— Возможно… — ответил он.

— Она может помереть?! — Роза, казалось, сама близка к обмороку.

Доктор объяснил ей, что это вполне может случиться, если Томаса не будет беречь себя самым тщательным образом. Ей нужен полный покой. Недопустимо никакое физическое напряжение. Иначе Роза в одно мгновение может потерять ее.

Не успел доктор уйти, как в дверь снова постучали и Каридад, дежурившая у постели больной, впустила незнакомую женщину в монашеском одеянии, спросившую, здесь ли живет Роза Гарсиа.

Женщина оказалась матушкой Мерседес, нашедшей Розу по просьбе Кандиды Линарес.

— Сеньорита Кандида умоляет вас прийти к ней в лечебницу. Вы ведь не откажете ей, дочь моя?

Секретарше Сильвии трудно было разобраться в сердечных делах своего шефа.

Но теперь как будто бы все стало на свои места, и сейчас перед Сильвией сидела законная супруга лиценциата Роблеса Дульсина.

Самого лиценциата не было в конторе. Но Дульсина сказала, что это не имеет значения. Ей просто нужно было забрать кое-какие документы, принадлежащие Линаресам. Сильвия должна только назвать ей набор цифр, с помощью которого открывается сейф, и Федерико незачем будет беспокоить.

Секретарша засомневалась, вправе ли она это сделать, но, увидев сомнения на ее лице, Дульсина вынула из сумочки пачку денег и пододвинула к Сильвии, кивком головы дав ей понять, что эти деньги лично для ее, Сильвии. Сомнение оставило секретаршу, и она назвала шифр. В конце концов Дульсина не кто-нибудь, а официальная жена хозяина сейфа…

Дульсина прошла в кабинет, открыла сейф, полистала находящиеся там документы и ахнула:

— Негодяй! Так это правда! Проклятый вор: он украл у нас все! Все!

Выйдя в приемную, она встретила вопросительный взгляд секретарши. Она многое понимала в делах своего шефа, эта Сильвия.

— Вы нашли то, что искали? — спросила она.

Дульсина ответила, что нашла только фотокопии. Подлинные документы, должно быть, в банке. Она посоветовала Сильвии прибрать в сейфе, чтобы Федерико ни о чем не мог догадаться.

— И поостерегитесь что-либо сообщать ему о моем визите…

Теперь Дульсина уже говорила с Сильвией, как со своей сообщницей, которой, правда, не могла целиком доверять. Сильвия послушно наклонила голову.

— Слушаюсь, сеньора, — сказала она. — Но когда вы предъявите ему обвинения, я окажусь на улице.

Дульсина усмехнулась:

— Когда я схвачу его за руку, у него не найдется времени даже на то, чтобы выгнать вас.

Странный разговор произошел между Рохелио и его бывшей невесткой.

Встретила его Роза прохладно и на вопрос, как она поживает, ответила так, что у Рохелио сразу же возник новый вопрос:

— Ты на меня сердишься?

— Нет, Рохелио, хоть ты и Линарес.

Рохелио начал рассказывать о том, что у него была беседа с братом о чувствах, которые он испытывает… Роза тут же перебила его:

— А что, у твоего брата и чувства имеются?

И Рохелио решил, что с таким человеком, как Роза Гарсиа, надо говорить прямо, без обходных маневров.

— Одно твое слово, Роза, и Рикардо не женится на Леонеле. Он будет несчастен с ней. Я пришел просить тебя о помощи. Мы должны помешать этой свадьбе!

Решительным тоном она остановила его:

— Прошу тебя прекратить это… Ну любила я твоего брата… Прошло! Прошло, как скарлатина у ребенка. — Она помолчала. И неожиданно добавила: — К тому же я невеста другого.

Рохелио остолбенел.

— Розита, невозможно, чтобы это произошло так стремительно!

— А почему? Клин клином!

Рохелио встал со стула, сел, снова встал.

— Значит, ты его и не любила. Она взглянула на него с упреком:

— Уж тебе ли не знать, как я его любила? Да только он одним махом убил мою любовь.

Что на это ответить, Рохелио не знал.

— А чья ты теперь невеста, могу я узнать? — спросил он печально.

— Догадайся сам, — хмуро ответила она.

— Небось этого журналиста, кажется, Эрнесто?.. На этот раз она промолчала.

