Ему поддакнули, по зале снова пролетел ропот. На этот раз со скамей повскакивали все. Ашезиру пришлось воздеть руку и прикрикнуть:

– Молчать! Я больше не принц, а ваш император! Я не думал нарушать закон, но боги решили за меня.

Он кивнул служителю Гшарха. Тот выступил вперед, вытянул руки в стороны и зычным голосом провозгласил:

– Люди, перед вами божественный! Вчера верховному жрецу Тирушу было видение. К нему явился сам Гшарх и сказал, что дух его сына неспокоен и желает скорее войти в новое тело, ибо народу Шахензи угрожает братоубийственная война. Только божественный сумеет ее предотвратить. Когда мой господин и наставник проснулся, на его груди лежал императорский венец... Верховный жрец поведал мне о видении, рассказал, что нужно делать, а потом впал в забытье: мощь бога, увы, слишком тяжела для его смертных служителей... Я взял венец, но до последнего не знал, как быть дальше... И тут у изваяния Гшарха увидел принца... Он оплакивал отца, и это стало для меня знаком...

Кто в это поверил? Никто, разумеется. Но выступать против жреца ли-нессерам придется с осторожностью, иначе служитель Гшарха повторит свои слова перед народом. Тогда не миновать волнений. Еще бы! Злобные богатеи-вельможи хотят лишить людей возвращения полубога! Так уж испокон веков повелось, что и мелкая знать, и купцы, и чернь во всех своих невзгодах винили вельмож, а не императора. Тот – благородный и добрый, а беды людей от него просто скрывают.

Единственная возможность для ли-нессеров повлиять на народ, это выставить все так, будто престол занял самозванец, а жреца обвинить в предательстве. Сделать это сложно, потому они попытаются доказать все здесь, на совете. Если им удастся, то к людям просто выйдет иной божественный, не Ашезир.

– Откуда нам знать, что ты не ошибся, жрец? Может, ты не так понял верховного? Ведь мы не слышим его самого! – воскликнул один из младших советников отца.

Интересно, ради кого он старается, кто его подкупил и чем? Золотом или более высокой должностью? Или он говорит от чистого сердца?

– Разве тебе судить, верно ли я понял слова и знаки? – спросил служитель. – Только верховный жрец может подтвердить или опровергнуть мои слова. Увы, пока он...

– В забытьи, – хмыкнул Цаур Саанхис. – Очень вовремя. Однако у него есть и другие преемники. Еще двое, если не ошибаюсь.

– Не ошибаешься, досточтимый. Но, – жрец обвел руками и взглядом зал, – где они? Не потому ли их нет, что они доверили мне донести слова верховного?

– Или потому, что ни о чем не знали! – выкрикнул Тхир, и снова ему поддакнули, снова собрание зашумело, заголосило.

– Довольно! – Ашезиру пришлось повысить голос. – Я думал, мы собрались, чтобы поговорить о моем отце и найти того, кто его убил! Я ошибался?

– Нет, мой принц, но...

– Божественный, – прервал Ашезир Цаура. – Так ты должен меня называть, если не предатель.

– Но мы не знаем, – вклинился Тхир, – правда ли ты божественный? Ходили слухи, что ты последним видел императора. А что если ты его и...

Он не договорил, зато многозначительно оглянулся на остальных вельмож. Кто-то одобрительно закивал и выкрикнул «да», кто-то промолчал и отвел взгляд, а кто-то уставился на Ашезира в ожидании нужного знака. Пожалуй, для него и впрямь пришло время. Уже ясно, что на место регента, а может, императора метит Цаур – самый богатый ли-нессер и один из самых влиятельных.

– Это измена! – во все горло рявкнул Ашезир: так, чтобы услышали за стенами.

Если Данеска не обманывала, то сейчас там стоят талмериды и воины Ширая: она должна была провести их к потайному ходу. Жаль, что после всего случившегося из четырех скрытых ходов останутся только два: те, что в его покоях, и те, что в бывших покоях матери-императрицы. Но престол того стоит.

Несколько мгновений ничего не происходило, затем Тхир крикнул:

– Твоя измена! Ты убил императора!

А потайная дверь все не открывалась... Неужели жена предала? Если даже она, то, может, и другие, на кого рассчитывал, тоже лишь притворялись союзниками? Если так, он обречен, несмотря на императорский венец на голове.

Тхир осмелел, а вместе с ним и остальные.

– Долой! Ты самозванец! – бушевали они.

Ашезир не надеялся перекричать гомон и ждал, пока он утихнет сам собой. Хотя может и не утихнуть – либо утихнет со смертью или пленением принца-императора. Что же делать?

Придумать он не успел. Виэльди вдруг подлетел к Тхиру, рубанул его мечом по груди и отскочил к стене, готовый защищаться. Рядом с ним встали Ширай, Оссар, Рашиз и еще трое ли-нессеров. На несколько мгновений воцарилось желанное безмолвие. Затем залязгали клинки: вельможи-недруги, чувствуя численное превосходство, двинулись на Виэльди и остальных. Казалось, смельчаки обречены, но…

Дверь за спиной Ашезира заскрежетала и открылась неожиданно даже для него. В залу высыпали воины, встали вдоль обеих стен и у выхода: несколько из них натянули луки, другие обнажили мечи. Данеска не предала!

Клинки вельмож залязгали громче, да только луков у них не было.

– Преклоните колено перед божественным! – торжественно возгласил жрец.

Никто не послушался, а Цаур прорычал:

– Это не по закону! На совете нет места простым воинам!

– Как нет места и предателям! – воскликнул Ашезир. – Схватить изменника-Цаура!

Завязалась короткая схватка, особо ретивые вельможи пали, пронзенные стрелами. Остальные растерялись и, похоже, не знали, против кого сражаться и сражаться ли. Четверо мечников обезоружили и скрутили Цаура Саанхиса.

– В темницу его! – велел Ашезир.

Таких, как Цаур, нельзя прилюдно убить – только казнить, если вина доказана. Ну да придумать, а после доказать вину легче легкого.

Кое-кто из вельмож еще пытался возмущаться и сопротивляться. Их быстро угомонили и, вынудив бросить оружие, заставили преклонить колено перед императором.

Раздались возгласы:

– С возвращением, божественный!

– Мы счастливы, что ты вернулся, божественный!

Отец нередко повторял: важнее всего лишить дворцовых заговорщиков главарей – и они превратятся в льстецов. Что ж, в этом он был прав.

Обнаружив неподалеку от себя Виэльди, Ашезир пробормотал:

– Не думал, что ты такое сотворишь, Каммейра…

Виэльди шагнул к нему, встал на нижней ступеньке трона и преклонил колено.

– Я всего лишь покарал предателя, божественный.

– Благодарю, рин-каудихо, никогда не забуду твоей верности, – он улыбнулся и протянул руку.

Виэльди коснулся ее губами, затем поднял голову.

Несколько мгновений.

Глаза в глаза.

Без слов.

«Я за тебя. Пока что».

«Я тоже тебе помогу, если понадобится. Пока ты на моей стороне».

В коридоре ждали воины матери, на подворье – воины Оссара. Они должны были ввязаться в схватку, если вдруг Ашезира поволокли бы в темницу. Этого, слава богам, не понадобилось.

Он шел в свои покои, а за ним шествовали до поры смирившиеся ли-нессеры. Однако ни к чему себя обманывать: выиграна только первая схватка, но в следующие месяцы дворец превратится в змеиный клубок.

* * *

Виэльди до последнего сомневался в успехе, но в итоге все удалось. Он все сделал правильно.

Пока ехали к столице, Ширай говорил:

– В первую очередь нужно избавиться от самого говорливого из тех, кто выступит против принца. Тогда остальные на время растеряются, и нашим воинам будет проще застать их врасплох. Лучше, если говоруна убьешь ты.

– Решил сделать грязную работу моими руками?

– Ага! – ничуть не смутившись, хохотнул ли-нессер. – Ты в глазах большинства полудикарь. Никого не удивит, если именно ты вместо болтовни сразу всадишь клинок... в кого-нибудь. И вряд ли кто-то попытается тебя убить, ведь за твоей спиной каудихо. Заодно благодарность будущего императора заслужишь.

– Да он и так передо мной в долгу…