Хорошеньком теле, надо признать. Светлые локоны, прелестные и нежные черты лица, по-детски поджатые губы. И слишком серьезный, печальный взгляд серебристых глаз.

— Альдис, зачем ты вышел из покоев! — громыхнул посол. — Я же тебе велел!..

Но девушка не смотрела в его сторону. Широко раскрыв глаза, она смотрела прямо на меня. И было что-то в этом взгляде, что позволяло быть уверенной — она как-то связывала меня с прежней владелицей тела. Хотя, судя по искреннему изумлению, также больше не испытывала негативных эффектов от столь близкого присутствия. Шаарт был в очередной раз прав. Моя душа окончательно стала единой. И теперь не несла никому угрозы.

Губы лже-Альдиссы вдруг слабо шевельнулись — и из глаз закапали слёзы. Я ощущала её душу. Чистую, светлую, сильную. Эта девочка не была виновна в происшедшем. И сейчас плакала от счастья. Она не хотела причинить вреда настоящей Альдиссе, и сейчас просто не знала, что делать.

— Прости меня, — вдруг тихо сказала она, не обращая внимания ни на “отца”, ни на Леаррена, — я не хотела, чтобы всё так вышло. Я и не думала, что… — она смешалась, помолчала и тихо признала — я не умею отстаивать своё мнение. Не могу сопротивляться воле старших мужчин семьи. Но и помыслить не могла, что он задумают такое отвратительное деяние, чтобы сохранить мою жизнь и силу для брака!

— А это становится интересным… — Леаррен одним движением поставил гостью на пол и перегородил дорогу лорду дэс Найра.

— О нет, милорд. Похоже, ваша… подопечная… к слову, которую вы выдавали за мальчика, тем самым нарушив законы Норриата, очень хочет пообщаться с наследницей клана дель Гиррес. Не будем им мешать.

— Протестую. Женщины нашей страны полностью подчиняются воле старшего мужчины, а потому моя дочь не может отвечать за свой проступок. Прошу вернуть мне её немедленно, иначе ждите дипломатического скандала, — быстро мерзавец взял себя в руки.

Но я больше не прислушивалась. Здесь достаточно стражи, а в искусстве Леаррена заговаривать зубы я даже не сомневалась.

Я посмотрела на замершую передо мной девушку в мужском костюме.

— Альдисса? — осторожно, словно не веря, спросила та.

— Нет, — я покачала головой, грустно улыбнувшись, — я действительно Каарра дель Гиррес. Но частичка души погибшей Альдиссы живёт во мне. Впрочем, она давно растворилась в моей собственной и не причинит тебе больше вреда.

— Думаете, меня вред волнует? — незнакомка гордо вскинула голову.

Да, такого яростного блеска глаз никогда не было у тихой покорной Альды.

— Я думала… — она запнулась и вдруг тихо всхлипнула, — до последнего надеялась, что эта девочка… всё-таки выжила. Я, я чувствую себя убийцей! Не они…

Она подалась вперед — и ухватила меня за руку. И снова — лишь легкая щекотка и ощущение тепла — никаких негативных эффектов.

На мгновение мы обе замерли.

Вокруг уже выстроилось кольцо стражи, а из-за чужих спин доносилась громкая ругань.

— Я бастард правителя Дарании, — вдруг неожиданно продолжила лже-Альда, — и никому бы я и даром не сдалась, если бы не редкий дар — я могу усиливать чужую магию. А если это усиление делается ребенку, то он может вырасти очень могущественным… Как понимаешь, отец и его доверенные вассалы просто не могли упустить такой шанс. Я должна была выйти замуж и рожать детей. Кто знает — от кого, — она невесело улыбнулась, — много детей с усиленным даром. Новое поколение магов, полностью подконтрольных правителю. Но что-то пошло не так и мой дар начал меня убивать… тогда-то Альгард дэс Найра и предложил свой безумный план — переселить мою душу в тело своей дочери. Якобы девочка была слаба умом и сама протянула бы недолго. А меня на самом деле Тирна зову, — тихо добавила.

Я ощутила в душе лишь горечь и стылую злость. Что ещё можно было ожидать от этого “папеньки года”?

