Данеска прищурилась, закусила нижнюю губу. Поутихшие подозрения снова заворочались в душе.

– Все разговоры о любви были просто… просто для отвода глаз, да? А на самом деле вот для чего ты явилась…

Среброволосая ничуть не смутилась: ну еще бы, где это видано, чтобы боги смущались из-за слов смертных.

– И для этого тоже, ты верно поняла, – засмеялась богиня. – Но мы с тобой на одной стороне. Сделай то, о чем я прошу, и заслужишь мою благодарность, мое расположение. А чем может отблагодарить дух любви, думаю, догадываешься. И еще я обещаю никого не убивать, раз ты этого не хочешь. Ну что, согласна?

Данеска судорожно думала, но мысли толкались в голове, мешая одна другой. Очень соблазнительное предложение, но вдруг богиня лукавит? Вдруг будить Ворона опасно, вдруг Виэльди пострадает?

– Не пострадает, – снова подслушав мысли, сказала собеседница. – Я буду оберегать его от опасностей. Я сберегу его для тебя, это мне по силам. Соглашайся.

– Я… да… – прошептала Данеска, затем воскликнула: – Я согласна!

– Умница, – богиня заулыбалась. – Ты не пожалеешь.

Костер взметнулся к небесам, заискрился, загородив их, а когда опал, женщина-дух исчезла.

Ночная степь закружилась перед глазами, расплылась, и Данеска проснулась в своей кровати.

* * *

Шаазар сидела под деревом в своем нынешнем обличье, грызла вялое подмороженное яблоко и улыбалась, довольная собой: насланное ею видение и разговор удались на славу. Каждый из этих троих – Данеска, Джефранка, Ашезир – скоро передаст Виэльди слова о Вороне, и тогда побратим смерти будет готов к встрече с Шаазар и поверит ей.

Жаль, с Андио разговор не вышел… Каудихо до самого пробуждения думал, что видит обычный сон и болтал всякие глупости. Надо было прийти к нему наяву, в образе Ишки, а не во сне. Еще не поздно. И уже незачем. Троих вполне хватит… После их слов побратим смерти воспримет всерьез ее слова. Немного злит, что приходится убеждать какого-то человечка таким сложным и долгим путем, но что поделать, если он ей неподвластен, она не может его заставить. Остается утешать себя тем, что все-таки он не совсем обычный. Видимо, его мать была хорошей ведьмой, раз сумела обмануть мальчика-смерть и этим спасти своего сына…

Главное, чтобы он не утратил силу, раньше времени передав ее потомку. Ни одна из девиц не должна родить от Виэльди до тех пор, пока он не разбудит Ворона. Ну да об этом Шаазар позаботится. А дальше пусть человечки делают, что хотят, ее это не волнует.

Талмериды только-только показались на дороге, ведущей ко дворцу, но даже отсюда было заметно, как они измучены. Ссутуленные спины, опущенные плечи, вялые движения и хмурые лица говорили сами за себя. Еще бы, воины столько дней провели в море и на холоде.

Джефранка щурилась, спасая глаза от мелких брызг, смешанных со снежными крупицами, и смотрела на всадников, не в силах дождаться, когда они приблизятся к главному входу... когда наконец она сможет поприветствовать Виэльди.

Как он поведет себя при встрече? Может, улыбнется ласково, несмотря на усталость? Или будет столь же холоден и резок, как при отъезде?

Так хотелось обнять его, уронить голову на его грудь, и чтобы он обнял в ответ, сказал что-нибудь нежное.

Наивные желания... Скорее, Виэльди отделается церемониальными словами, которые должен говорить муж и князь после долгого отсутствия. Тогда Джефранке придется ответить ему тем же, однако она постарается вложить в приветствие всю свою нежность и... любовь? Ну да, любовь, о которой он не догадывается и, наверное, не догадается никогда.

Виэльди отправил своих людей к боковому входу, сам же подъехал к главному и, спешившись, бросил слуге поводья. Помотал головой, стряхивая воду с волос – бесполезно: капли дождя, как прозрачные бусины, сверкнули на черных прядях и снова впитались в них.

Если бы Джефранка могла, то бросилась ему на шею – увы, страх, что Виэльди не ответит на объятия или ответит холодно, помешал это сделать.

