— Я требую, чтобы ты направила своих дикарей отбить мою столицу!

— Твою? Так ты ж наместником там был, когда она успела стать твоей?

— Не заговаривай мне зубы! — оскалился Всеволод.

— А то что, князь? Ты угрозами собрался принуждать меня?

— Ты послала мне женщину, которая взяла мой меч, обещав победу в грядущем сражении! Где победа? Где мой меч?!

— Я никого не посылала. — нахмурилась черноволосая. — О какой женщине идёт речь?

— О дикарке с чёрными волосами и фиолетовыми веками! Она заявила, что мои враги призвали на помощь могущественную ведьму, которая может уничтожить всё моё войско. Эта дикарка сказала, что ты потребовала у меня меч в обмен на защиту от магии. Я дал ей меч. Где победа?! Почему ты не защитила меня от магии?!

— Говоришь, к тебе пришла дикарка от моего имени? Интересно…

Женщина посмотрела на небо, потирая подбородок. Ужасная открытая рана, зияющая на бледной шее, могла запросто вызвать рвоту у впечатлительного человека.

— Да. Где моя победа?

— И ты отдал ей меч?

— Да! Мой меч великого князя!

— Ну ты и дурак! — громко расхохоталась черноволосая. — Тебя обвела вокруг пальца какая–то проходимка, сыграв на твоих страхах.

— Вокруг пальца, говоришь? То есть, ты думаешь, что она мне солгала?

— Конечно!

— Знаешь, почему я всё потерял? — сильная злость исказила лицо ария. — Потому что моё войско было сожжено на поле как солома! Почему ты не сказала мне, что есть ведьмы такой силы, что могут разом сжигать людей тысячами?!

— Нет таких ведьм. — холодно ответила женщина.

— Разве?! Так почему же я лишился своего войска?! — перешёл на крик арий.

— Не кричи, испугаешь ребёнка. Чего ты хочешь от меня теперь?

— Чтобы ты дала ответ! Ты не сказала, что мне воспротивятся такие силы! Ты не сказала мне, что в этом мире есть ещё кто–то, кто обладает силой бога!

— Никто в этом мире не обладает силой бога, князь. И даже мне, в сем бренном теле, нет возможности пользоваться своей силой. Ваш мир так тесен… — с грустью произнесла женщина.

— Верни мне, что моё по праву. — сквозь сжатые зубы проговорил Всеволод.

— У тебя нет ни на что права, червь! — огрызнулась женщина. — И потому ты здесь. На самом деле, мне уже безразлична твоя судьба. Ты сделал для меня услугу, по ней оплату получил. Дальше — сам как хочешь.

— Не забывай, чертяга, что я арий. И только я знаю, где ещё в моей стране есть арии.

— А что мне с этого? Пока игла тянет жизнь из твоего племянника, мой сын растёт. Мой сын растёт — растёт и лес. Скоро все арии будут в моих руках.

— Моему племяннику осталось несколько дней до смерти. Дальше что будешь делать?

— Я? Ничего. Ты будешь делать. Ты извлечёшь иглу из трупа и найдёшь нового ария. — с нарочитой простотой ответила черноволосая.

— Как?! — снова сорвался на крик Всеволод. — У меня больше нет власти! Я больше никто!

— Меня это не волнует. У тебя нет выбора, человек.

Внезапно ребёнок разразился истошным визгом и упал с колен матери. Он держался руками за голову и пронзительно кричал, катаясь по земле. Женщина тотчас упала на колени возле дитя, осматривая и пытаясь понять причину его страданий.

— Что с тобой?! Что болит?! — кричала черноволосая, прижимая голову ребёнка к себе.

Чадо выло и ревело, стуча по голове кулачками, будто кто–то ковыряется внутри его черепа.

Женщина глядела на него с истинным испугом, отчаянно ища способ облегчить боль. Тускло освещённое пространство вокруг ребёнка начало темнеть, будто сама тьма исходит от него в этот мир.

Крики и извивания прекратились также внезапно, как и начались; тело ребёнка обмякло.

— Ну что?! Болит?! Что болит?! — мать никак не могла успокоиться.

Поглаживая голову дитя, она ласковым голосом приговаривала неизвестные слова.

Вдруг, глаза женщины широко распахнулись, осознание правды нахлынуло в её разум.

— Жизненная сила больше не поступает в него. Кто!.. Кто вытащил иглу?!! — угрожающе взревела черноволосая, поднимаясь на ноги с ребёнком на руках.

— Ты о чём? — глаза Всеволода расширились.

— Отвечай мне, червь! Кто вытащил иглу из твоего племянника?!

— Никто не знал, что я сделал! Никто не мог вытащить иглу! — криком ответил арий.

— Ты ничтожество, ни к чему не пригодный мусор! — угрожающе шипела женщина, выглядывая из–под чёрных волос, что упали на её лицо.

— Я был здесь! Может, это сделала та самая ведьма, что сожгла моё войско?!

— Связать его! — крикнула Морена, выбросив белую руку в сторону Всеволода. — Остальных убить!

Толпа дикарей набросилась на славиземцев так быстро, что те не успели схватиться за оружие. Арий стойко сопротивлялся, но десяток мужчин, пересилив его, уложили лицом в сырую лесную почву. Сзади раздавались крики воинов из его свиты, которым нещадно резали глотки, напаивая землю свежей кровью.

— Что ты себе позволяешь?! — сдавленно выкрикнул Всеволод.

— Из–за твоей слабости и никчёмности моё дитя не сможет расти дальше! В клетку его, пусть сидит как животное!

Всеволода связали по рукам и ногам, вставили в рот комок из грязных тряпок и понесли на палке куда–то за хижины.

Черноволосая покачивала на руках своё ослабшее дитя.

