Скрипки звучали то медленно, то быстро и пронзительно, а молодые люди смотрели друг другу в глаза, и не могли оторвать взора. Их губы соприкоснулись и слились в медленном томительном поцелуе. Руки Насти запутались в волосах мужа, склоняя к ней его голову, давая возможность сильнее и требовательнее впиться в мужские губы.

– Звезда моя, Наиля! – прошептал Северин, отрываясь от губ девушки и ловя ее взгляд.

Анастасия смотрела в горящие, пылающие огнем глаза своего мужа и тонула в их нежности, страсти, ласке, обожании... Прикоснулась губами к щекам, ямочке на подбородке, скользнула влажным горячим поцелуем по крепкой шее... И скинула с плеч последний шарфик...

– Наиля, я не смогу .... – простонал Северин.

– ... удержаться ... – закончила за него Настя прерывистым шепотом, – ...я ... тоже ...

Девушка обхватила руками шею мужчины и крепко прижалась к его губам. О, нет, это не яд горел в ее крови! Это она сама плавилась от его поцелуев, горячечного дыхания. Ее жгли прикосновения его рук, она сходила с ума от желания принадлежать ему, раствориться в нем без остатка. Сердце мужа бешено стучало под ее руками, и собственное билось в том же ритме.

Северин не мог потом вспомнить, как они добрались до его спальни. Помнил лишь, что прикосновение к ее обнаженной коже окончательно лишило его остатков самообладания. Их совместная страсть держала их в своем жарком пламени всю долгую – долгую зимнюю ночь. Под утро, любуясь личиком своей утомленной жены, Северин прошептал ей:

– Я люблю тебя!

Настя лучисто улыбнулась ему, коснулась рукой его щеки и ответила:

– Я тоже люблю тебя!

Счастье, звонкое и горячее, затопило Северина до краев. Прижимая к себе жену, он жарко обещал ей:

– Ты всегда будешь со мной рядом! В моем доме! Что бы ни случилось, что бы с тобой ни произошло! Я всегда буду заботиться о тебе сам! Я буду любить тебя в любом состоянии, даже безумной и сумасшедшей! Ты всегда будешь жить в своем доме, в нашем доме, со мной! Даже если у тебя не получится ...

– Да, хороший мой, верю.

За все хорошее в этой жизни приходится платить. За самое лучшее – долго расплачиваться.

Лучик холодного зимнего солнца скользнул по лицу Таиса, разбудив его. Разом вспомнив прошедшую ночь, Северин, не открывая глаз, повернулся к жене, обнял ее, прижал к своему телу, жадно вдыхая ее легкий цветочный аромат. Потерся щекой о плечико девушки и поцеловал его.

– Наиля, звездочка моя...

Девушка не ответила. Северин распахнул глаза и вскинул голову: жена была бледной и тяжело дышала. Ресницы ее были сомкнуты, а на лбу выступил холодный пот.

– Наиля, что с тобой?! – испугался Северин, хватая жену на руки и слегка встряхивая ее. – Не молчи! Просыпайся!

Настя с трудом открыла глаза: 'Кто меня трясет? Почему мне так плохо? Что вчера было?' На последнюю мысль тело откликнулось недвусмысленным жаром и томлением. Вид встревоженных глаз цвета майской листвы этот жар усилил. 'Я куда-то уплываю... Куда? Что же со мной?' – вяло подумала Настя и провалилась в мир грез.

Северин опустил в теплую воду тело жены. Девушка бессмысленно улыбалась и на его слова и действия никак не реагировала, спокойно позволив себя вымыть, высушить, запеленать в полотенце и перенести назад в мужскую спальню.

– Звездочка моя, любимая, ну, давай же, приходи в себя! – шептал лорд-маг, с грустью и виной вглядываясь в любимое лицо.

Однако мольбы его не находили ответа. Наиле становилось все хуже и хуже: ее трясло и лихорадило, с губ срывались стоны. Вдруг глаза девушки широко распахнулись и пристально уставились на него. По спине мужчины пробежал холодок нехорошего предчувствия. Девушка приподнялась, все также не отрывая от него плотоядного взгляда, и вдруг бросилась, стараясь впиться в губы и проявляя удивительную силу и ловкость в стремлении добраться до них. Северин перехватил жену, быстро пеленая ее в силовой воздушный кокон. Подвешенная в воздухе, сжатая невидимыми струнами, девушка рвалась освободиться и рычала непонятные слова. Крики и просьбы мага Наиля полностью игнорировала. В надежде вернуть Наиле сознание, Северин перенес жену по воздуху в ее спальню и поднес к плакатам, развешенным по стенам.

