— Чтит присягу, данную отцом, и хочет сохранить мир на своих землях? — Тэним задумчиво почесал кончик носа, и в его глазах вновь вспыхнули веселые бесшабашные искорки, которые так нравились Ари. — Как же он, такой тихий и рассудительный, потащил ночью сестру на болота?

— Мы были совсем еще дети, Тэним. И лучше бы... Что бы ты сделал, если бы мы не сбежали от тебя?

— Довел бы вас до первых постов и отпустил, пока люди твоего отца меня не сграбастали. Граф Рюдигер Таннен тихо сдох бы в чаще — и вашему батюшке не представилась бы возможность продать своего сына в Тарн.

— А я бы выросла дома. И — как знать? — быть может, ты бы просто приехал к нам однажды и просил моей руки. Скажи, Тэним: ты лорд-маршал, тебе подчиняется и городская охрана, и гвардейцы короля...

— Отчасти да, — казалось, Тэним не вполне понимает, что она задумала.

— Что, если... если выкрасть Бастьена, когда он выйдет в город? Он же не может все время сидеть взаперти? Зайдет в какую-нибудь лавку, а кто-нибудь из твоих людей поможет ему? И мы могли бы спрятать его здесь. На время, пока король Диармейд его не помилует. А потом...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Надо подумать, лисенок, — возможно, Ари лишь показалось, но Тэним явно чего-то не договаривал. — Все зависит от того, насколько ему доверяет граф Таннен и прочие тарнийцы. Если все обстоит так, как ты мне рассказала, они должны глаз с него не спускать.

— А если напасть на посольство?

— Да ты разбойница, Ари! — но в голосе лорд-маршала не было веселья. — Нет, лисенок, территория посольства неприкосновенна, и тарнийцы этим пользуются. Вломиться в посольство — все равно что объявить войну. Тем более с целью отбить у них будущего королевского зятя. Нет, Ари. Если он исчезнет где-то на городских улицах — это иное дело. Граф Таннен не посмеет заявить о пропаже — твой брат прибыл в столицу незаконно и под чужим именем. Попробуем провернуть все так, чтобы не вызвать скандала.

За окнами уже светало, они еще несколько минут просто сидели рядом, и Ари не хотелось отрываться от его плеча. Рядом с Тэнимом было так спокойно, как будто он мог защитить ее от всего мира.

— Тебе нужно отдохнуть, лисенок, — наконец сказал Тэним, мягко отстраняясь от жены. — Ложись спать. Мы подумаем обо всем на свежую голову.

Ари согласно кивнула. И едва ее щека коснулась подушки, на нее накатила такая усталость, как будто она пешком проделала весь путь от Хольма до столицы. И засыпая, она улыбалась: Тэним обязательно найдет выход. И все будет хорошо.

Ари проснулась от звука дождя, мерно барабанившего по подоконнику и по крыше. Надо же, дождь! А вчера было ещё так жарко, душно. И на балу... Стоп! Она резко села в кровати и тут же поднялась, отдернула портьеры, вглядываясь в размытые очертания сада. Должно быть, она заспалась: пусть солнце сегодня и не показывалось, но по ее ощущениям время перевалило за полдень. И все, что случилось там, на балу... оно же не могло ей пригрезиться? Бастьен, его признание, гнев Тэнима. И его обещание помочь, во что бы то ни стало помочь спасти несчастного Бастьена...

— Вы уже встали, леди Лингрэм? — Дениза  вошла в комнату и отдёрнула тяжёлую гардину со второго окна. — Завтрак вот-вот подадут.

— Завтрак или обед, Дениза?

— Как вам будет угодно, леди Лингрэм, — горничная присела в реверансе.

— А лорд Тэним?

— Уехал спозаранку в столицу, вот-вот вернется, — Дениза уже разложила на постели платье для своей госпожи и сейчас поджидала Ари у зеркала, сжимая в руке гребень.

— В такой дождь? — изумилась Ари.

— Так он привычный, леди Лингрэм. Лорд-маршал и в жару, и в метель воюет.

...Когда Ари через полчаса спустилась в малую гостиную, Тэним уже поджидал ее. В волосах блестели капли дождя, он казался собранным и сосредоточенным. И сразу же перешел к делу.

