— А, это ты… Каким это ветром тебя сюда занесло, — довольно мрачно приветствовала Рикардо Сорайда, с удивлением увидев его в зале своей таверны.

— Хочу повидать Розу, — Ответил он.

Сорайда сообщила ему, что Роза не работает в таверне с того самого момента, как Рикардо объявился здесь в прошлый раз.

— Долго она у тебя работала?

— Совсем недолго. Но знал бы ты, насколько меньше народу стало здесь бывать после ее ухода! Красивая у тебя жена, многие на нее заглядывались.

— Представляю, как она тут кокетничала со всеми…

— Роза-то? Да она близко никого не подпускала!.. Нашел кокетку…

— Да ведь в таких местах, как это, кокетничать — обязанность официанток.

— У Розы такой обязанности не было. Если кто здесь и ставил на место наглецов, так это она.

— Ладно, — сказал Рикардо. — Поищу ее в другом месте.

— Помириться хочешь? — предположила Сорайда.

— Нет. Вручить уведомление о разводе, — ответил он. Сидевший рядом за столиком спиной к ним Эрнесто с радостью услышал эту фразу.

«Может быть, — подумал он, — это сделает Розу моей…»

Томаса то ли спала, то ли пребывала в бессознательном состоянии. Приехавший врач не велел тревожить ее, пока она сама не придет в себя. Когда это случилось, он попросил оставить их вдвоем…

Выйдя через некоторое время к Паулетте, врач сообщил, что больная назвала ему свое имя — «Томаса», но когда он объяснил ей, что она находится в доме сеньоры Паулетты, она с недоумением спросила, кто такая Паулетта. По мнению врача, Томаса скорее всего угодила в аварию. Сказать что-либо точнее он не мог.

Во всяком случае, диагноз он поставил со всей определенностью: амнезия, потеря памяти. Она не помнит, что с ней произошло, не помнит, где живет, не помнит, как сюда попала. Единственное, что она помнит, это свое имя и еще имя какой-то Розы.

— Вы не знаете, сеньора, кто такая эта Роза?

— По-моему, знаю, — возбужденно ответила Паулетта. — Но если она спросила у вас, где Роза, не означает ли это, что она обретает память?

Врач неопределенно пожал плечами.

Рикардо с трудом нашел Розу на новом месте. Он предполагал, как она встретит его, и не ошибся. Зато попугай радостно вопил, как бы вспоминая прошлые счастливые посещения своего тезки:

— Р-рикар-до! Р-рикар-до!

Рикардо заметил, что глаза у Розы на мокром месте. Он отнес это на счет их ссоры и сказал примирительно:

— Мне кажется, что в момент расставания мы бы могли простить друг друга.

— Тебе не за что меня прощать. Это я могла бы простить тебя. Но не стану этого делать. Теперь ты и мою работу в таверне за преступление считаешь…

Рикардо перебил ее:

— Я там был, в таверне.

— Представляю, что тебе там наговорили…

— Наоборот. Мне сказали, что ты вела себя как королева. Он сказал это так, что Розе вдруг показалось, будто он передумал разводиться с ней.

— Это ты к чему? Чтобы нам… не разводиться? — спросила она с прежним своим простодушием.

— Нет, Роза, развод — дело решенное.

— Хорошо, — согласно кивнула она.

Он собрался уже уходить. И вдруг сказал:

— А все-таки ты не станешь отрицать, что любила меня. И мы были мужем и женой.

Слезы на Розиных глазах высохли.

— От этого моего замужества была польза, — сказала она. — Я научилась мыться и теперь каждый день мою голову, чтобы промыть ее от воспоминаний.

Он зло усмехнулся:

— Надо говорить: промыть мозги, а не голову.

— Ты свою жабу склизкую поправляй, а не меня!

— Ее зовут Леонела. Кстати, чтобы ты сказала, если бы после нашего с тобой развода я женился на ней?

— Да я только рада буду. Вы с ней похожи как две капли воды. Только долго вы вместе не протянете: зла в вас много.

Рикардо решил прекратить этот бессмысленный разговор.

— Я привез бумаги. Я оставлю тебе их для ознакомления.

— Чего мне с ними знакомиться? Давай ручку, и дело с концом.

— Как, не читая? Не зная, какая тебе причитается компенсация?

— Мне ничего не причитается. Я тебе не прислуга, как дон Себастьян или Леопарда. Со мной не надо рассчитываться.

