Рохелио оправдывался тем, что в последние дни они совсем не виделись. Да и сам он узнал о Розе совсем недавно от Дульсины, которая была в доме Мендисанбалей.

— Она добилась отсрочки? — спросил Рикардо.

И Рохелио сообщил брату, что Роза безвозмездно вернула их сестре все ее расписки.

Уже издали увидев Исидро Ваекеса с дружками, Эрлинда стала ругать себя за неосторожность, за то, что подвергает Рохелио Линареса опасности.

Сопровождаемый друзьями, Исидро подошел к ним вплотную. На улице не было ни души. Тусклый свет фонаря делал лица людей бледными. Исидро помахал пальцем перед носом у Рохелио.

— На этой женщине стоит мое тавро. Разве ты не слыхал об этом?

— Надо бы спросить у нее самой, — негромко ответил Рохелио.

Эрлинде вдруг стало до того тошно от этих постоянных наглых домогательств Васкеса, что она обняла Рохелио за плечи и сказала:

— Шел бы ты, Исидро… Тоже мне, хозяин нашелся. Исидро еще больше надвинулся на Рохелио.

— Линда будет или моей, или ничьей. — Он продолжал помахивать пальцем около носа Рохелио, едва не задевая его.

Рохелио ударил коротко и, казалось, не очень сильно. Но Исидро неожиданно упал, и изо рта у него потекла кровь. Однако он тут же вскочил. В руке его в фонарном луче блеснуло узкое длинное лезвие. Он выкинул руку с лезвием вперед, и Рохелио, резко согнувшись в поясе, осел на землю.

Исидро и его дружки кинулись бежать. Эрлинда с воплем бросилась к Рохелио и попыталась поднять его. Он не сделал ни движения, чтобы помочь ей, и не отвечал на ее вопросы. Она побежала вызывать «скорую помощь».

…В больнице выяснилось, что Рохелио потерял много крови и нужна срочная операция.

Эрлинду к Рохелио не пустили. Пометавшись по больничному зданию, она нашла телефон и позвонила к Лина-ресам.

Трубку, как всегда, сняла Леопольдина. Узнав, что говорит Линда Гонсалес, она надменно сказала:

— Как вы смеете звонить в этот дом?

Эрлинде показалось, что Леопольдина сейчас повесит трубку. Но ей все-таки удалось крикнуть, что молодой сеньор Рохелио тяжело ранен и находится в больнице «Скорой помощи».

Дульсина довольно спокойно встретила известие о ранении Рохелио.

Леонела с ужасом смотрела, как она, продолжая как ни в чем не бывало попивать чай, рассуждала на тему о том, что их присутствие вряд ли поможет раненому.

— Но это же твой брат, Дульсина!

— Но он же сам вырыл себе яму. Разве можно было дружить с подругой дикарки? Не зря Рикардо и Рохелио близнецы: обоим нравятся чумички… Если хочешь, съезди в больницу, а у меня и так забот по горло.

Леонела сказал, что она обязательно поедет. Она понимала, что Рикардо ни за что не простил бы ей бездушия по отношению к своему брату.

Этого звонка в доме Мендисанбалей не ждали. Кормилица Эдувигес, подошедшая к телефону, нутром своим почувствовала опасность для спокойствия в доме, исходящую от напряженного голоса Рикардо Линареса, представившегося и попросившего к телефону Розу.

Эдувигес не стала звать Розу, а передала трубку Паулетте. Та, зажав рукой переговорное устройство, чтобы не было слышно того, что говорит ей Эдувигес, кивком головы одобрила такое решение кормилицы и сама стала разговаривать с Рикардо.

— Я поражен известием! — сказал он. — Вы мать Розы, я рад и за нее, и за вас.

Паулетта сдержанно поблагодарила его. Рикардо попросил выяснить, не может ли Роза принять его. Паулетта ответила, что не уверена, захочет ли Роза видеться с ним: слишком много жестоких событий стоит между ними. Однако она обещала спросить об этом у самой Розы.

— Я позвоню тебе сама, Рикардо, — сказала Паулетта и повесила трубку.

Узнав об этом разговоре, Роза не проявила никакого желания встречаться с Рикардо.

— Ты его не знаешь, мама, — сказала она хмуро. Паулетта заметила, что многие пары расстаются, но при этом остаются друзьями. Это, как она считала, признак человеческой зрелости.