— Я отправил Альберта и Томаса проследить за тарнийским посольством. Кто куда выходит, кто приезжает. Подождем пару дней. Если нам повезет, все окажется проще, чем мы думаем.

Ари вымученно улыбнулась: дай-то Бог, чтобы все так и было! Но то ли испортившаяся погода была тому виной, то ли суматошная ночь — но она чувствовала, как где-то внутри нарастает тревога. Сворачивается ядовитой змеей, лишает покоя... Еще и Тэним покинул ее сразу после трапезы и удалился в кабинет, ссылаясь на дела.

И что ей теперь было делать? Конечно, когда она пыталась вызволить безумного Рэндальфа, она без труда находила себе занятия. Но сейчас от нее ничего не зависело: спасение Бастьена Тэним взял на себя, а ей оставалось только ждать. И ещё отчего-то настойчиво лезли в голову его вчерашние слова, брошенные в гневе. Что он... да, он сказал, что оберегает ее невинность даже от самого себя. Они женаты больше двух месяцев, и в то же время живут, словно брат и сестра. Он что, вправду считает ее ребенком? Не верит, что она может полюбить его?

Она села к клавесину, открыла ноты — но пальцы едва попадали по клавишам, а нотные значки казались букашками, так и норовившими соскользнуть со строк. И промаявшись так около часа, она решила поберечь уши обитателей замка. Почитать книгу? Очередную сказочку про отважных рыцарей и их пылких возлюбленных? Нет, в жизни все не так: пока мужчины заняты делом, их женам остается лишь ждать. Надеяться, выглядывать в окошко, жадно ловить каждое известие. И... да, бывает, что и плакать — от неизвестности, от собственной беспомощности и бессилия.

Потом явилась Розалинда с нитками и пяльцами, они взялись за вышивку. Сегодня монотонная болтовня компаньонки отчего-то успокаивала.  Розалинда ни с того ни с сего пустилась рассуждать о том, как хорошо станет в замке, когда у лорда Тэнима появятся наследники, когда под сводами зазвучат детские голоса, когда малыши ("Такие же красивые да ладные, как их батюшка с матушкой!") будут играть на садовых дорожках. Ари на миг представила себе, как ее еще не рожденные дети носятся наперегонки вокруг розовых кустов — и заулыбалась. Она ни за что не передоверит их мамкам и нянькам, сама разделит их нехитрые забавы: будет качать на качелях, подсаживать в седло, читать книжки, наряжать словно кукол. И будет любить — пусть ее собственные родители этого и не умели. За те месяцы, что прошли после ее замужества, ни мать, ни отец не написали ей ни строчки — словно причислили и собственную дочь к врагам Хольма.

Из-за непогоды сумерки опустились рано, Розалинда, сетуя, что глаза к старости стали уже не те, велела принести свечи, время близилось к ужину. Так хотелось вновь увидеть Тэнима, услышать от него, что все идет по плану и Бастьен вот-вот будет вызволен из тарнийского посольства. Но лорд-маршал не вышел к ужину — и Ари вновь загрустила, гадая, чем же так занят ее супруг.

В ее голове роилось множество догадок — одна хуже другой. Что, если король Диармейд не простит Басти?  И тот, спасенный от тарнийцев, угодит прямиком в тюрьму? Что, если Тэним не поверил ей и считает Бастьена шпионом и предателем? Что, если граф Таннен заметил слежку за особняком, велел тайком избавиться от соглядатаев и сейчас торопится вывезти Бастьена подальше от столицы? Что, если их разговор в беседке кто-то подслушал?

Она вертелась в кровати, сбивая одеяла. Раскрытая книжка лежала рядом на подушке, но Ари даже не могла вспомнить, о чем читала. Вроде о похищенной разбойниками дочке какого-то герцога? Да, ее с завязанными глазами куда-то везли в карете, а она, затаившись, прислушивалась к каждому звуку. Ждала, что ей вот-вот придут на помощь. Так как Ари только-только перелистнула первые страницы романа, помощь запаздывала... О чём писать дальше, если героиню спасут уже во второй главе?

Спасут, спасут... Перед глазами так и стояла карета, в которую усаживают Бастьена. Дверца захлопывается, тарнийцы окружают экипаж со всех сторон, как будто конвоируют брата к месту казни. И перестук копыт по темным переулками, скрип корабельных снастей... — она никогда больше не увидит Басти.