Воспользовавшись заминкой, двое стоявших напротив подступили к паладину, пытаясь схватить его за руки, но он сделал шаг назад и рассёк одному из них живот от тазовой кости, до плеча наискосок. Второй начал пятиться назад, но Алистер, перехватив меч в пируэте за рукоять, выписал клинком широкую дугу на вытянутую руку и зацепил второго самым кончиком по руке, потянув за собой кровавые брызги. Ощутимое сопротивление, которое встретил клинок, свидетельствовало о том, что у жертвы как минимум сломана кость.

Остальные противники тотчас отступили на шаг, увеличивая круг; паладин продолжил размахивать двуручным мечом.

— Мастер, готово! — раздался крик сзади и Алистер стал отступать к воротам, продолжая держать врагов на расстоянии.

Мовиграна провела двух лошадей под поднятой решёткой.

— Мови, — Станислав посмотрел женщине в глаза, — помоги мне закрепить ворота! Возьми вот эту палку и заклинь лебёдку! Мови!

Оруженосец взывал к женщине, но та смотрела на него с каменным лицом, не пытаясь помочь.

— Пристрелите этого ублюдка! Закрыть ворота! — раздался крик из–за спин нападающих.

Алистер бросил взгляд вглубь двора и увидел стражников со взведёнными арбалетами. Просвистели в воздухе болты, и оруженосец разразился пронзительным криком. Паладин обернулся и увидел спину Станислава, истыканную тремя болтами.

Нападавшие воспользовались своим шансом и с разбега толкнули Алистера, сбив его с ног; меч вылетел из рук. Мужчины начали стучать небесного воина по сочленениям доспехов, пытаясь попасть в щели; упав на живот, Алистер спрятал лицо и сжал ноги вместе.

— Брать живым! — раздался крик где–то возле него.

Станислав не мог больше удерживать ворота из–за ранения, он упал на землю, и лебёдка начала быстро крутиться в обратном направлении под тяжестью решётки. Понимая, что от него зависит жизнь господина, оруженосец без раздумий просунул руку между крутящимися ручками и стойкой лебёдки. Раздался хруст и новая волна боли залила разум Станислава, заставляя его пронзительно вопить. Лебёдку заклинило и ворота остановились на высоте полутора локтей от земли.

Алистер попытался подняться, но навалившиеся мужчины не давали ему двинуться. Он почувствовал укол в левую подмышку со спины ‒ кинжал нашёл щель. Следующий укол пришёлся в правое ребро. Чувствуя, что всё кончено, он поднял голову, чтобы посмотреть в сторону ворот и увидел лошадиное копыто, ударившее в землю прямо перед его лицом.

Конь оруженосца, которого Мовиграна оставила внутри замка, обезумел и влетел в толпу нападавших, сбивая мужчин с ног и отбрасывая их от Алистера. Оторопевшие от такого поведения животного, бойцы на мгновение отвлеклись от лежащего на земле паладина, стараясь увернуться от крутящегося на месте коня, который беспорядочно лягался во все стороны.

Алистер понял, что это его шанс и мигом вскочил, отталкивая одного из бойцов справа от себя. Он подхватил свой меч, что вылетел из его рук в сторону ворот, и наотмашь секанул по ком–то справа. Удар пришёлся в лицо, разбивая челюсть.

Раздался звук стреляющих арбалетов и конь оруженосца громко заржал, что больше походило на вой. Шесть болтов попали в разные части тела животного, но оно упрямо продолжало свой безумный танец.

Паладин подбежал к лебёдке и увидел тяжело дышавшего оруженосца с болтами в спине и сломанной рукой между лебёдкой и стойкой.

— Стасик, что ты наделал?! — крикнул Алистер.

— Бегите, мастер! Бегите! Моя жизнь в обмен на вашу, уходите! — из последних сил прокричал оруженосец.

Слова Станислава упали в сердце Алистера трёхтонным грузом, отяжелив его ещё сильнее, чем последние слова Завида.

Паладин молча кивнул и с разбега прокатился под воротами, уходя от врагов, которые уже уложили коня оруженосца на землю.

— Мови! Почему ты не помогла ему?! — в ярости завопил Алистер, взбираясь на свою лошадь.