Рикардо разозлился:

— Дикарка! Пусть мой адвокат с тобой беседует… Дело кончилось тем, что он довольно грубо схватил ее за руку, а она вырвалась и, к восторгу попугая, окатила тезку газированной водой из сифона.

Подъехавший к дому Розы Эрнесто увидел Рикардо Линареса мокрым и злым.

— Р-р-рикар-рдо! — победно вопил попугай.

ХОРОШАЯ НОВОСТЬ ДУЛЬСИНЫ

Кандида где-то задержалась. Рикардо тоже не было дома. Дульсина и Леонела коротали время вдвоем. Леонела поинтересовалась, почему Рикардо и Рохелио не занимаются делами семейства Линаресов.

— Этим всегда занималась я, — объяснила ей Дульсина. — Так уж повелось. Конечно, с помощью Феде… то есть лиценциата Роблеса. Он талантлив и энергичен. Да что я тебе рассказываю: ты же сама наняла его управляющим.

Леонела пристально разглядывала ее, вертя в руках соломинку, через которую тянула поданный Руфино коктейль.

— А скажи-ка мне, что ты испытываешь по отношению к лиценциату: доверие к его профессиональным качествам или самую обыкновенную личную симпатию как к мужчине?

Дульсина слегка порозовела.

— Откровенно скажу: он мне очень нравится!

Она явно не прочь была развить эту тему, но в гостиную вошла Кандида.

— Канди, где ты пропадаешь? Почему ты не сказала мне, куда пошла?

— Я уже совершеннолетняя. Ты должна была бы это знать, — ответила Кандида неожиданно резко и пошла к себе.

— Что за тон! — возмутилась Дульсина. — От Рикардо заразилась?

— Оставь ее в покое. — Леонела подошла к Дульсине и, обняв ее за талию, усадила в кресло.

— А ты так же нравишься Роблесу, как он тебе?

— Ах, Леонела, — доверительно ответила ей Дульсина. — Я думаю, что вскоре наш дом ждет большой сюрприз.

Леонела разглядывала ее.

— Не следует ли тебе оповестить об этом прежде всего твою сестру?

— Конечно. Сегодня же…

Дульсину распирало желание говорить о Федерико, об их близкой свадьбе. Она в хорошем настроении отправилась к сестре, решив не напоминать ей о ее грубости. Однако Кандида встретила ее неласково.

— Что тебе надо? — спросила она.

— Канди, почему ты говоришь со мной таким тоном? Я прихожу поделиться с тобой своим секретом, а ты…

— Я не в настроении выслушивать чужие секреты…

— Разве я тебе чужая?

— Прости меня, но у меня сейчас ни на что нет сил. Оставь меня в покое.

Дульсина была так переполнена своими переживаниями, что не обиделась.

— Хорошо, я зайду, когда ты будешь чувствовать себя лучше. Она спустилась в прихожую, чтобы распорядиться об ужине для Рикардо, и там столкнулась с Рохелио.

— Ты одна, без своих мушкетеров: Леонелы и Кандиды? — пошутил он.

— Канди плохо себя чувствует. Даже не захотела услышать от меня важную новость, касающуюся нашей семьи.

— Значит, касающуюся и меня тоже?

— И тебя, конечно. Но не сейчас, братик, — игриво поправила ему ворот рубашки Дульсина.

— Что-нибудь сентиментальное? — добродушно улыбнулся он.

— Все девичьи признания сентиментальны…

Она танцующей походкой направилась по сверкавшему под электрическим светом паркету в сторону кухни.

Паулетта ласково наклонилась к Томасе, лежавшей на широкой постели в комнате для гостей.

— Ну, проснулась? Вот теперь у тебя вид гораздо лучше. Она взяла Томасу за руку.

— Так что ты нам расскажешь о Розе?

— О какой Розе? — Томаса непонимающе смотрела на нее.

Паулетта решила не торопиться. Она стала рассказывать Томасе историю, известную им обеим. Но Томаса не реагировала на ее слова.

— Я Паулетта… мать той девочки, Розы, которую ты должна была унести из дома, чтобы спасти.

— Роза?.. Паулетта?.. Не знаю их… Голова болит… Голова — как тыква вареная.

Это все, что она говорила.

— Ты хоть помнишь, где живешь? — спросила Эдувигес. Томаса надолго задумалась.