— Покажи ей, — сказал Натан, обращаясь к Энн. Голос его вдруг прозвучал как голос настоящего пророка из дома Ралов.
Энн кивнула и, послушно вытащив из кармана маленькую книжку, протянула ее Никки.
— Читай вот здесь.
Взяв книжку из рук Энн, Никки увидела, что это — дорожный журнал. Она посмотрела на Энна, Натана и, наконец, на Зедда.
— Давай, — сказал пророк. — Прочти послание, полученное от Верны.
Дорожные журналы были огромной редкостью. Никки думала, что все, какие еще сохранились от древних времен, погибли при разрушении Дворца Пророков. Она знала, что журналы делаются парными: что напишут в одном из них, тотчас возникает в другом. Палочка-стило, спрятанная в корешке журнала, служила и для новых записей, и для уничтожения прежних. Таким образом журналы никогда не оказывались исписанными и не изнашивались. Никки раскрыла бесценное творение древних волшебников.
Четким почерком там было выведено:
Энн, с неохотой я вынуждена сообщить, что у нашего войска дела обстоят не слишком хорошо. Где Ричард? Неужели вы еще не нашли его? Прости за то, что так подгоняю тебя снова, знаю — вы едете со всей возможной поспешностью; но положение в нашей армии становится хуже день ото дня. У нас появились дезертиры — правда, не очень много, — но мы теперь на земле Д’Хары, и здесь распространяются слухи, что лорд Рал не поведет народ в битву, которая всем представляется самоубийственной. Затянувшееся отсутствие Ричарда лишь подкрепляет эти страхи. День за днем у людей крепнет убежденность в том, что лорд Рал оставил их на произвол судьбы. Никто не верит, что нам удастся восторжествовать над врагом, если Ричард не возглавит наши силы.
Генерал Мейфферт и я с трудом боремся с отчаянием: мы не знаем, что сказать разочарованному народу. Даже если Ричард отсутствует по важным причинам, людям, идущим на смерть, тяжело думать, что их вождь, чьи идеи они разделили, не присылает хотя бы весточки о себе.
Пожалуйста, Энн, как только встретишься с Ричардом, объясни ему, как он нужен всем этим молодым храбрецам, которые так долго выносят все тяготы защиты нашего доброго дела и столько выстрадали. Ради всего святого, выясни, как скоро он присоединится к нам. Попроси его поторопиться.
С нетерпением жду известий.
Никки опустила руки, едва не выронив журнал. Слезы стояли в ее глазах. Энн вынула журнал из дрожащих пальцев Никки.
— Что ты велишь передать Верне? Что она должна сказать войскам? — тихо, почти нежно спросила Энн.
Никки заморгала, сгоняя слезы с ресниц.
— Вы хотите, чтобы я забрала его разум? Чтобы предала его?
— Конечно же, нет, — заверил ее Зедд, стиснув своими крепкими пальцами ее плечо. — Повторяю: мы хотим помочь ему, вылечить!
— Нам боязно даже близко подходить к Ричарду в его нынешнем настроении, — сказала Энн. — Мы опасаемся, как бы он чего-то не заподозрил. Отчасти я сама в этом виновата — слишком резко отчитала его с самого начала. Да простит меня Создатель, но я всю жизнь управляла людьми и привыкла встречать послушание. Прежние привычки держатся долго. И теперь он думает, будто я собираюсь насильно заставить его следовать пророчеству. Он все меньше доверяет нам… но не тебе.
— Тебе он поверит, — сказал Зедд. — Ты можешь коснуться его рукой, и он ничего не заподозрит.
Никки широко раскрыла глаза:
— Коснуться его рукой?..
Зедд кивнул.
— Ты овладеешь его сознанием прежде, чем он успеет хоть что-то заметить. Он ничего не почувствует. А когда проснется, память о Кэлен Амнелл будет стерта, и он снова станет прежним, нашим Ричардом.
Никки закусила нижнюю губу, боясь, что голос ее выдаст.
В карих глазах Зедда стояли слезы.
— Я всем сердцем люблю своего внука. Готов ради него на все. Я все проделал бы сам, если бы мог справиться, но ты сумеешь лучше. Я хочу, чтобы он был здоров. Это нужно нам всем!
Он снова стиснул ее плечо.
— Никки, если ты тоже любишь Ричарда, пожалуйста, сделай это. Только ты способна исцелить его еще раз.