На следующее утро великая княгиня вызвала Алистера и Мовиграну в свои покои. Встретившись с дикаркой в коридоре, паладин нежно улыбнулся ей, но женщина не ответила взаимностью.

Зайдя в богатую опочивальню, они застали великую и неотразимую Софию в обычной ночной сорочке с беспорядочно распущенными волосами, сидящей в центре большой кровати.

Мовиграна смело прошла вглубь комнаты, паладин же встал колом в дверях.

— Проходи, Алистер. Я наслышана о том, что паладины уносят все секреты с собой в могилу и даже Боги не способны выведать их. — уверенно произнесла София.

— Нет, ну Боги–то, скорее всего, смогут. — пробурчал Алистер, нерешительно подходя к кровати.

Слуги усадили гостей на стулья перед своей госпожой.

— Я позвала вас потому, что у меня есть для вас важная и… — княгиня покосилась на своих слуг. — Выйдите все! Голуба, останься.

Девушки поспешили покинуть комнату, закрывая за собой двери. Милая Голуба скромно стояла возле кровати госпожи, слегка наклонив голову.

— Важная и невероятная история, больше похожая на бред. И вы, скорее всего, сочтёте меня сумасшедшей.

— Не беспокойтесь, госпожа, меня последние полтора месяца считают сумасшедшим. — улыбнулся паладин.

— Ну так слушайте. — княгиня тихо прочистила горло. — Когда слёг мой супруг, я в первые дни никак не могла найти себе места. Я в ужасе бросалась во все стороны, ища любую помощь, принимая любых лекарей и целителей, молясь всем Богам и духам, злым и добрым, но ничего не помогало, мой супруг хирел на глазах. В конце концов я отчаялась и заперлась в своей комнате без еды и воды, продолжая молить Богов о помощи; тогда только Голубе было позволено ко мне входить. И вот, на третий день моего истязания, я внезапно потеряла сознание. А дальше произошло то, о чём я хочу, чтобы кроме вас больше никто не знал — это ясно?

Алистер молча кивнул, Мовиграна проигнорировала вопрос.

— Я открыла глаза и увидела себя стоящей в поле, а передо мной лес. Я уже было подумала, что сгинула и вот меня встречает навь, но нет. Я стала оглядываться, но вокруг меня было только бескрайнее поле и лес. Я запаниковала и внезапно в моей голове раздался спокойный, но невероятно сильный и властный мужской голос. Он проговорил: «Успокой дух и взор обрати ко мне». Я оглянулась и обнаружила в нескольких шагах от себя невероятно красивого белого оленя. Он был с меня ростом в холке, а в воздухе между его рогов висел яркий голубой шар! Мне захотелось закричать, но я уставилась в глубокие зелёные глаза животного и прямо растворилась в них. От этого существа исходила такая могущественная сила и такое невероятное спокойствие, что все мои страхи, боли и сожаления словно пушинку ветром унесло. После продолжительной паузы, которая показалась мне вечностью, тот же голос в голове проговорил: «Я знаю твою боль, позволь открыть завесу тайны. Иди за мной». Он повёл меня в глубину леса. Мы шли долго в абсолютном молчании, и я уже начала сомневаться в здравости этой идеи, как тотчас оказались на краю крутого оврага. Олень подошёл к краю и опустил морду вниз, а затем перевёл свой взгляд на меня. В голове раздался голос: «Посмотри». Я, конечно же, не хотела этого делать, но его невероятные зелёные глаза выдвигали безапелляционные требования. Я наклонилась и увидела огромную трещину на дне оврага, возле трещины горел костёр и полукругом от костра стояло множество людей. Я напряжённо вглядывалась, но не могла понять происходящие, и тут я моргаю и оказываюсь прямо в столпотворении этих людей! Это оказались грязные дикари! Я хотела закричать, но мой голос отнялся, а конечности парализовало. Взяв себя в руки, я постаралась разглядеть происходящее у костра и вдруг поняла причину сборища: кто–то сношался прямо на глазах этой толпы, и я решила, что это какое–то варварство. Я уже собралась возмутиться, как заметила светлые волосы на голове мужчины, что лежал на крупной бледной женщине. Моя душа ужаснулась до глубины, ибо такие волосы я видела у крайне малого количества людей за всю свою жизнь. Стала пристально вглядываться в мужчину и увидела в нём своего супруга! Я подумала, что сейчас же взорвусь яростью, но голос в моей голове сказал: «Это предательство совершилось против Славизема». Не успела я осмыслить его слова, как оказалась на какой–то поляне в лесу, стоя за этим светловолосым человеком. Он так сильно походил на моего мужа, а я смотрела как бы из–за плеча и всё не могла разглядеть его лицо. Внезапно перед этим человеком появился страшный, тощий старик с золотой короной на иссохшей голове. Он что–то вложил в протянутую руку светловолосого и тот положил это «что–то» в сумку на поясе. Голос в голове снова заговорил: «Это предательство свершится против твоего супруга». Следом я моргнула и снова очутилась в поле, где в шагах десяти от себя видела небесного воина, вернее, мужчину в небесных доспехах. Он гордо стоял, положив руки на огромный меч воткнутый в землю. От него прямо веяло непреодолимой силой, а из отверстий для глаз в шлеме исходило огненное свечение; на нагруднике кровью нарисован символ Перуна. Олень подошёл к воину и дотронулся своими губами до шлема в области щеки, затем голос в голове проговорил: «Он ‒ спасение Славизема». Я задала в голове вопрос: «А как же мой супруг?» и голос ответил: «Он приведёт мою дочь. Она — спасение твоему супругу.» В моей голове тотчас возникли тысячи вопросов, но я не успела их задать, очнувшись на полу здесь, в этой комнате.