— Магия — свойство души, поэтому она должна была перейти со мной в новое тело. Но в какой-то момент что-то пошло не так, и мой дар, напротив, начал исчезать. Они решили, что это из-за тебя Тогда, на площади, когда мы ехали в карете, мой дар вдруг вспыхнул ярко-ярко. И ему что-то вторило издалека. Поэтому они и начали тебя искать. Просто долгое время не знали — кого именно ищут.

— И что теперь? Зачем ты мне это говоришь? Хочет сбросить с себя вину? — спокойно поинтересовалась. Мне было немного жаль эту девочку, но, повторюсь, каждый сам выбирает свою судьбу.

— Нет, это только моя ноша, — горькая усмешка, — Всё, что я хочу — это попросить прощение за мою слабость и нерешительность. Я доверилась им, не стала ничего выяснять и даже не представляла, что они, в конечном счете, против моей воли проведут ритуал переселения. Я вижу, что сейчас действительно всё иначе. Да и моя магия почти иссякла окончательно, а…

— Какие… интересные личности и события. Вас ждут и не дождутся, миледи моя леди дель Гиррес, а вы, оказываете, заводите международные связи, — в ленивом голосе Ильгрима неожиданно прозвучало напряжение.

А вот моя собеседница резко обернулась — и замерла, не сводя взгляда с затянутой в черный бархат фигуры ано Нэиссаша. Ильгрим был красивым мужчиной. От него буквально распространялась аура уверенности, силы и спокойствия. Сейчас императорский коршун был заинтересован и немного раздосадован происходящим. Но на Тирну посмотрел с интересом — и легким презрением. Не любил коршун слабость. Непримиримый и самоуверенный.

— Идите, моя дорогая леди. Мы здесь без вас разберемся. Насколько я могу судить, источник ваших неприятностей в Дарании в кое-то веке сам к нам пришел, — хищно усмехнулся мужчина и двинулся вперед.

Я чуть склонила голову, обводя взглядом этих двоих. Пасторальная картина. Птичка в когтях хищника. Маленькая, невинная, ершистая птичка… И если вину посла в покушении на меня, Каарру дель Гиррес, докажут… нет, убивать его, безусловно, не будут, но, чтобы замять международный скандал, пойдут на многое. А эта девочка для Дарании уже вовсе не так ценна, раз её странная сила начала угасать.

А ведь всё просто. За жизнь платят жизнью. За душу и возможность прожить жизнь в новом теле — магией.

Просто даранийцы снова забывают, что у всего есть своя цена.

Я тихо вздохнула и решительно направилась прочь. Смогут ли найти улики против посла, уже ли смогли, станет ли свидетельствовать под давлением Ильгрима лже-Альда или… я бежала от этого. Когда-то смертельно боялась этих людей и была готова на все, лишь бы с ними не пересечься. А теперь мне было просто всё равно. Вот так вот. Откровенно и безразлично. Я знала, что это больше не моя проблема.

Меня ждет император. Род. Наследие. Мой покровитель и друзья. Я не обязана больше взваливать все беды на себя, обо всех беспокоиться и всё решать. Возможно, это будет снова чуточку эгоистично, но…

Леаррен, буквально вынырнувший из толпы, проследовал за мной без звука. Только смотрел тепло и спокойно, придавая сил. Со стороны он мог показаться надменным и отстраненным… но для меня за эти пару дней он успел стать родным. Родство — оно в душах, не в крови.

Дверь с резными гроздьями винограда, увитая лозой искусным скульптором, распахнулась совершенно беззвучно.

Леаррен зашел первым и придержал дверь, дожидаясь меня.

А волнения и страха всё ещё не было.

Да, я чувствовала там двух представителей своего рода. Но эти двое обязаны были подчиняться мне, даже если сами думали иначе.

Я не воспринимала их семьей. Ни отцом, ни братом. Просто опасные и назойливые чужаки. И, если с нынешним главой клана ещё могли быть некоторые проблемы — всё же хранитель не отказывался ему подчиняться, то с братцем…

— Мой император, — поклон. Да, чуть ниже, чем требуется. И чьи-то бесстыжие глаза, конечно, задерживаются на линии декольте и тщательно надеются просветить ткань. Как будто он и так там не видел всё, что хотел, — господа, — короткий сухой кивок троим мужчинам напротив Асторшиэра.