Никки развернулась и выбежала из комнаты. Рикка, наконец-то несущая на подносе чай и сладости, удивленно оглянулась ей вслед.
Глава 56
— Магистр Рал ведет нас. Магистр Рал наставляет нас. Магистр Рал защищает нас, — в который раз пробормотала Кэлен. — В сиянии славы твоей — наша сила. В милосердии твоем — наше спасение. В мудрости твоей — наше смирение. Вся наша жизнь — служение тебе. Вся наша жизнь принадлежит тебе.
Руки и плечи у нее ныли от долгого стояния на коленях, лбом в холодные плитки пола; в голове гудело от бесконечного повторения молитвы. Но она не обращала внимания на усталость.
— Магистр Рал ведет нас, — сказала Кэлен снова, подчиняясь слитному хору голосов, и легкое эхо под сводами мраморных залов вторило им. — Магистр Рал наставляет нас. Магистр Рал защищает нас. В сиянии славы твоей — наша сила. В милосердии твоем — наше спасение. В мудрости твоей — наше смирение. Вся наша жизнь — служение тебе. Вся наша жизнь принадлежит тебе.
На самом деле ей нравилось повторять одни и те же слова снова и снова. Они заполняли разум, подавляя хоть на время ужасную пустоту, и чуть-чуть скрашивали ее одиночество.
Так она не чувствовала себя потерянной.
— Магистр Рал ведет нас. Магистр Рал наставляет нас. Магистр Рал защищает нас. В сиянии славы твоей — наша сила. В милосердии твоем — наше спасение. В мудрости твоей — наше смирение. Вся наша жизнь — служение тебе. Вся наша жизнь принадлежит тебе.
Что-то в этих словах задевало чувствительную струну в душе Кэлен, и она находила в них утешение: они говорили о безопасной, процветающей жизни в ореоле знания и мудрости. Она с удовольствием представляла себе все это, как будто видела чудесный сон.
Женщины, которые привели ее сюда, очень торопились — но заметив, что стражники смотрят на них, решили слиться с толпой, собравшейся во дворике под открытым небом в этот пасмурный день. Под небом, затянутым облаками, лежал белый песок, прочерченный граблями так, что образовались правильные концентрические борозды; посредине песчаной площадки торчал темный, выщербленный камень. На камне в прочной раме был укреплен небольшой колокол. Именно этот колокол и призывал людей собраться для общего восхваления владыки Рала.
Со всех четырех сторон открытого дворика крышу поддерживали колонны. На выложенном плитками полу вокруг песчаной площадки, между колоннами — повсюду Кэлен видела коленопреклоненных людей. Наклонившись вперед, они касались лбами пола и вновь поднимались. Голоса, поющие хвалу лорду Ралу, звучали в унисон.
Когда очередное повторение все тех же слов близилось к концу, колокол на темном камне прозвонил дважды. Люди вокруг Кэлен громко повторили: «Наша жизнь принадлежат тебе» — и умолкли.
Внезапно наступила тишина. Люди поднимались с колен, многие потягивались и зевали. Переговариваясь между собою, они стали расходиться каждый к своему месту, возвращаясь к работе, которую прервал звон колокола, призывающего к обряду.
Повинуясь жесту хозяйки, Кэлен тоже поднялась и следом за сестрами пошла прочь. Пройдя мимо ряда статуй, они свернули за угол и, войдя в просторный зал, остановились у стены. Кэлен молча встала рядом, рассматривая проходящих мимо людей.
Весь день она провела на ногах — и это после долгого путешествия. Она взбиралась вверх по бесконечным лестницам, проходила по длиннейшим коридорам, потом снова по пролетам других лестниц… Теперь она едва стояла. Ей очень хотелось присесть, но она знала, что об этом лучше не спрашивать. Сестрам было безразлично, устала она или нет. К тому же сейчас, когда им пришлось неожиданно задержаться из-за обряда, они стали особенно раздражительными и дергаными. Они вряд ли отозвались бы сочувственно на ее просьбу присесть. Наоборот, в таком настроении, если бы Кэлен решилась попросить их, они без малейших сожалений избили бы ее. Вряд ли они занялись бы этим прямо во дворце, на глазах у множества людей — но непременно исполнили бы это намерение позже. Поэтому она стояла смирно, стараясь казаться невидимой и ничем не прогневить их.