Видимо, она не ошиблась в своих опасениях: муж не улыбался, его лицо выглядело одновременно рассеянным и серьезным. Сейчас он скажет подобающие слова и...

Нет, он не сказал даже их. Вместо этого бросил чуть ли не на ходу.

– Хорошо, что ты меня встретила. Отец говорил, в княжестве неспокойно. Идем, расскажешь подробнее.

Он все-таки коснулся ее плеча, а по телу Джефранки пробежал такой трепет, будто Виэльди самое малое поцеловал. Ну надо же быть такой влюбленной дурой!

– Конечно, – ответила она и вместе с ним зашла во дворец. – Но, может, ты сначала отдохнешь, выспишься?

– Успеется. Пока все не узнаю, уснуть будет сложно. К тому же надо еще... – он расчихался, затем шмыгнул носом и прогнусавил: – Проклятое море...

– Я велю, чтобы приготовили согревающее питье.

Виэльди посмотрел ей в глаза и наконец-то удостоил улыбкой.

– Спасибо тебе.

Он мимолетом сжал ладонь Джефранки, затем отвернулся и двинулся наверх – надо думать, в свои покои.

Она отправилась следом, но у входа помедлила, ведь муж не сказал, стоит ли ей зайти, или он сам придет к ней позже.

Стражники-талмериды кивнули, приветствуя своего князя и рин-каудихо, открыли дверь, и лишь тогда Виэльди оглянулся на Джефранку.

– Прошу, княгиня, – он шагнул в сторону, пропуская ее.

Значит, и впрямь решил не откладывать беседу. До чего радостно! Пусть он станет говорить и спрашивать о делах, зато будет рядом!

Джефранка вошла в опочивальню и, оглядевшись, опустилась на покрытое шкурой кресло с высокой спинкой. Виэльди закрыл дверь и прямо у порога сбросил мокрый плащ, затем стянул и обе рубахи, оставшись в одних штанах.

До чего красив! Красиво и это смуглое тело, и чуть блестящая от влаги кожа, красивы отточенные движения и скуластое лицо, красив даже шрам на щеке...

Джефранка резко отвернулась: еще заметит ее восторженный взгляд и все поймет... хотя нет, куда там: маска-то ничего не выражает.

Виэльди достал из сундука свежую рубаху из некрашеной шерсти, быстро надел и, подстелив под себя шкуру, уселся напротив Джефранки прямо на пол и скрестил ноги. Степные привычки давали о себе знать.

– Ну, расскажи мне обо всем.

Она рассказала, попытавшись ничего не упустить.

– И что сейчас с советником Изиром? – спросил Виэльди, когда она закончила.

– Имидио присматривает за ним, да и я тоже. Еще я велела всем советникам не покидать дворец. Якобы в княжестве неспокойно, и они могут понадобиться в любую минуту. Ну и для подтверждения и правда почти каждый день собирала их в тронной зале.

Виэльди одобрительно качнул головой и улыбнулся.

– Да ты у меня умница!

Как же согрело душу это «у меня», хоть оно ничего и не значило. Что ж, любимой она никогда, наверное, не станет, зато может понравиться Виэльди тем, что разумна. Он князь и рин-каудихо – должен оценить.

Вот и Андио Каммейра хвалил ее за ум. То есть, не совсем, конечно... Он сказал: «Хорошо, что тебе хватило ума меня послушать». Ну и ладно! Приятнее думать, что каудихо просто не так выразился.

– Что ты будешь с ним делать? – спросила Джефранка. – Пытать?

Виэльди покачал головой и поднялся.

– Нет пока, сначала побеседую, а там видно будет. Не верю я, что младший советник в одиночку все это устроил, должен быть кто-то еще. Этого «кого-то» не хотелось бы спугнуть раньше времени.

– Андио Каммейра тоже говорил о чем-то подобном. Он заезжал сюда, знаешь?

– Конечно, – Виэльди схватил с полочки костяной гребень и принялся расчесывать волосы, приподнимая те пряди, в которые были вплетены бусины. – Он опять заедет. На обратном пути. По крайней мере, так он сказал, когда мы виделись в Империи.

Империя... Джефранка совсем забыла, а надо было сразу сказать... Ничего, сейчас скажет:

– Виэльди, я очень рада, что с твоей сестрой все хорошо. Я волновалась... не хотела, чтобы ты ее потерял.