Роза стояла выпрямившись, и по лицу ее градом катились слезы.

— Я себя, дуру, убить готова, — сказала она, глядя куда-то мимо Ромелии, мимо платья, мимо всего…

Каридад с беспокойством поглядывала на Томасу. Она и сама-то с трудом тащила огромный тюк белья, а уж на Томасу ей просто жалко было смотреть: та была и постарше, и послабее и еле передвигала ноги. Добравшись до дому и скинув на пол тюк с бельем, Томаса с трудом перевела дыхание:

— Ох! У меня язык наружу.

— А Роза ведь наказывала тебе, чтобы ты не поднимала таких тяжестей!

Продолжая тяжело дышать, Томаса пробормотала:

— Да она… преувеличивает.

— Преувеличивает! Да на тебе лица нет…

— И ты… преувеличиваешь… — Томаса закрыла лицо руками и вдруг стала медленно валиться на пол около дивана.

— Что с тобой?! — Каридад кинулась к ней.

Томаса не отвечала. Глаза ее были закрыты. Каридад выбежала из дома и на счастье увидела беседующих Сельсо и Ригоберто.

— Бегите за врачом! — крикнула она. — Томасе плохо! Боюсь, как бы не инфаркт…

Мадам, приветливо улыбаясь Леонеле, пропустила ее в дверь и сказала:

— Платье почти готово. Осталось пришить бант.

Она взглянула на растерянно молчащую Ромелию, на неподвижно стоящую рядом Розу, перевела глаза на то, что еще несколько минут назад было роскошным свадебным туалетом, и страшным шепотом произнесла:

— О боже! Что вы с ним сделали?!

Они молчали. Мадам хорошо знала Ромелию. Поэтому у нее не было сомнений, кто был виновником этого варварства.

— Почему, Роза? — только и спросила она.

— Эта жаба склизкая хорошо знает почему, — хмуро произнесла переставшая плакать Роза.

Леонела сохранила полное самообладание.

— Да. Я вам объясню почему. Потому что — тупица. Потому что — дикарка. Потому что готова умереть от зависти!

— Пусть дикарка. Пусть тупица. А все же не падшая, как ты! Мадам продолжала сокрушаться, отказываясь что-либо понимать.

— Господи, что же осталось от платья!..

— Что осталось — все ее, — мрачно констатировала Роза.

— Нет уж! Так это ей не сойдет! — предупредила Леонела. Роза вдруг почувствовала свою вину перед хозяйкой ателье.

— Сеньора, — сказала она, — я буду ишачить изо всех сил, я расплачусь за все ваши потери…

Но Леонела властным жестом прекратила эти жалкие обещания.

— Мадам, — сказала она, — я прошу вас немедленно вызвать полицию! Пусть эта оборванка ответит за все, что натворила.

Мадам Рубье, немного придя в себя, попыталась успокоить и Леонелу.

— Все это очень неожиданно… Но уверяю вас, платье будет готово вовремя. Я не стала бы привлекать полицию.

— Но она должна быть наказана.

— Этим я займусь сама.

Но Леонела не желала, чтобы скандал утих.

— По крайней мере, выгоните ее! Разве можно подпускать такую дрянь к дорогому платью?

Тут Роза выступила вперед:

— Ну-ка осади! — грозно сказала она Леонеле. — А то ты меня знаешь!

Леонела шустро спряталась за спину мадам. Она действительно хорошо знала Розу.

— Я не потерплю никакой задержки! — крикнула она в спину хозяйки ателье. — Я требую, чтобы платье было готово к сроку! Понятно?

— Вы получите его к сроку, — произнесла мадам Рубье, не оборачиваясь.

Она велела Розе следовать за ней, передала платье Ромелии и направилась в свой кабинет. Приведя Розу к себе в кабинет, она нервно закурила и попросила Розу рассказать, ей, почему она так обошлась с платьем Леонелы.

Роза рассказала хозяйке свою историю. Мадам изумленно ее слушала.

— Она, жаба эта, надсмеялась надо мной, а теперь хочет добить меня. Ну скажите, кто бы на моем месте не взбесился?

Мадам Рубье про себя подумала, что Розу можно понять. Подумать только: шить платье невесте своего собственного мужа! Зазвонил телефон. Мадам подняла трубку, спросила, кого позвать и передала Розе:

— Это тебя. Некто сеньор де ла Уэрта.

