— Вот вернется Роза, она предпримет новые меры — у Линаресов большие связи.

У него в глазах зажегся какой-то мрачный огонь.

— Пусть Роза займется чем-нибудь другим. Мне только не хватает еще пользоваться Розиной помощью.

— Что же тут такого?

Эрлинда долго пыталась убедить его в том, что Розина помощь — это сегодня единственная возможность выручить его из беды. Но Эрнесто решительно заявил, что не хочет больше слышать о Розе.

В квартире Ирмы Дельгадо играла тихая музыка. Неяркий, уютный свет создавал обстановку полного и ничем не нарушаемого покоя. Но как раз покоя-то и не было в этой обители.

Ирма, которая несколько дней назад впервые попробовала подняться на ноги и, казалось бы, должна была радоваться тому, что ей удалось пару минут простоять без чьей-либо поддержки, сидела сейчас на диване с напряженным выражением лица, словно ожидая какого-то важного сообщения.

Ее подруга Ольга только что с интересом выслушала рассказ Ирмы о встрече с частным детективом, который сегодня посетил ее.

Детектив получил от нее задание: установить наблюдение за Мириам Асеведо и выяснить, встречается ли она с лиценциатом Роблесом, и если встречается, то как часто.

О первых сведениях на эту тему детектив должен был сообщить Ирме по телефону как раз в это время. Ирма посмотрела на часы. Звонок детектива запаздывал.

Ольга попыталась развлечь подругу рассказом о новом шоу, которое она видела в модном музыкальном театре, но Ирма слушала ее рассеянно, и видно было, что мысли ее целиком заняты лиценциатом Роблесом.

Наконец телефон зазвонил, и Ирма сняла трубку с аппарата, стоявшего на дигане рядом с ней. Разговор продолжался совсем недолго.

Договорившись с детективом о последующих действиях и повесив трубку, Ирма взглянула на подругу и, увидев вопрос в ее глазах, произнесла:

— Похоже, что Мириам снюхалась с Федерико Роблесом.

Сестры сидели рядом, как в старые добрые времена в комнате Кандиды. И на них, как и раньше, были халаты одного цвета.

Кандида вязала шарф для Рохелио. Дульсина сначала смотрела на это ее занятие с подозрением: процесс вязания был в ее сознании прочно связан с помешательством Кандиды. Но, глядя на спокойные, размеренные движения сестры, она успокоилась.

Нервничать ее заставляло другое: Леонела уехала из города к своей бабушке, находившейся при смерти. В течение двух дней должно было проясниться, удастся ли ее спасти. А Леонела была очень нужна Дульсине в момент возвращения Рикардо.

— Кроме того, она должна подписать некоторые бумаги для Федерико…

Произнеся это имя, она осеклась и быстро взглянула на Кандиду:

— Прости… ты не против, чтобы я упоминала его имя? Кандида, задумавшись ненадолго, миролюбиво сказала, что воспоминания, которые остались у нее о лиценциате, тревожат ее все реже. Обрадованная этим Дульсина сказала сестре, что шарф для Рохелио получается очень красивый.

Теперь она могла ехать к Федерико и набрала его номер телефона, чтобы предупредить его: пусть он не очень скучает, она вот-вот выедет к нему.

Федерико, однако, сдавленным от сожаления голосом сообщил ей, что, увы, у него важнейшая деловая встреча в пригороде, она продлится чуть ли не до утра, и эту ночь они не смогут провести вместе. Она разочарованно повесила трубку.

Кандида продолжала равномерными мельканиями спиц вязать шарф для Рохелио.

Лиценциату Роблесу хотелось повесить трубку как можно скорей. Трудно разговаривать с женой по телефону, когда у тебя на коленях очень волнующая тебя женщина, задравшееся платье которой почти не скрывает ее полных, но, надо сказать, при этом очень стройных ног. Она к тому же с озорной улыбкой мешала ему говорить, пытаясь ухватить за кончик носа.

— Прилипчива, как все только что вышедшие замуж женщины, — сказала она про Дульсину, едва лиценциат повесил трубку.

Он попробовал усадить ее на колени поудобнее, но она вырвалась и поправила платье.

— Ты повезешь меня куда-нибудь ужинать? — спросила она. Они вышли из дома, сели в его автомобиль и в ожидании, пока разогреется мотор, целовались, не замечая, что из серенькой малолитражки, припаркованной на другой стороне улицы, их фотографируют.

Мотор наконец разогрелся, и они, с неохотой оторвавшись друг от друга, тронулись в путь. Малолитражка развернулась и, чуть отставая, поехала за ними.

Днем Рохелио встретился с Ванессой: завтра она уезжала на пару месяцев в Монтеррей, и он не мог отказать ей в просьбе повидаться перед отъездом.

Они выпили кофе в уличном кафе. Ванесса пожаловалась, что не привыкла путешествовать одна. Рохелио признался, что он и дома всегда один.

— И ты никогда не жалеешь об этом? Он пожал плечами:

— У меня есть книги, шахматы, музыкальные записи.

— И тебе этого достаточно?

Он ничего не ответил. Мимо них шли беспечные гуляки и деловые люди, молодые девушки, у которых все было впереди, и старые женщины, живущие только воспоминаниями, а они сидели вдвоем и при этом чувствовали себя такими одинокими, как будто не было у них впереди еще многих-многих лет, сулящих и тревоги, и радости…

— Скажи мне, когда я вернусь, мы с тобой сможем видеться? — спросила она.

— Почему бы и нет, — ответил Рохелио.

И они впервые за этот вечер посмотрели друг другу в глаза…

Вернувшись домой, Рохелио заглянул к Кандиде. Разговор зашел о Розе и Рикардо. Рохелио спросил сестру, что думает она о планах Дульсины, направленных против Розы: опасны ли они..

— Все ее планы опасны, — ответила Кандида. — Но как бы то ни было, а Рикардо и Роза сейчас вместе.

Кандида вдруг еле заметно улыбнулась.

— Ты знаешь, Дульсина спросила меня, больно ли мне слышать от нее имя Федерико. Я ответила, что нет.

— А на самом деле?

— На самом деле это неправда. То, что они со мной сделали — сестра и Федерико — это не может быть прощено! Я не могу забыть сумасшедший дом и смирительную рубашку.

Рохелио обнял ее.

— Забудь об этом. Она взглянула на него:

— Не хочу!

Он стал успокаивать ее, сказал, что Дульсина и Федерико будут жить отдельно, и она не будет видеть их, что надо думать о будущем.

Кандида смотрела в одну точку.

— Если бы у меня был сын… Иногда мне кажется, что я все еще ношу его под сердцем.

Рохелио с тревогой смотрел на нее: неужели все началось сначала?

— Его нет, Кандида, — сказал он как можно мягче.

— Его нет, потому что его убила Дульсина в ту ночь, когда ударила меня и я, убегая, упала на лестнице. Моего сына убила моя сестра!

И она зарыдала. Рохелио молча прижал ее к своей груди.

Рикардо удалось догнать Розу только на берегу. Он на бегу поймал ее за руку и притянул к себе. Они опустились на песок. Он старался поймать ее взгляд. И, когда ему наконец удалось это сделать, он увидел, что глаза Розы сухи и задумчивы.

— Никогда не говори мне, Рикардо, что у тебя не было женщин за время нашей разлуки. А то я перестану верить тебе.

В ответ она услышала, что для Рикардо важно только одно: сейчас у него она одна, и это — навсегда.

— В моей-то жизни действительно был один ты. Рикардо стал объяснять ей, что современные женщины легко изменяют и найти такую чистую девушку, как Роза, большое счастье. Роза была грустной: ей не нравился этот мир, полный измен и обманов.

— Но ты не можешь переделать правила, по которым он живет.

— А кто их сочинял, эти правила?

— Кто? Мужчины, — улыбнулся Рикардо.

— Ха! — возмущенно выдохнула Роза. — Всегда все решают мужчины!..

Она помолчала.

— Вот что, Рикардо. Я про жабу тебе слова больше не скажу. Но если когда-нибудь узнаю о какой-нибудь другой, я тебе глаза выцарапаю, запомни!

— Только не глаза! Только не глаза! — в ужасе закричал он. — Как же я тогда буду тобой любоваться?!

Обед, который устроила Ирма Дельгадо для своих подруг Ольги и Мириам, проходил в обсуждениях светских новостей и телевизионных программ до тех пор, пока Мириам не поинтересовалась, какие у Ирмы перспективы встать на ноги.