Ее спаситель поставил ее на ноги под деревом, низко клонившим ветви к земле, так что они оба как будто оказались в зеленом изумрудном шатре, отрезавшем их от всего мира. Ари не знала, как его благодарить, а он улыбнулся ей и внезапно его борода начала таять, испаряясь волосок за волоском, открывая лицо лорд-маршала, такого, каким его Ари видела на портрете. Она моргнула, открыла глаза – и закричала от ужаса. Пока она не смотрела, лорд-маршал стал пиратом из ее кошмара, гнусно и похотливо рассматривающим ее. Он шагнул вперед, схватил ее за талию, склонился к Айри. Она увидела его глаза, ставшие тускло-белыми, как у мертвеца, дернулась и проснулась.

Ари вскочила с кровати, подбежала к окну, вдохнула полной грудью прохладный воздух, задохнулась, закашлялась и без сил опустилась на пол, умоляя хоть кого-то ее спасти от этого кошмара. Свадьба, лорд-маршал, пират… Как бы она хотела вернуться туда, где всего этого не было, где было все просто и понятно. Да, в детство, еще до осады, в их замок, там над ней никто не издевался, заставляя выйти замуж за неизвестно кого. И если бы не эта осада и конфликт между Холмом и Малессой – она бы стала женой кого-то из сыновей местных дворян, из тех, кого оно знала. И даже если бы не видела ни разу в жизни – знала бы о нем все. Не то что о лорд-маршале, слухи о котором не проверить никак до свадьбы.

Спасение не пришло из детства, которое она так отчаянно призывала, кутаясь в тонкую ночную рубашку и поджимая заледеневшие ступни. Но пришло одно спасительное воспоминание, без него она бы так и просидела до утра на полу, плача и ужасаясь своей судьбе, представляя ужасы будущего и страшась даже посмотреть в сторону своего подвенечного платья.

«Лучший способ привести мысли в порядок – это выстроить их в ряд, как бы они ни путались», – так сказал их первый ментор, брат Серджио, монах из соседнего монастыря, когда десятилетняя Ари, перескакивая с одного события на другое и задыхаясь от волнения, пересказывала длинный параграф про завоевания Малоссы в прошлом веке. «Но как же, если они все одновременно происходят, эти события? Какой тут ряд?» - капризно возразила тогда Ари, топнув ногой. Нет, правда, легко их ментору говорить, а ей сложно – как выстроить в ряд десять мыслей, каждая из которых важна?

«Списком тебе рановато… – задумчиво сказал Серджио,  поглаживая длинную бороду. – Давай попробуем так». Он высыпал на стол множество бусинок – Ари так и не узнала, откуда они взялись – и сказал: «Сделай вид, что каждая твоя мысль – одна такая бусинка, а то, что ты говоришь – четки или… да, тебе понятнее, ты любишь украшения… бусы из разных камней, а они должны быть красивые, цвета не должны перебивать друг друга, не должно быть их слишком много в начале и слишком мало в конце». Ари бы поспорила, она считала, что чем пестрее, тем наряднее, но увлеклась новой игрой вместе с Бастьеном – походы войска для нее были серыми кружочками, для Бастьена – оранжевыми… Да, было интересно, но это ведь и научило ее упорядочивать мысли, искать сходства и различия, делать пусть и примитивную, но классификацию…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Она высыпала на столик перед окном горсть разноцветного бисера, им собирались расшить подол и лиф ее платья, но потом передумали – мелкий жемчуг смотрелся намного лучше. Что тут у нас? Черный, синий, фиолетовый, желтый, красный… Ей хватит, она соберет сейчас свои мысли на тонкую нить, получится целое колье… Черное и беспросветное колье ее страхов.

Хотя постой, сколько надо нанизать черных бусин? Чего она боится? Что ей не идет этот пурпурный цвет платья, больше розовато-лиловый? Это не так уж страшно, не заслуживает черной бусинки, разве что фиолетовой… Тем более спереди на платье сделана белая вставка, отделанная изумрудами, прямо под цвет ее глаз. А оранжевые ягоды рябины на колье оттеняют пшеничный цвет волос.

Что еще? Что лорд-маршал – жестокий убийца, который убил свою любовницу? Это черная бусинка, но к ней можно присоединить красную – и цвет крови убитой Элизы, и цвет любви, и цвет… Да, это цвет надежды на то, что Ари выведет мерзавца на чистую воду – и тогда прольется его кровь, ведь убийц казнят.

