Сумки у нас забрали, зато дали кувшин с водой и три глиняных стакана. Пообещали попозже принести еду и ушли.

Дей спросила:

— Адель, это мы в твоём родном городе оказались?

Я кивнула.

— Почему ты не захотела пойти к родным? — пискнула Зелинда.

Пришлось пояснить.

— Я с трудом вырвалась из лап своего папаши десять лет назад. Тогда с меня нечего было взять, но он и то умудрялся придумать, как получить выгоду от моего существования. Не хватало начинать всё сначала прямо сейчас! Будто у меня других дел нету.

Дейдра рассмеялась.

— Гертруда Вюрцль?! Вот прямо так тебя тут и звали? Да, имечко то ещё. Адель Мансель подходит тебе гораздо больше.

Не спорю, мне тоже оно больше нравится. Меня другое волнует. Во-первых, как там наши ребята? Не засунули ли их в тюремные камеры? И во-вторых, откуда взялся Генрих? Я не стала акцентировать на этом внимание там, у портального круга, нужно было быстро сматываться, а не отношения выяснять, а теперь любопытство так и грызло. Как так вышло, что он присоединился к спасательной команде? Марта послала или сам пришёл? А если сам, то почему?

Спросить у него я бы не решилась, но вдруг Дейдра что-то знает? Я ей задала вопрос напрямую:

— Дей, а как так случилось, что среди вас оказался вдруг Генрих фар Герион?

— Пришёл, — пожав плечами, пояснила Дейдра и ещё больше меня запутала.

К счастью, Зелинда тут же застрекотала, спеша вылить на меня как можно больше информации:

— Представляешь, по твоим намёткам мы смогли перенестись в столицу Гремона с другого камня, с того, который Алан до этого осматривал. Нас там не то, чтобы ждали, но встретили чуть ли не как героев. Даже король Феофан тут же прибыл. И не только он, много других: из Валариэтана, из Элидианы. Кортала, да отовсюду! Самых-самых прислали: министров, главных магов и прочих высоких персон. Даже из Лиатина, хотя лиатинцев в экспедиции не было. Но, говорят, пока нас не было, твоя бывшая наставница Марта такую бучу подняла: ты же, в сущности, её сотрудница. Вот. А тут так сложилось, что она приехать не смогла, зато прислала вместо себя своего сына. Это он так сказал на общем совещании. А потом, когда мы уже поняли, что спасать вас никто не собирается, и решили сами, он впёрся на наше тайное совещание и сказал, что идёт с нами. Мол, это не обсуждается. С одной стороны красиво, а с другой… Дей уже после ему сказала своё мнение, и тут он признался: его жена бросила. Он женился на ведьме, но очень быстро ей надоел.

— Ага, — прибавила Дейдра, — наша сестра его послала. И тут этот красавчик вспомнил, что была такая Аделина, красивая и кроткая, которая ему в рот смотрела. Думаю, ещё мама напомнила. Вот он и побежал в спасательную команду. Хотел проявить себя и показать тебе, что он всё помнит и готов начать сначала.

Она проговорила эту фразу и уставилась на меня. Я усмехнулась и пожала плечами.

— Если, по-твоему, он на что-то надеется, то зря. Очень глупо с его стороны пытаться сесть в экипаж, который давно уехал. Знаешь, Дей, если бы он вернулся ко мне ещё полгода назад, я бы задохнулась от счастья, но и тогда бы не приняла его обратно. Тот, кто один раз предал, сделает это и во второй, и в третий.

Она прищурилась.

— А сейчас, надо полагать, ты уже не умираешь от счастья?

Я задумалась. Как объяснить, чтобы ведьма поняла?

— Пожалуй что нет. То, что он снова ищет моего внимания, тешит самолюбие, тут врать не стану. Но по большому счёту мне всё равно. Теперь у меня есть Алан, мне хорошо с ним и никто другой мне не нужен. Ты видела: я разговаривала с Генрихом без эмоций. Не потому, что так замечательно держу себя в руках, а потому, что он — прошлое. Я им переболела как как ветрянкой: сыпь прошла, стойкий иммунитет остался.