— Его Бог послал! — радостно крикнула Роза. — Прошу вас, поговорите с ним. Он подтвердит вам, что я не лгу!

Мадам говорила с доном Анхелем довольно долго. Он рассказал ей об импульсивности Розы, то и дело портящей ей жизнь. Обещал оплатить все расходы по исправлению платья. Поручился за то, что ничего похожего с Розой больше не произойдет. Наконец предложил, если это необходимо, письменную гарантию.

— Мне достаточно и вашего слова, сеньор де ла Уэрта, — сказала мадам.

И передала трубку Розе. Дон Анхель сообщил ей, что все улажено и Роза может ни о чем не беспокоиться. В заключение он попросил ее все же контролировать свои поступки.

Когда Ирма сама позвонила Роблесу, он решил, что она хочет возобновления их отношений. Но она только предупредила его, чтобы он поберегся: его насмешка не пройдет ему даром.

Он посоветовал ей не тратить время на угрозы. Он их не боится. Она никогда не исполняет их. Тон его по-прежнему был издевательским.

Ирма сказала, что он ошибается и в ее силах уничтожить его.

Тут он совсем зарвался и нагло ответил, что она никогда этого не сделает, потому что все еще любит его.

— Но ненавижу-то я тебя еще больше, — сказала Ирма. — Так что поберегись, Федерико!

Повесив трубку, она набрала номер телефона Линаресов и попросила к телефону Дульсину. Она сказала Дульсине, что с ее стороны было большой ошибкой вернуться к Роблесу.

— Он мой муж, — надменно ответила Дульсина.

Ирма напомнила ей, что женился Роблес на ней ради денег.

— Не думайте, что он переменился. Просто он играет вами, как кот мышью.

— Не могли бы вы выразиться яснее? — холодно потребовала Дульсина.

— Он вас обкрадывает.

— Это сплетни.

Ирма предупредила, что, когда все имущество Линаресов окажется собственностью Роблеса, Дульсина сама убедится, что это отнюдь не сплетни.

— Я вам не верю, — сказала Дульсина. Тогда Ирма посоветовала:

— Я считаю вас женщиной смелой. Так вот не бойтесь заглянуть в сейф Федерико. Тогда, может быть, вы поймете, что я вам не лгу. Это все, что я хотела сказать. Покойной ночи.

Ирма повесила трубку. Теперь надо было ждать.

ВЕНЧАНИЕ

Хотя все как будто было решено, в своих разговорах братья не могли не возвращаться к этой теме.

Рохелио не мог примириться с тем, что брат собирается жениться на женщине, которой Рохелио не доверял и которую считал вероятным источником грядущих бед Рикардо. Рикардо же полагал, что не может во второй раз обмануть Леонелу, отвергая ее. Он был уверен, что она любит его.

— Любит тебя Роза, — грустно не соглашался Рохелио. — А Леонела хитра и просто не хочет тебя терять.

Но Рикардо обвинял Розу в заносчивости и утверждал, что она никогда не изменит своего решения навсегда расстаться с ним.

Рохелио слышал это в который раз. И в который раз эти обвинения только подтверждали его уверенность в том, что, согласись Роза помириться с Рикардо, и он тотчас же отказался бы от брака с Леонелой.

Он прямо спросил об этом брата, попросив его ответить со всей искренностью. Рикардо погрузился в долгое молчание. Трудно было сказать, какие мысли мелькали в его голове. Наверно, мысли эти были противоречивы, потому что, следя за лицом брата, Рохелио видел, как оно то смягчалось, то снова становилось суровым и непримиримым.

Наконец Рикардо сказал:

— Думаю, что и сейчас, если бы Роза простила меня, я порвал бы с Леонелой. Но все это из области фантазий. Роза никогда меня не простит.

Доктор молча прослушивал сердце, считал пульс, заглядывал в глаза Томасы.

Роза следила за ним со страхом и надеждой. Томаса, видя ее волнение, успокаивающе кивала ей: все, мол, хорошо, ничего страшного, просто немного подводит сердце…

Обследовав Томасу, доктор согласился: да, это сердце.

— Доктор хочет потолковать с тобой: это у докторов так положено, — объяснила Томаса Розе.

Он отвел Розу в сторону. Продолжая испуганно на него смотреть, Роза спросила:

— Что-нибудь опасное, доктор?