— Такое сердце, как твое, Роза, не может копить злость.

— Это не злость, — ответила Роза. — Просто он для меня значит не больше чем разбитый кувшин.

— Что же мне ответить ему? — спросила Паулетта. Роза, немного подумав, согласилась принять Рикардо.

— Но если можно, не здесь, а в твоем офисе. — Потом невесело улыбнулась: — Хочу немного поразвлечься.

Себастьян, во время своих нечастых посещений Розиного дома полюбивший пить кофе с Хустиной, умевший очень вкусно заваривать этот напиток, навестил ее и без Розы.

Они поболтали за кофе о Розиных делах, порадовались тому, что Томаса будет жить вместе с Розой.

Хустина разошлась и стала говорить о том, какое это большое счастье для Розы, что Томаса будет рядом, особенно сейчас, когда Роза ждет ребенка…

Произнеся это, она тотчас осеклась, но было уже поздно.

— Как, Роза беременна? И Рикардо Линарес ничего не знает?

Хустина замахала на него руками:

— И не должен знать! Упаси Боже!

Себастьян промолчал. Но похоже было, что бывший садовник Линаресов не разделяет этого мнения.

Дом Линаресов казался пустым. Кандида была в лечебнице. Рохелио лежал в больнице «Скорой помощи». Рикардо куда-то умчался с утра. Вернувшись от Рохелио, Леонела нашла Дульсину, чтобы рассказать ей о посещении ее тяжело раненного брата.

Но Дульсина сама рвалась рассказать Леонеле поразившую ее новость:

— Вообрази, Леопольдина говорит, что от нас уходит садовник Себастьян. И как думаешь куда? В дом Паулетты. Этот оборванец, которого мы спасли от голода, теперь будет работать у дикарки!

Дульсина кипела от возмущения.

— Я только что из больницы, — наконец смогла произнести Леонела. — Там была эта подружка Рохелио. Эта липовая медсестра… Эти золушки просто не знают стыда!

Затем она рассказала Дульсине, что ее брат еле выжил: рана была смертельно опасной. Сейчас ему назначили интенсивную терапию.

— Да-да, — сказала Дульсина, думая о своем. — Пусть только он посмеет привести в мой дом эту…

Солнечный луч, просвечивающий штору, побледнел, и штора из золотистой стала густо-коричневой.

Произошло это не потому, что появилась туча, а потому что солнце изменило свое положение и больше не могло заглядывать в окно офиса Паулетты Мендисанбаль. Вот как давно сидел здесь Рикардо, дожидаясь, пока его примет Роза.

Но дверь в ее кабинет, или лучше сказать — в кабинет, где она сейчас находилась, оставалась закрытой.

Наконец из кабинета появился служащий.

— Сколько можно ждать? Я сижу здесь уже больше часа, — раздраженно обратился к нему Рикардо.

— Я как раз вышел, чтобы сказать вам, что сеньора Роза просит извинить ее: она не сможет вас сегодня принять. Пожалуйста, придите в другой раз, предварительно известив о времени вашего визита.

Рикардо несколько мгновений молча смотрел на него. Затем встал и, отодвинув служащего с дороги, как неодушевленный предмет, вошел в кабинет.

— Ты что себе позволяешь? — спросил он, увидев сидевшую за столом Розу. — Я вижу, ты такая же невоспитанная, как и прежде.

— Зачем же приходить к невоспитанной?

— Чтобы попросить раз и навсегда оставить нашу семью в покое.

Роза холодно пожала плечами:

— Твоя семья меня не интересует.

— Тогда почему ты унизила Дульсину и теперь пытаешься сделать то же самое со мной?

Она усмехнулась:

— Больше мне делать нечего…

Рикардо предложил поговорить спокойно. Роза снисходительно согласилась. Он напомнил ей, что в последней их размолвке виновата была она: не захотела выслушать его, когда он готов был просить у нее прощения.

— Твой отказ разозлил меня, — сказал Рикардо.

— Это, значит, из-за моего отказа выслушать тебя ты женился на жабе?.. Впрочем, меня не интересуешь ни ты, ни твои дела.

— Тогда почему ты стремишься отомстить?

Роза посмотрела на него долгим взглядом. Ей хотелось сказать ему, что у кого-кого, а уж у нее-то есть основания мстить его семье после всего того, что произошло с ней, но…