дрожащей рукой коснулся чего-то холодного, но очень нежного и мягкого. Со звуком, похожим на тяжелый вздох, второй фамильяр тоже опустился рядом. Теперь Илай мог рассмотреть очертания человеческой фигуры.

— Эльза!

Он упал на колени, схватил ее за плечи и начал трясти.