Шерри не понимала, что кроется за этим предложением Уитни, и не знала, что делать, хотя само по себе предложение было заманчивым, поскольку граф оставался для Шерри загадкой.

— Но что заставило вас вмешаться в эту историю? — спросила она.

— Просто вы мне очень понравились, и я надеюсь на взаимность. А главное, я искренне убеждена, что лучшей пары, чем вы, Стивену не найти, и очень боюсь, что когда оба вы это поймете, будет слишком поздно. Сейчас, к сожалению, обстоятельства складываются не самым лучшим образом. Итак, если вы мне расскажете, что произошло между вами и Стивеном, я, в свою очередь, сообщу вам о нем все, что смогу.

Опять «что смогу», а почему не все? Она что-то хочет скрыть, но, по крайней мере, не лжет.

Шерри заколебалась, пытаясь найти в выражении лица Уитни хоть намек на коварство, но ничего, кроме озабоченности, не увидела.

— Так и быть, расскажу, — согласилась девушка, силясь улыбнуться, — это никому, кроме меня, не причинит зла, поскольку будет уязвлена моя гордость.

И Шерри без утайки передала Уитни их разговор со Стивеном в то утро в его кабинете.

Отдав должное мудрой простоте, с которой Стивен собирался втянуть Шерри в осуществление их плана, Уитни в то же время не могла не восхищаться самой Шерри. В чужой стране, среди незнакомых людей, забывшая свое прошлое, она, несмотря на все уловки, к которым прибег Стивен, сумела разобраться в ситуации. Более того, у нее хватило ума и достоинства не проявить своего отношения к случившемуся. Теперь понятно, почему деверь был таким хмурым, когда они встретились, прежде чем она поднялась наверх.

— Это все?

— Нет, не все, — сердито ответила Шерри, отводя глаза.

— А что еще?

— После того, как он заморочил мне голову всеми этими дурацкими разговорами о праве выбора, я пришла в бешенство и… не сдержалась.

— Надо было запустить в него чем-нибудь тяжелым.

— Как назло ничего не оказалось под рукой, — дрогнувшим голосом с улыбкой ответила Шерри. — К тому же я чувствовала, что сейчас разревусь, как последняя дура, и отошла к окну, чтобы Стивен ничего не заметил.

— И что дальше?

— Дальше? Он дошел до такой наглости, что попытался поцеловать меня.

— И вы позволили?

— Нет. Но пришлось. Как бы вам это объяснить. — Она снова отвела глаза, готовая от стыда провалиться сквозь землю. — В общем, сначала я не хотела, но понимаете, у него это так здорово получается и… — Она умолкла. И вдруг ее осенило. — Да, у него это здорово получается, а главное, он знает, что здорово. Вот почему он и стал целоваться. Чтобы задобрить меня. И добился-таки своего. Я сдалась. Воображаю, как он теперь гордится собой, — сказала она напоследок уже почти без ехидства.

Уитни разразилась смехом.

— Гордится? Не сказала бы. Во всяком случае, когда мы встретились, он был в самом скверном расположении духа. Согласитесь, что это странно для того, кто стремился расторгнуть помолвку и почти достиг своей цели.

От этих слов у Шерри на душе стало легче, она даже улыбнулась, но улыбка тут же исчезла.

— Ничего не понимаю. Видимо, я и до болезни была бестолковой. — Она сокрушенно покачала головой.

— Напротив, вы на редкость проницательны, — с чувством воскликнула Уитни, — и к тому же отважны! И очень, очень добры.

Заметив в огромных серых глазах Шерри сомнение, Уитни с трудом поборола в себе желание выложить Чариз Ланкастер всю правду, ничего не скрывая, даже гибель Берлтона и роль Стивена во всей этой истории. Говорил же Стивен, что Шерри едва знала Берлтона, к тому же совершенно очевидно, что девушка неравнодушна к своему мнимому жениху.

Нет, Шерри больна, и ее нельзя волновать. Сколько раз их об этом предупреждал доктор Уайткомб!