Она сможет, надеется, что сможет – и тогда рядом на нить скользнет зеленая бусинка – цвет надежды на благополучный исход. Ари упрямая и неглупая, а уж разузнать все-все ей очень просто – она разузнавала и не такое от остальных воспитанниц.

Еще… Ари задумчиво поддела иголкой черную бусинку, вздрогнула и вздернула плечи. По бокам побежали мурашки, и она резко дернула ладонью, стряхивая их. Что ей дались эти руки, хватающие ее в каждом кошмаре? И ладони, стискивающие ее и постепенно спускающиеся ниже или поднимающиеся выше? Ни одна женщина, известная ей, не умерла от замужества… Нет, жена лорда Вартэма как раз умерла, он ее убил, говорят, столкнул с замковой стены, куда она часто ходила встречать восход… Но не от первой же брачной ночи она умерла? Так что тоже ничего страшного, да и авось лорд-маршал не захочет прикасаться к Ари… Да, здесь три черный бусинки и одна тоненькая зелененькая полоска – портниха сказала, что это бракованная. Ну да, надежда тут у Ари тоже с изъяном, но какая есть.

И это все? Ари посмотрела на шесть бусинок. Да, больше не будет.

Ари вздохнула – да, ей впору бояться незнакомцев, переезда, но это ее не пугает… Вот и хорошо, а с двумя страхами она как-нибудь совладает. И ей надо завтра выглядеть хорошо – чтобы никто и не подумал, что она всю ночь рыдала и тряслась от страха. Особенно лорд-маршал – ведь он наверняка на это рассчитывает.

Главное – не бояться, но это легко сказать…

«Ну не трусь, не надо, ничего страшного, ты сама говорила», — убеждал Ари внутренний голос все утро. С утра она поверила себе, попрощалась с Бейтрис, обещала писать письма, стерпела восторженные охи и ахи наряжавших ее портних и лживые — матушки Имельды.

«Какая красавица, — завистливо вздыхали одни, — и в любом наряде хороша!» «Да, выросла из замарашки в такую благородную даму», — благочестиво возводила очи небу аббатиса. «Даже жалко, что лорд-маршал не хочет устраивать бал после свадьбы. Никто не увидит такую красавицу», — вторила им полная пожилая портниха, надевая на голову Ари плотную вуаль и подкалывая ее булавками к платью. Она расправила складки, и казалось, что вуаль лежит так сама, красивыми ровными волнами окружая Ари. Голоса портних жужжали вокруг Ари, как надоедливые пчелы, но она выдержала эту пытку без возражений.

И сквозь вуаль слова доносились глуше, поэтому Ари вздохнула спокойнее. «И не говорите, тяжело с этими вечно занятыми офицерами — чуть что, уезжают на войну... Знаем мы их войны в публичных домах», — хихикнула одна из портних, но на нее шикнули: «Что ты такое говоришь? Лорд-маршал должен срочно ехать на границу не ради каких-то... Это не твой офицеришка, который на тебе никогда не женится!»

Ари приободрилась, прислушиваясь к шепоту наряжавших ее — значит, он уедет! Только отвезет жену в замок и сразу же отправится ко двору или на границу... Прямо сразу! На неделю или две... Замечательно, лучше и не придумать, может, он бросит ее на пороге собора.

Она даже выдержала поездку с матушкой Имельдой, которая сопровождала ее до собора, и Ари ее ни одним словом не оскорбила — только позволила себе открыть окно и посмотреть на проносившийся за ним пейзаж — никаких густых лесов, только зеленое поле и фигурки крестьян, копошащиеся вдали.

Никаких благородных спасителей. Ладно, не очень-то и хотелось, если вспомнить ее сон. Она покрепче стиснула в руках букет невесты и услышала, как пара стебельков хрустнули. А она мяла его все сильнее. И цокот копыт казался ей похоронным набатом.

Но вышла она из кареты вполне спокойно, оперлась на поданную ей руку какого-то офицера — низкорослого блондина с открытой улыбкой. Вот замуж за него бы она пошла, не раздумывая. С таким искренним восхищением он на нее смотрел и так откровенно и с сочувствием объяснял ей каждый шаг, нежно придерживая под локоть и время от времени оборачиваясь к идущей чуть позади аббатисе: