Да! Видеть его скуластое лицо, горячий взгляд черных глаз, четко-очерченные губы... Ну до чего хорош! Еще бы вдохнуть запах его волос и кожи, ощутить крепкие объятия его рук...

Он приложил к слюде раскрытую ладонь, а Данеска провела по ней пальцами, коснулась губами, словно хотела почувствовать тепло его тела сквозь преграду. Словно? Да нет, именно этого она и хотела...

– Я уезжаю и не знаю, когда вернусь, – лицо Виэльди омрачилось. – Говорю это, чтобы ты не думала, будто я о тебе забыл. Я никогда не забуду...

– Уезжаешь?! – вскрикнула Данеска и чуть не заплакала. – Куда? Зачем?

– Военный поход. Надеюсь, он будет недолгим...

Теперь она испугалась. Странное дело: все мужчины ходили в сражения. Отец тоже и часто, но никогда она не боялась за него так, как сейчас боялась за Виэльди!

– А вдруг тебя убьют?! Не ходи!

– Как это «не ходи»? Я воин, я не могу лепить горшки или вспахивать землю, – Виэльди усмехнулся. – И я не женщина, чтобы сидеть дома, сучить пряжу и рожать детей... Хочется верить, что я всегда буду воевать. Да, меня могут убить... как и вы всегда можете умереть при родах. Но не бойся: в этом бою я не погибну: там всего лишь крестьяне.

И правда, чего это она? Все талмериды либо разводят скот, либо воюют, но обычно делают и то, и другое, а Виэльди талмерид, хоть и вериец.

– Я просто боюсь тебя потерять... Но ты прав, – пробормотала Данеска.

Кажется, он не услышал: недоуменно нахмурил брови и склонил голову набок.

– Ты прав, – повторила она громче, и лицо Виэльди разгладилось.

Он провел рукой по слюде, будто лаская, потом коснулся пальцами своих губ и снова приложил их к слюде.

...Прощается... сейчас уйдет.

Данеска угадала: Виэльди посмотрел на нее долгим печальным взглядом, затем развернулся и ушел.

Ну и какой теперь пояс? Только смотреть в окно, видеть далекий горизонт, побурелые травы, одинокую ветку терна, колыхаемую ленивым ветром, и вспоминать, вспоминать, как Виэльди стоял здесь, как говорил, как гладил рукой слюду – и сознавать, что он долго, невыносимо долго к ней не придет, не постучит в дверь или окно. Когда же отец выпустит Данеску, она не встретит Виэльди ни в доме, ни на подворье, ни в степи...

...Пусть вечный Ворон укроет тебя крылом и защитит. Потому что если ты погибнешь – я тоже умру.

На закате за дверью раздались шаги, и Данеска дернулась. В голове затрепетались безумные мысли: вдруг это Виэльди? Вдруг не уехал? Вдруг сейчас ее украдет? Впрочем, она их быстро отбросила как чересчур наивные.

Может, это вторая мать несет еду? Нет, шаги явно не женские...

Сомнения скоро разрешились: лязгнул замок, и вошел отец. Почему-то от него веяло дымом лечебных трав и хвои. Он что, захворал? Вообще-то больным не выглядит: как всегда бодрый и, кажется, довольный – на лице полуулыбка.

– Милая моя, – заговорил Андио Каммейра и прошел на середину комнаты. – Мне жаль, что пришлось тебя запереть. Завтра ты можешь выйти.

...Ну конечно! Виэльди же уехал!

– Ладно, – буркнула она.

– Ну, не обижайся. Конечно, я зол на тебя и твоего брата, но...

– Он мне не брат!

Отец притворился, будто не услышал.

– Но все же я не хочу лишать тебя последних свободных дней на родине.

– Виэльди не брат мне! – снова крикнула Данеска: так-то, пусть не думает, что можно не обращать внимания на ее слова.

– Кхм... Я так и знал, что он не удержится и скажет тебе, но... Сядь, дочка, – каудихо опустился на покрытый тонким шерстяным полотном диванчик, похлопал по нему рукой. – Ну же, присядь со мной рядом. Поговорим. Может, и поймем друг друга.

Данеска нахмурилась, фыркнула, однако подчинилась.

– Значит, вы с Виэльди... вроде как любовники.

– Да! – она глянула на отца с вызовом, ожидая любой отповеди, но ее не последовало.

– Не повезло вам, что уж говорить. Не повезло... – он погладил ее плечо и скорбно покачал головой. – Ну и что же вы думаете делать дальше? Если я соглашусь на...