– Смотри! Это ты писала! Читай!

Девушка скользнула по надписям мутным взглядом и снова безуспешно рванулась к мужу. Так продолжалось несколько часов. Потом леди Таис притихла, но продолжала неотрывно смотреть на мужа, а Северин боялся уйти и оставить ее одну.

В доме было тихо, слуги бесшумно скользили, мрачно и неохотно занимаясь повседневными делами, служанки всхлипывали и утирали слезы платочком. В холле на пару рыдали Паляна с Ильяной, Марика горестно стенала на кухне, и не думая варить обед, а вокруг нее мрачно вздыхали печальные лакеи и привратник. Под дверью спальни скорбно завывал щенок. Дворецкий оделся в черные одежды. Общая атмосфера в доме была, как во время похорон.

– Мы прибрались в вашей комнате, лорд-маг, – всхлипывая, доложила Ильяна, заглядывая в спальню госпожи. Увидев неподвижно замершую в воздухе леди Таис, по-прежнему закутанную лишь в полотенце и всё с тем же бессмысленным взглядом, горничная опять разрыдалась.

– Уйди, богов ради, и без твоих слез тошно! – попросил Северин.

– Давайте, мы хоть леди Таисочку нашу оденем, что ж она так-то ... не хорошо. Она пока притихла, а мы с Паляной быстро – за минуточку управимся! – гнусавым от долгого плача голосом прошептала Ильяна. Паляна, выглядывая из-за плеча подруги и размазывая слезы по щекам, активно закивала.

– Одевайте, я подстрахую, если что ... – согласился измученный тревогой Северин.

Горничные действительно справились за минуточку и непредвиденных ситуаций не возникло. Леди Таис, казалось, закаменела, не делая попыток двигаться даже в отсутствие магических пут, и полностью уйдя в себя.

'О чем она сейчас думает? И думает ли вообще? Что же я наделал! Лучше бы и дальше друзьями жили, лучше бы я сам от неудовлетворенной страсти с ума сошел! Но только не Наиля! Любимая, я сделаю все – ВСЕ! – что только смогу придумать, чтобы излечить тебя!' – клялся себе самому Северин.

За весь день Наиле так и не стало лучше, скорее, наоборот: к вечеру ее взгляд приобрел осмысленность, и девушка вполне сознательно периодически начинала кидаться в сторону Северина, пытаясь не то поцеловать, не то укусить. Посидит – посидит и кинется вдруг, потом снова застынет, порычит что-то непонятное – и снова кинется. Северину пришлось опять обмотать жену воздушным силком.

На звонки на амулет от коллег по работе, отца и деда, Таис-младший весь день не отвечал. К вечеру в его дом пришли все старшие родственники в сопровождении Лютена.

– Авар, помоги ей! – взмолился Северин, не обратив внимания на старших Таисов.

Лютен прошел в комнату леди Таис. Проведя руками над ее телом, он констатировал:

– Это уже четвертый этап, Северин. Здесь я бессилен помочь, ты же знаешь, – и Авар с грустью посмотрел на друга.

– Когда он закончится?! – прокричал Северин.

– Я не уверен, что он закончится, друг. Ты же видишь, как она рвется. В конце концов, ты не выдержишь, отпустишь ее, и все пойдет по новой.

В ответ на слова Лютена, Наиля что-то грозно прорычала на том же непонятном языке.

– Так и есть сын, – печально добавил вошедший в комнату Марон. – Я как-то раз закрылся в кабинете от твоей матери; так она начала выть под дверью. Выла несколько часов на одной ноте – я чуть сам с ума не сошел. В итоге вышел к ней.

– Уходите! – закричал Северин. – Оставьте нас в покое! Мы сами со всем справимся!

'Правильно, любимый! Нечего мне идеи насчет воя подкидывать! И так еле держусь за остатки сознания... Надо отвлечься. Проклятые губы! На что же отвлечься? Что поможет?! О, нам песня строить и жить помогает... Точно, надо спеть!

Я знаю пароль,

Я вижу оринтир!

Дайте еще дозу