Федерико только что не целовал телефонную трубку — такое удовольствие ему доставляло слышать этот голосок, то звонкий, когда она смеялась, то с хрипотцой, когда говорила ему, что бы она сейчас с ним сделала, если бы они в эту минуту были рядом.

С этой девушкой он познакомился у своего приятеля Архениса совсем недавно. Она так стремительно и щедро отдалась Федерико, что он потерял голову. Во всяком случае, ему так казалось. И он даже испытывал некоторую гордость оттого, что обнаружил в себе такую способность: терять голову.

Впрочем, очень может быть, что он принимал желаемое за действительное.

— Да, моя ласточка, да, завтра, я обязательно найду время, чтобы мы смогли увидеться, — говорил он. — Я скучаю по тебе, любовь моя. — Услышав шаги Дульсины, он резко сменил тон: — Да, коллега, к сожалению, я не могу больше с вами разговаривать, потому что пришла моя жена. До завтра…

Он взял за обе руки подошедшую к нему и присевшую около дивана на корточки Дульсину.

— Любовь моя, ты пришла не предупредив, но я так рад тебе!

— А вот и я, твоя жена! — с какой-то нехарактерной для нее несколько странной игривостью сказала Дульсина.

— Ты сегодня у меня останешься?

— Разумеется. С сегодняшнего вечера мы будем вместе дни и ночи.

Что-то встревожило его в этих словах.

— Ты какая-то… другая. Что-нибудь произошло? Она улыбнулась:

— Успокойся. Что могло произойти?

Он поцеловал ее. Она взяла его за руку.

— Конечно, у меня есть кое-какой повод для беспокойству.

— Могу я знать, какой?

Дульсина рассказала ему, что вчера с ней говорил Рикардо. Он опять утверждал, что Федерико украл у Линаресов все, что ему хотелось.

— Я надеюсь, ты заступилась за меня?

В вопросе лиценциата сквозила уверенность, что иначе и быть не могло. Дульсина подтвердила, что именно так и было. И опять что-то в ее тоне насторожило его.

— Ты… ты сомневаешься во мне?

— Я совершенно не способна на это? А разве у меня есть основания сомневаться?

— Конечно, нет. Потому-то мне и обидно слышать сомнение в твоем голосе.

Она поднялась.

— Нет, я не сомневаюсь. Если бы я сомневалась, это было бы ужасно для тебя. Окажись Рикардо прав и узнай я, что ты и в самом деле бесстыжий грабитель, я даже не знаю, на что бы я могла решиться.

Дульсина задумчиво смотрела на Федерико, словно и впрямь перебирала в уме возможные варианты расправы с ним.

Роза не ожидала увидеть Кандиду в постели. Конечно, это была больница, но ведь Кандида не была лежачей больной. Однако Кандида жаловалась на свое тяжелое состояние и слабость — следствие перенесенных ею страданий и неудач.

— Я не хочу видеть тебя в таком же положении, в котором я нахожусь теперь, и потому попросила прийти.

Она говорила с трудом. И Роза пересела к ней на кровать, чтобы Кандида не напрягала голос.

— Я хотела поговорить с тобой о тебе и Рикардо. Роза тут же поднялась, вернее, попыталась подняться, потому что Кандида хоть и слабой рукой, но удержала ее на месте.

— Ты должна помешать Рикардо жениться на Леонеле.

— Никому и ничему я мешать не буду, — возразила Роза.

— Разве ты больше не любишь моего брата? Роза помедлила с ответом не больше пары секунд.

— Нет, больше не люблю.

Тогда Кандида спросила, понимает ли Роза, что Рикардо женится на Леонеле не по любви, что любит-то он Розу.

— Да ну его, — сказала Роза просто. — Он для меня все равно что мертвец.

После ухода Розы Кандида дождалась матушку Мерседес и, схватив ее руки в свои, стала доказывать, что она во что бы то ни стало должна побывать на свадьбе своего брата

Рикардо Линареса, потому что ей необходимо увидеть лиценциата Федерико Роблеса.

— Если доктор меня не отпустит, умоляю вас, отпустите меня вы!

Она говорила с таким убеждением, что матушке Мерседес стоило большого труда сказать ей:

— Я бы со всей душой. Но я не могу нарушать предписаний врача.

Мерседес позвала медсестру и рапорядилась, чтобы она сделала Кандиде успокаивающий укол, потому что та чересчур возбуждена. Она обещала Кандиде скоро вернуться и ушла, оставив ее в слезах.