– А ты согласишься?! – в душе зажглась надежда.

– Не знаю... Все-таки вы оба – да, оба! – мои дети. Конечно, я желаю вам счастья, но...

– Но?

– Будете ли вы счастливы? Ты – может быть. Какое-то время. А потом? Мужчинам нужно чуть больше, чем любимая женщина рядом. Понимаешь?

– Нет! – Данеска попыталась встать, но отец удержал.

– Родная! – он развернул ее ладонь и поцеловал. – Я же за вас тревожусь! Ну подумай: что вас ждет? В будущем Виэльди стал бы главой клана и, скорее всего, каудихо, но если возьмет тебя в жены, то не станет ни тем, ни другим.

– Мы на это готовы!

– Ты готова. А он? Сейчас – может быть. Однако он мужчина, молодой мужчина, в нем кровь бурлит, и страсть он принимает за любовь. Не хотелось бы тебе об этом говорить, но... мужская страсть недолговечна. Знаешь, сколько мнимых «избранниц» у меня было до того, как я женился на твоей матери? И каждая казалась единственной и последней. Пока кровь не остыла, я и не знал, что такое любовь. Это вы, женщины, способны полюбить сразу и навсегда, а мы нет. Вот ты его спрашивала, сколько у него до тебя было любовниц? А скольких из них он принимал за возлюбленных?

– Ты... ты же намеренно пытаешься меня...

– Конечно! Намеренно! Я пытаюсь удержать тебя от ошибки! – отец снова погладил ее по плечу. – Ну сколько раз вы были вместе? Два, три, четыре? Это ничто! Страсть, его страсть остынет рано или поздно. Он захочет других женщин, а их будет немало... хотя бы в тех же походах. А он уже будет связан с тобой... Из-за тебя не возглавит даже клан и уж тем более всех талмеридов. Ты желаешь ему такой судьбы? А себе? Хочешь превратиться в нелюбимую жену вместо того, чтобы остаться любимой сестрой? Братская любовь, как и отцовская, вечна, а любовь мужская – по крайней мере в его возрасте, – переменчива.

– А любовь наследника, значит, будет неизменной, – с издевкой бросила Данеска. – Мы с ним даже ни разу не виделись!

– Вам придется учиться понимать друг друга, любить друг друга. Но главное, что ваши головы не будут затуманены наивными мечтами.

Данеска скинула его руку с плеча и вскочила.

– Хватит! Я тебя знаю, ты хитрый! Пытаешься меня убедить в том, во что сам не веришь! Тебе просто выгодно выдать меня за наследника, вот и все!

– Я не отрицаю: да, мне это выгодно, – отец поднялся вслед за ней. – Но выгодно не больше, чем видеть своих детей счастливыми или хотя бы довольными жизнью. А эти... отношения... между тобой и Виэльди не принесут счастья ни тебе, ни ему.

– Да я...

– Да ты просто подумай над моими словами. Вашей так называемой любви и одной луны не исполнилось, а на пути Виэльди, повторюсь, встретится еще немало женщин. К тому же он вынужден будет превратиться в простого воина. В лучшем случае. А может, вообще в наемника? Или в предводителя разбойничьей шайки? Ведь среди талмеридов вы станете изгоями, и даже я этому не помешаю. Ты правда хочешь, чтобы его постигла такая участь? Думаешь, он скажет тебе за это спасибо? Через пять лет? Через десять?

Данеска растерялась, не зная, что ответить: стояла, распахнув глаза, испепеляя отца взглядом: то, что он говорил, было до отвращения похоже на правду, но как же не хотелось с ней соглашаться!

– Подумай, дочь. О большем я не прошу: просто подумай.

Андио Каммейра поцеловал ее в лоб, потрепал за щеку и вышел за дверь.

...Виэльди уже сейчас отправился в военный поход. И там, в походе, будут женщины... Что если он вернется и привезет с собой красивую пленницу?..

– Проклятый задохлик! Да лучше бы ты в брюхе матери подох! Да я тебе все твои рыжие космы повыдергаю! Безмозглый червяк, ублюдок!

«Объяснить, может, отцу-императору значение слова «ублюдок»? – мысленно усмехнулся Ашезир.

Крики родителя и оскорбления он давно научился воспринимать, как ничего не значащий шум. Главное при этом не спорить, не оправдываться и даже не извиняться, иначе император перейдет от слов к делу: все начнется с оплеух, а закончится побоями – кулаками, ногами или плетью, если та под руку подвернется. На лице никаких следов не останется, в этом император поднаторел – конечно, столько лет тренировался! На нем!