Она положила руку на каменный зубец так, что Ричард больше не мог не замечать ее, и сказала еще более вызывающе:

— Ты не намерен больше отстаивать то, во что веришь?

— Пусть отстаивает кто хочет. Без меня, — он ничуть не обиделся, голос звучал безжизненно.

— Я не о том. — Никки схватила его за руку и нежно, но решительно развернула, отвлекая от вида пропасти, заставляя посмотреть на нее. — Ты не намерен больше отстаивать самого себя?

Он взглянул на нее, но не ответил.

— И все потому, что Зедд тебя отругал!

— Тебе не кажется, что разрытая могила тоже могла немножко повлиять?

— Может, ты так и думаешь — но не я. С чего бы это? Тебя и раньше потрясали, доводили до отчаяния разные вещи. Когда я схватила тебя и увела в Древний мир, как ты повел себя? Ты сумел настоять на своих убеждениях и действовал, как считал нужным — в пределах, заданных мною. Оставаясь самим собой, ты менял других людей — например, моя жизнь полностью переменилась. Ты открыл мне истинный ее смысл. Совсем недавно ты вырвался из когтей смерти. Ни я, ни Кара, ни кто-то другой не поверил истинности твоих воспоминаний о Кэлен— но и это не остановило тебя. Ты продолжал спорить, противореча всему, что тебе внушали…

— То, что я увидел в гробу, — довод намного более убедительный, чем все ваши уговоры.

— Разве? Я бы так не сказала. Мы увидели скелет. И что же?

— Этого мало? — На лице его отразилась досада. — Ты в своем уме? Как это «и что же»?

— Я вовсе не собираюсь подыскивать доводы в твою пользу, потому что не разделяю твое мнение — но не хочу переубеждать тебя одними словами. Я охотно воспользовалась бы подлинными, твердо установленными сведениями, а не хлипкими доводами.

— Я тебя не понимаю…

— Послушай, у той женщины в гробу было лицо Кэлен? Ты видел его? Нет, никакого лица ты не видел, потому что его там не осталось. Череп — без глаз, без носа, без губ. Скелет, одетый в платье Матери-Исповедницы. И что же? Я бывала во дворце Исповедниц и видела там много таких платьев. И тебе достаточно было прочесть имя на парчовой ленте, чтобы в чем-то убедиться? Достаточно, чтобы бросить поиски, отказаться от убеждения? Сколько бы мы с Карой ни урезонивали тебя, сколько бы ни спорили, ты держался — а тут вдруг от этого ничтожного кусочка ткани уверовал в свое безумие? Как интересно! Лежит скелет, держит ленту с вышитым на ней именем, и на этом конец мечтаниям, мы правы, а ты не прав? А тебе не показалось, что лента там положена весьма кстати?

Ричард нахмурился.

— К чему ты ведешь?

— По-моему, все дело в тебе самом. Я, как и раньше, уверена, что ты заблуждаешься насчет своих воспоминаний — но не верю, что тот Ричард, которого я знала, способен сдаться из-за подобного пустяка. Пусть Зедд не верит тебе, как и мы с Карой, — это тут тоже ни при чем!

— Ладно, а что при чем?

— Ты боялся, что тело в гробу окажется телом твоей Кэлен, и поверил в это после того, как дед выразил недовольство тобою.

Ричард попытался было отвернуться, но Никки схватила его за рубашку и заставила смотреть себе в лицо:

— Вот как я понимаю, что произошло, — сказала она с яростной решительностью. — Ты скис из-за того, что уважаемый тобою дед счел тебя виноватым и сказал, что ты его разочаровал.

— Я, видимо, и впрямь разочаровал его.

— Ну и что?

— Ну и что? — смущенно переспросил Ричард.

— Какая тебе разница, нравится или не нравится кому-то твое настроение? У человека, уважаемого тобою, могут быть свои мнения, пусть он думает, что ты поступил глупо — но стоит ли из-за этого отказываться от себя? Ты — свободный человек. Ты поступал согласно своим мнениям. Ты действовал не бездумно.

— Но ведь я…

— Что ты? Огорчил его? Рассердил? Он, видите ли, лучше думал о тебе, а теперь разочарован? И отныне он будет тебя презирать? Да, такое может быть. Хотя Зедд, если помнишь, быстро опомнился и по-своему просил прощения у тебя. Он просто вспыльчив, а ты…

Ричард сглотнул, не желая признавать ее правоту. Никки взяла его лицо в ладони и заставила посмотреть себе в глаза.

