— Запомни, Федерико, многие женщины убивали мужчин и за гораздо меньшее зло, причиненное им.

Он усмехнулся. И в это время в кабинет вошла Ирма.

— Прости, Федерико, я не знала, что ты занят. Роблес успокоил ее, сказав, что сеньорита уже уходит.

Он представил их друг другу. Кандида, с подозрением оглядев Ирму, сказала:

— Лиценциат Роблес прав, я ухожу. И покинула кабинет.

Ирма поинтересовалась, что понадобилось здесь сестре Дульсины Линарес. Федерико спокойно ответил, что он пока еще управляет делами этого семейства.

— А почему она плакала?

— Разве?.. Не заметил.

Но Ирма хорошо знала своего любовника.

— Если ты отрицаешь это, стало быть, тут все непросто, — сказала она.

И Федерико понял, что и с этой стороны ему грозит опасность.

Не было покоя в доме Линаресов.

Как только Леонела узнала об исчезновении Кандиды, она нашла Рикардо и высказала предположение, что до Кандиды дошли сведения о возвращении в Мехико лиценциата Роблеса, и она наверняка помчалась к нему.

Рикардо нашел, что эта догадка не лишена основания.

— Я поехал к лиценциату, — решительно сказал он.

— А поцелуй? — потребовала награды за свою догадливость Леонела.

— Вот уж не время. — Рикардо направился к дверям. Леонела насмешливо захохотала вслед:

— Ты уж не очень его бей!..

Дульсина тоже была встревожена, но другим — сообщением о телефонном разговоре Рохелио с Розой, который удалось подслушать Леопольдине. Из этого разговора Леопольдина поняла, что дикарка о чем-то хочет посоветоваться с молодым сеньором Рохелио, а тот уж готов лететь к ней сломя голову.

— Ох, я предчувствую, что сеньор Рохелио, того и гляди, влюбится в эту… Беда никогда не приходит одна.

Дульсина тут же направилась к Рохелио. Даже не пытаясь скрыть источник своей осведомленности, она напрямую спросила брата:

— Зачем ты едешь к дикарке?

— Шпионаж у тебя поставлен на широкую ногу.

— Не надо меня оскорблять. Пока я отвечаю за этот дом и это семейство.

— Шли бы они к черту — и этот дом, и это семейство! Дульсина подошла к нему и в упор уставилась на него:

— Скажи мне прямо: ты влюблен в дикарку? Рохелио вздохнул:

— Я был бы счастлив, если бы так было. Это одна из самых цельных женщин. Я не знаю другой такой.

— Будь она проклята!

Закончив разговор этой энергичной репликой, Дульсина удалилась.

Федерико Роблесу тоже пришлось выдерживать трудное объяснение. Ирме не давало покоя: почему Кандида Линарес вышла от лиценциата в слезах?

Он пытался объяснить Ирме, что у сеньориты Кандиды трудный момент в жизни, что с ней произошел несчастный случай: она упала с лестницы, что при ее чувствительности…

Ирма смотрела на него чуть прищурившись.

— Что это за повод для переживаний — падение с лестницы? Особенно если все обошлось благополучно… Но ты сам рассказывал, что сестра третирует ее.

— Да. Все в доме Линаресов подвергаются произволу со стороны Дульсины.

— И это не мешает тебе жениться на ней?

— Это укрепит мое будущее. Твои капризы, Ирма…

— Это не капризы. Это любовь. И вот что я тебе скажу, милый: пока я жива, ты не женишься на Дульсине Линарес.

Он встал и подошел к ней. Опустившись на подлокотник кресла, в котором она сидела, он провел рукой по ее волосам.

— Разве ты хочешь разорить меня? Я хочу сознаться тебе: некоторые дела семьи Линаресов я вел не совсем корректно. И если я не женюсь на ней, она заставит меня платить по счетам.

Она резким движением сбросила его ладонь.

— А мне все равно. Я хочу встретиться с ней и рассказать ей о наших взаимоотношениях.

— Так она тебе и поверила! — Федерико встал с подлокотника.

— У тебя плохая память. У меня — твои письма.

Она тоже встала и направилась к выходу. У дверей она обернулась:

— Прощай, любовь моя. Пока я жива, ты не женишься на Дульсине Линарес.

Она вышла. Только тогда он усмехнулся.