— Во весь опор! — прокричала в ответ женщина. — Но!

Всадники ударили в бока своих лошадей и, вздымая клубы пыли, стали удаляться на восток.

— Я тяжёлый! Мы загоним мою лошадь! — кричал своей спутнице паладин, держась за гриву лошади. — Они налегке нас догонят!

— Скачи во весь опор! О коне не думай!

Алистер не мог понять как, но его лошадь быстро перешла в карьер так, что ему пришлось привстать в стременах, — чтобы не биться гузном о седло, — и вцепиться в гриву коня двумя руками. Паладин не представлял, как Мовиграна удерживается на лошади в таком аллюре без седла, используя только силу своих бёдер.

В экстремальном темпе всадники скакали по равнине до тех пор, пока самая высокая башня Ружанского замка не скрылась за горизонтом. Остановившись в небольшом селе, чтобы напоить водой себя и лошадей, Алистер и Мовиграна наспех перевязали раны, взяли два бурдюка с водой и продолжили движение на восток меняя по очереди галоп и рысь, ускользая от преследователей.

Скачка заняла весь день и всю ночь, за это время они преодолели более четырёх сотен километров, всего лишь два раза останавливаясь на кратчайшие перерывы.

Достигнув княжества Ворсу́ньского, всадники впервые позволили себе остановиться на отдых в небольшом придорожном городке. К несчастью, паладины, мягко говоря, не пользовались популярностью у жителей восточных княжеств из–за слишком частых визитов вследствии частых войн. Алистер лично проходил здесь как агрессор раз десять за свою жизнь и потому знал, что сюда преследователи точно не сунутся без подготовки и личного приказа Первого Мастера.

Вид паладина, полностью закованного в небесный доспех, пугал окружающих, порождая в ответ презрение и отвращение.

Беглецам было нечем заплатить трактирщику, поэтому Мовиграна обменяла кинжал, выкраденный из оружейной ордена, который она спрятала за поясом.

Оружие из небесного металла высоко ценилось среди всех жителей Славизема, а посему такой кинжал обеспечил Мовигране и Алистеру комнату на сутки в трактире и два полноценных приёма пищи; а также большую ссобойку из крупного куска вяленого мяса, колбасок, шмата сала, четырёх буханок хлеба, двух бурдюков вина, зелени, яблок, груш и мешка крупы для каши. На сдачу Алистер взял небольшой котелок, деревянную ложку, огниво и походную сумку с верёвкой.

Торопливо закончив с едой, Алистер и Мовиграна поднялись на второй этаж в свою комнату. Они сняли некоторые части доспехов, чтобы обработать и перевязать раны паладина, но после женщина сказала надеть их назад на всякий случай. И хотя за окном светило утреннее солнце, два обессиленных человека без лишних слов распределили спальные места и приготовились ко сну. Алистер до последнего уверял себя, что и на этот раз дикарка куда–то исчезнет. Но когда она рухнула на кровать, паладин тихонько выдохнул и со спокойной душой лёг на пол, моментально погрузившись в сон.

Проспав десять часов, паладин проснулся в комнате один. Он взволнованно оглядел комнату и тут же опечалился.

«Опять строптивая куда–то исчезла. Что же я никак не могу застать её спящей?!» — злился себе Алистер, ведь он с самого знакомства не видел, как Мовиграна спит; а ему хотелось.

Мужчина поднялся на ноги и почувствовал сильное желание помочиться. Расстегнув ремень кирасы на поясе, он принялся возиться с брэ, — нательным нижним бельём, — приспуская его так, чтобы можно было беспрепятственно справить нужду в ночной горшок, что стоял в углу.

Закончив с лёгкой нуждой, подошла тяжёлая, также требовавшая безотлагательности. Теперь уже пришлось стягивать брэ и с ягодиц. Победив в борьбе с нижним бельём, Алистер уселся на корточки над ночным горшком, уперевшись задом в угол.

Только он смог расслабиться и сбросить первую часть своей «нужды», как раздался звук проворачивающегося в замке ключа. В комнату зашла Мовиграна, краем глаза заметив справа от себя его неравный бой с самим собой.

Женщина не подала никакого вида и молча подошла к окну, раскрыв ставни; Алистер же был ещё только на полпути к финалу.