На мои речи ведьмы реагировали по-разному. Зелинда радостно улыбалась и показывала жестами, что она меня всесторонне поддерживает. Дей склонила голову к плечу и лукаво на меня поглядывала, а потом сказала:

— Приятно слышать, что ты так постоянна. Алан — хороший парень, я его очень уважаю и желаю ему всяческого счастья. Но вот о чём я подумала: а как вы с ним жить будете? На что теперь не проблема. Когда мы подтвердим свои права на драконьи сокровища, у него будет достаточно денег, чтобы обеспечить семью. Но он бродяга, Адель, а ты — нет. Подумай, не лучше ли будет тебе с кем-нибудь другим. Не с Генрихом, понятно. Его ты уже вычеркнула. А вот наш принц… Мне кажется, он в тебя влюблён.

Ой, опять за рыбу десять гастов! Хотела рассказать ведьмам, как чуть не вышла за Александра замуж, но тут к нам ввалился стражник и заявил:

— Гертруда Вюрцль, там к вам пришёл ваш папаша и требует свидания.

Только этого мне не хватало! Я вскочила и выпалила:

— Пусть уходит! Я к нему не выйду.

Но стражник не ушёл, а начал ныть:

— Ему так и сказали с самого начала, а он не уходит, скандалит, требует. Уже всех достал до печёнок. Сходите, что вам стоит?

Дей взяла меня за руку и сказала тихонько:

— Адель, знаю я таких людей: он же теперь никому покоя не даст. Так что давай, я наложу на тебя успокоительное заклинание, и сходи ты к нему ради всех богов. Пошли его к демонам лично, а не через посредника.

Я замотала головой. Знаю я папашу: сочинил себе новый способ вытащить из меня деньги, и пришёл. Если бы думал, что меня придётся выручать, остался бы дома. Не хочу его видеть. Если пришла бы Вилма или девочки, другое дело. Но не папаша.

Но Дейдра не отставала.

— Подумай вот о чём. Раньше ты была никем, девушкой с конфетной коробки, и не могла поставить себя так, как была достойна. А теперь подумай, кто ты сейчас. Уважаемая личность, можно сказать героиня! За тебя сейчас горой встанут такие люди, против которых твой папаша — никто и звать никак. Теперь ты главная, пойми это и запомни. А теперь иди.

И она подтолкнула меня в спину. Как это у ведьм получается? Не хотела я идти, но пошла же!

К визиту отца я не была готова. Ведь знала, что он придёт, с той самой минуты, когда поняла, куда нас выбросило. А когда меня узнали стражники, это стало просто вопросом времени. Но я не думала, что так скоро: папаша никогда не торопился, если только… Если у него не было плана, как получить деньги. Мне сразу надо было начинать обдумывать нашу будущую встречу, но я гнала от себя эти мысли. Вот и догналась.

Всё это вертелось у меня в голове, пока стражник вёл меня к отцу. К моему удивлению, тот ждал меня не в общей приёмной, а в каморке, в какой обычно сидели писцы. Она располагалась в другом крыле здания, но на том же этаже, в самом конце коридора. Если мне не изменяет память, как раз здесь находится архив и земельный отдел. Похоже, ради того, чтобы папа встретился с дочкой, двух писцов отправили погулять.

Мне стало смешно. Скандальный характер господина Иоганна Вюрцля так знаменит в Альтенбурге, что все, даже магистратские писцы, готовы идти на жертвы, чтобы только его не видеть и не слышать.

Отец стоял прямо в дверях каморки и приветствовал меня распростёртыми объятьями.

— Доченька моя! — воскликнул он, — Дорогая! Иди же, папа тебя обнимет!

В этот момент мне даже показалось, что он на самом деле рад меня видеть. Просто так. Без задней мысли. Выглядел он усталым, старым и несчастным. Нет, одежда на нём была чистая и добротная, в другой он в люди не выходил. Но сам… Если судить по лицу и осанке, можно было предположить, что прошло не десять лет, а все тридцать. Тогда он был моложавым, бравым мужчиной, а сейчас передо мной стоял старик.

И тут я пошла у него на поводу: не стала сразу спрашивать, что ему от меня нужно, а позволила себя обнять и даже чмокнула в морщинистую щёку. Отец всё-таки.

Когда я увидела, каким торжеством блеснули его глаза, пожалела, но было поздно. В глазах провожавшего меня стражника произошло воссоединения семьи.

Дальше отец завёл меня в ту самую каморку и я поняла, почему он встречал меня на пороге. Там не было места для родственных объятий. Огромный стол, который начинался почти от самой двери, с двух сторон от него два стула и всё. А, ещё стеллажи с папками по стенам и стопки бумаг, занимающие всё условно-свободное место. Ну что же, позиция для меня выигрышная.