— Вот именно, пока ты жива, бедненькая…

Оглядывая новое жилище Розы, Рохелио, улыбаясь, слушал ее объяснения, почему во всем она хочет советоваться именно с ним. По ее словам, причина заключалась в том, что «из всех Линаресов ты — самый душка».

Пожалуй, это был не очень большой комплимент, если учесть отношение Розы к другим Линаресам. Но Рохелио знал, что она и в самом деле полностью доверяет ему.

— Оказывается, этот твой никудышный братишка…

— Роза, не надо его оскорблять. Ты еще сифон в руки возьми! Она рассмеялась.

— Ладно, не буду… Словом, он был у того расфуфыренного, которому я по одному месту накостыляла. Можешь сказать мне, зачем он там оказался?

— Чтобы этот Нестор Паради забрал свое обвинение. Рикардо его тоже вздул.

— А кто ему дал право за меня заступаться?

— А что же тебе, оставаться в полиции? Роза нахмурилась.

— Та-ак… Значит, меня освободили не потому, что я невиновата, а потому что этот твой братец…

— Да, Роза, ты на свободе благодаря Рикардо. Глаза ее вспыхнули:

— Ну так скажи ему: пусть занимается своими делами!

— А знаешь, Роза, — сказал Рохелио, — именно сейчас вы могли бы спасти свою любовь.

Она смотрела на него молча. И он не смог бы сказать, о чем она думала.

Не успел Федерико Роблес прийти в себя после напряженного разговора с Ирмой Дельгадо, как дверь его кабинета снова распахнулась, и он увидел на пороге совсем уж нежеланного гостя.

— Где Кандида? — спросил Рикардо, остановившись на пороге.

— Я только вернулся из Парижа и не успел повидаться с твоей сестрой, — ответил лиценциат, застыв около стола в напряженной позе.

— Лжете! Ваша секретарша сказала, что она недавно ушла отсюда.

Рикардо приблизился к Роблесу. И тогда тот неожиданно выхватил из ящика письменного стола пистолет и направил его на Линареса.

— На этот раз я принял меры предосторожности. Убирайся отсюда!

Рикардо спокойно усмехнулся.

— Да вы трус, Роблес, и никогда не выстрелите. Я уйду, потому что вы мне противны, а вовсе не из страха. Но перед уходом хочу поставить вас в известность: мои друзья, профессиональные юристы, изучили бумаги нашей семьи, касающиеся дел, которыми вы занимались. И обнаружили много интересного. Теперь они займутся соответствующими документами Леонелы. Должен вам сказать, что у вас губа не дура, лиценциат! Еще чуть-чуть, и вас можно будет упрятать в тюрьму.

С этими словами Рикардо Линарес вышел.

Роблес несколько минут сидел в кресле, приходя в себя. Затем он поднял трубку и стал крутить диск, причем диск несколько раз срывался с его дрожащего пальца.

К телефону подошла, как всегда, Леопольдина. Она позвала хозяйку, и Роблес вышедшим из повиновения голосом попросил ее о срочном свидании. Дульсина стала успокаивать его, не понимая, что случилось. Он твердил, что все расскажет при встрече.

Они договорились встретиться в кафе через час.

Лицо полицейского выражало такое возмущение, что лейтенанту Лихаресу стало интересно: что такое приключилось?

— Вы не поверите, господин начальник, там эта…

Он не успел объяснить, кого имеет в виду, как перед лейтенантом появилась Роза Гарсиа собственной персоной.

— Как поживаете? — осведомилась она. Лейтенант засмеялся:

— Хорошо. Что ж это вы вернулись?

— Убрать? — с готовностью подхватил полицейский.

— Не надо. Садитесь, Роза Гарсиа.

Роза села и, напомнив лейтенанту, что они теперь «по корешам», осведомилась, держит ли он еще за решеткой Эстелу Гомес. Он подтвердил.

— Что бы вам ее отпустить, — сказала Роза. Оказалось, что отпустить Эстелу, при всем хорошем отношении к Розе, лейтенант не властен. Тогда Роза спросила, не может ли она передать Эстеле еду. Это было возможно, но лейтенант должен был убедиться, что передача не содержит ничего недозволенного.

— Что я ей, ключ от камеры передам, что ли? — удивилась Роза.