Уитни решила скрыть правду от Шерри и, встретившись с ней взглядом, сказала с грустной улыбкой:

— Я хочу рассказать вам о человеке весьма неординарном, которого вы еще не успели узнать. Четыре года назад, как раз когда мы встретились, он всех приводил в восторг своим обаянием и прекрасными манерами. Он всегда побеждал, и в Карточной игре, и в спортивных состязаниях, чем завоевал уважение мужчин, женщин же он просто сводил с ума своей красотой. И не только юных дебютанток сезона, но и искушенных, опытных женщин. Мы с его матерью не переставали удивляться, да и сам Стивен считал свой успех незаслуженным, однако в отношениях с женщинами был необычайно галантен. Но потом произошли события, резко изменившие Стивена в худшую сторону, и что удивительно, так это то, что два из них по своей сути вполне позитивные.

Во-первых, Стивен стал сам заниматься своими коммерческими и финансовыми делами, которые до этого по его поручению вел мой муж, и вопреки его воле стал производить крупные рискованные операции, манипулируя не только своими, но и чужими деньгами. И каждый раз получал огромный барыш. Одновременно с этим произошло еще одно важное событие, превратившее галантного, доброжелательного Стивена в холодного циника.

Стивен унаследовал от кузена своего отца, человека преклонных лет, три титула, в том числе титул графа Лэнгфорда, хотя обычно титулы переходят по наследству к старшему сыну. Но не бывает правил без исключения.

Некоторые титулы семьи Уэстморлендов были пожалованы еще королем Генрихом VII свыше трехсот лет назад. Среди них — три титула по просьбе первого герцога Клеймора, зарегистрированные в документах как исключения в законе о праве наследования. Эти исключения давали возможность владельцу титула в случае бездетности назначать наследника по собственному усмотрению, но при условии, что кандидат в наследники являлся прямым потомком одного из герцогов Клейморов.

Титулы, унаследованные Стивеном, древние и очень почетные, но земли вместе с титулами он получил мало, и доходы были незначительными. Между тем, вопреки здравому смыслу, Стивен уже увеличил свои богатства вдвое, а то и втрое. Он изучал в университете архитектуру, знает в ней толк и, купив пятьдесят тысяч акров первосортной земли, задумал выстроить загородный дом и там постоянно жить. Пока дом строился, он приобрел три чудесных старинных поместья в различных районах Англии и занялся приведением их в порядок. Итак, теперь вы получили полное представление о Стивене: красивый, богатый и знатный. Он неожиданно получает три высоких титула, накапливает огромное богатство и приобретает четыре превосходных поместья. Угадайте, что произошло дальше?

— Скорее всего он переехал в один из своих новых домов. Уитни рассмеялась, с восторгом глядя на Шерри, такую непосредственную и искреннюю.

— Именно так он и сделал, но речь не об этом.

— О чем же?

— А вот о чем. Тысячи семей, где были потенциальные невесты, жаждали заполучить титулованного жениха и буквально преследовали Стивена. Популярность его росла с умопомрачительной быстротой. В то время ему было под тридцать, самая пора жениться, и за ним отчаянно охотились. Где бы он ни появился, его осаждали целые семейства, шустрые мамаши подталкивали ему своих дочек прямо под ноги, стараясь, разумеется, делать это незаметно.

Титулы и богатства обычно переходят к мужчинам по наследству, и они принимают это как должное. Муж сам признался мне, что часто чувствовал себя зверьком, на которого охотятся. Но на Стивена все это навалилось сразу и как-то неожиданно. В противном случае он постепенно свыкся бы со своим положением и относился бы к нему более спокойно. Так, собственно, оно и было бы, не свяжись он с Эмили Кендал.

При слове «свяжись»у Шерри засосало под ложечкой, и она не смогла побороть в себе любопытство.

— И что же случилось? — спросила она, увидев, что Уитни заколебалась.

— Я расскажу вам, — решилась она наконец, — но дайте слово, что никому не разболтаете.

Шеридан кивнула.

Уитни в волнении поднялась и подошла к окну. Затем повернулась к Шерри и прислонилась к оконной раме, заложив руки за спину.

— Стивен познакомился с Эмили за два года до того, как унаследовал свои титулы, — сразу посерьезнев, начала Уитни. — Никогда не встречала женщины более красивой, более остроумной, более веселой и… более высокомерной. Так по крайней мере мне казалось. Во всяком случае, добрая половина неженатых мужчин Англии сходила по ней с ума, в том числе и Стивен, хотя у него хватило ума скрывать от нее свои чувства. Она с удивительной легкостью покоряла мужчин, но Стивена не поставишь на колени, и это, по-моему, одно из его главных достоинств.