— Ричард, ты не обязан жить в соответствии с чьими-то ожиданиями.

Он заморгал — и, похоже, просто не нашел слов для ответа.

— Это твоя жизнь, — настойчиво повторила она. — Ведь ты же сам учил меня этому! Ты вел себя, как считал нужным. Ведь не отказался же ты от предложения Шоты оттого, что Кара была против? Нет! А если бы я сказала, что не нужно отдавать меч Шоте, ты бы передумал? Да хоть бы и обе мы твердили, что ты глупец — ведь все равно сделал бы по-своему, правда? И мы вынуждены были бы согласиться. Одно дело — выслушать мнения окружающих, другое — подчиниться им. Ты не дрогнул, принимая решение, ты действовал. Все причины и основания своих действий знает лишь тот, кто действует. А объясниться можно и потом. Правильно я говорю?

— М-м-м… да.

— А если «да», то к чему тебе суждение Зедда? Он не прошел с тобою весь путь, не пережил и не наблюдал всего, что досталось тебе. Конечно, было бы чудесно, если бы он поверил в тебя, поддержал, сказал «молодец, Ричард» — но так не сложилось. Стоит ли на этом основании считать неправым свое решение? Или нет?

— Нет…

— Тогда незачем впадать в отчаяние по этому поводу. Любящие люди порой ожидают от нас особых свершений, и иногда их ожидания завышены и не соотносятся с реальностью. Перед тобой стояла задача, ты искал способы ее решить, будучи в чем-то уверен и что-то зная. Да хоть бы и весь мир тебе не верил, но ты чувствуешь свою правоту — действуй, ищи, доказывай, не оглядываясь ни на толпу, ни на близких людей!

В его серых глазах блеснул слабый отсвет прежнего огня.

— Означает ли это, что ты мне поверила, Никки?

Она печально покачала головой.

— Нет, Ричард. Я по-прежнему считаю твои фантазии о Кэлен следствием ранения. Я думаю, что ты увидел ее во сне.

— И могилу тоже?

— Хочешь правду? — Он кивнул, и Никки выдохнула: — Я полагаю, что в могиле похоронена настоящая Мать-Исповедница, Кэлен Амнелл.

— Понятно…

Никки снова не дала ему отвернуться.

— Но это не означает, что я считаю себя правой. Мое мнение основано на других вещах — на том, что знаю я. Но находка в гробу не доказывает на самом деле ничего. Мне случалось ошибаться в жизни и раньше. Перед неопровержимыми свидетельствами я склонялась. А ты готов идти на поводу у тех, кто тебе не верит? Почему?

— Очень трудно жить, когда никто тебе не верит.

— Трудно, разумеется, ну и что? От этого другие не становятся правыми, а ты — виноватым.

— Но когда все вокруг твердят, что ты не прав, поневоле закрадываются сомнения…

— Да, порой жизнь бывает нелегкой. Но в прошлом сомнения всегда заставляли тебя тем настойчивее докапываться до истины: ведь твердое сознание правоты дает силы сражаться. На этот раз тебе выпало особенно тяжелое испытание: ты был уверен, что ничего не найдешь под могильным камнем, но нашел тело Матери-Исповедницы, а тут еще дед неожиданно напустился на тебя. Ужас, обида, одиночество, все сразу — этого ты уже выдержать не смог. Последняя соломинка переломила твою способность сопротивляться. Любому человеку случается дойти до предела выносливости и сдаться — даже тебе, Ричард Рал. Ты смертен, и тебе положены пределы, как и всем живущим на земле. Но с этим нужно справиться и двигаться дальше. Ты дал себе поблажку, расслабился, но теперь пора вновь взять жизнь в свои руки.

Он задумался, слова Никки явно задели его. Какое счастье — вновь видеть его разум пробудившимся! Она видела, правда, что он еще колеблется. Очень не хотелось, чтобы Ричард, поднявшись, снова ускользнул в омут уныния.

— Наверняка и прежде не все люди верили тебе, — сказала она. — Может, и эта твоя Кэлен когда-то не верила? Живой человек обязательно должен иногда с чем-то не соглашаться, сомневаться, спорить. И если такое было, то ты наверняка настаивал на своем, даже если она считала тебя глупым или малость свихнувшимся. Да, еще припомни, Ричард, — и я уже не в первый раз называю тебя сумасшедшим!