— Я не пойду на такое предательство.

— Не пойдёшь, потому что тебя не интересует всё, о чём сказала я, верно? — черноволосая прищурила глаза, прожигая в паладине дыру. — Тебя интересует любовь. Ты влюблён в эту ведьму как юнец в прекрасную деву. Из–за неё ты готов поставить на кон всё, вплоть до уничтожения своего мира.

Черноволосая женщина продолжала давить, Алистер чувствовал, как обличающие слова пробивают его до глубины души, уничтожая всякое сопротивление.

— Хорошо, я дам тебе и это. — собеседница ухмыльнулась. — Ты её получишь, хоть и претит мне такое, ибо за дерзость я наказывать привыкла.

— Как? У тебя нет такой возможности!

— О, как же? Не я ль Богиня? Не я ли совратила самого Сварога, понеся от него сие могучее дитя? — женщина указала рукой на ребёнка слева от себя.

— Она не Сварог! — выкрикнул арий дрогнувшим голосом.

— Известны мне глубинные секреты сердца человека. Я обучу тебя тому, как подчинять и повелевать, и ты получишь, что желаешь. Она станет твоей.

— Мне такое не нужно!

— Ты жаждешь, чтобы она пришла к тебе сама? Могу и так я сделать. Она хочет украсть моего ребёнка, чтобы жить вечно? Хорошо, я дам тебе свой дар и научу тому, как стяжать живую силу для себя. Ты обретёшь бессмертие в теле, и она придёт к тебе, чтобы взять от тебя его. И ты дашь ей от того, что бесконечно у тебя, и не состаритесь вовек, живя и любя друг друга. Соглашайся! Я могу это дать.

Алистер осознал, что его защита полностью пробита, дух сломлен, душу будто пригвоздили к доске. Он ощутил, как вошёл в штопор и не имеет сил, чтобы взмахнуть крыльями.

— Я… Но почему ты мне это предлагаешь? — ком в горле мешал ровно говорить.

— Союзники нужней врагов, паладин. Наши с тобой интересы не пересекаются, как тебе внушить пытались. Я желаю своего, ты — своего, нам нечего делить, но мы можем помочь друг другу.

— Я не верю тебе.

— Но ведь раньше ты не верил в то, что лес может расти так быстро, а обескровленное тело ‒ говорить. — женщина подняла голову, демонстрируя ужасный порез. — Своё слово я всегда держу, Кощей не даст соврать.

— Почему–то эти аргументы мне кажутся слишком знакомыми. — нахмурился Алистер, пытаясь вспомнить, где он мог это слышать.

— Паладин, я не лгала тебе и потому верь мне! Ибо та, кой раньше верил, бросила тебя в жерло вулкана, в слепой надежде, что Богиня окажется иль крайне глупа, иль слишком слаба. Она боялась проиграть и потому не решилась прийти сюда. Я могу даровать её в награду и обещаю, что не буду мстить ей, дай лишь только своё согласие.

— Какого рода согласие от меня требуется?

— Кровь.

— Но ведь у тебя нет крови.

— Моё чадо даст, в нём течёт моя кровь.

Алистер посмотрел на ребёнка в траве, а затем перевёл взгляд на свои перчатки, потирая правую ладонь.

— Опять кровный договор? — голос ария наполнился грустью и безнадёгой.

— Лишь новым можно старый перекрыть. Соглашайся, паладин. Я щедра к тебе на обещания, такое сто́ит много больше, чем я хочу взамен.

— А что потребуешь взамен?

— Твою душу в услужение. Ты станешь мне слугой вплоть до нашего с чадом вознесения, а после — живи как хочешь и сколько хочешь. Я считаю, что это воистину божественное предложение.

— Морена, я хочу лишь мира и покоя… — дрожащим голосом, устало проговорил Алистер. — И любви.

— Я дам тебе и того, и другого, только руку протяни.

Паладин взирал на свою ладонь, отчаянно борясь внутри себя и через боль решаясь снять перчатку, чтобы оголить руку. Его сердце обливалось кровью, он чувствовал, как на него с осуждением взирают все, кто погиб, дабы ценой своей жизни привести его сюда. Из самых недр души неумолимо возрастала лютая ненависть к самому себе, он понимал, что от вечной пропасти его отделяет лишь один шаг, одно действие, одно предательство. И гори оно всё огнём, если он сможет остаться с ней.

Арий взялся за кончик ремешка, готовясь оттянуть и отстегнуть его. Внезапно в голове возник чёткий образ лица Мовиграны, её мокрые зелёные глаза пронзительно смотрели на него; по белым щекам бежали ручьи слёз, пышные ресницы слиплись, а тёмно–фиолетовые веки набухли. На мгновение паладину показалось, что она снова взяла его лицо в свои нежные, тёплые руки; что она взяла его расколотую душу.

Алистер встряхнул головой, приходя в себя. Он отпустил ремешок.

— Я не совершу такое предательство, женщина. — голос ария вмиг похолодел, голубые глаза уставились в мертвецки–бледное лицо. — Ты можешь убить меня, но ни твоим лживым словам, ни твоим лживым обещаниям я не поверю. И сегодня с этой поляны уйдёт только один из нас троих, ибо твоего ребёнка я гарантировано задушу своими руками, гнида!

— Значит, ты выбрал смерть. — низким тоном ответила черноволосая.

Женщина громко завизжала, устрашая сердце паладина. Алистер опустил своё забрало.

Черноволосая сделала шаг к арию, и чёрный ворон неожиданно спикировал ей на голову. Хлопая крыльями и впиваясь когтями в кожу, птица мощным ударом клюва выколола ей глаз.

Женщина сделала несколько шагов назад, крича ни то от боли, ни то от злости. Она схватила птицу и сжала на вытянутых руках перед собой. Ворон изо всех сил клевал руки женщины, но та никак не реагировала на его потуги.

— Как же ты меня достала, наглая сука! Ты покусилась на моё?! Я заберу твоё! Сначала я уничтожу этого ария, напоив своё чадо его кровью, а потом найду тебя, тварь! Я до капли высосу из тебя все жидкости, полукровка!

Руки женщины задрожали и в мгновение ока птица взорвалась, высвобождая приглушённый хлопок, разлетаясь перьями и кровавым месивом; черноволосая с ног до головы покрылась каплями крови, руки обагрились до локтей.

Жуткая картина тотчас вызвала у паладина чувство страха за свою любовь, он на миг представил, как то же самое происходит с Мовиграной.

Алистер внезапно ощутил невероятный прилив необъяснимой силы, тело начало пропитываться огненной яростью. Он почувствовал, как его кровь закипает в жилах, под шлемом становилось необычайно жарко; он заметил свечение на внутренней стороне забрала, которое никак не могло быть отражением света костра.

— Смотрю, глаза твои пылают! Ты в лютой ярости? — женщина смотрела на него одним глазом, второй отвратительно вытекал из приспущенного века. — Пора и мне обрести свою силу!

Черноволосая раскинула руки в стороны и задрала голову.

— Мать Сыра Земля, я вновь нарушу твой запрет! — диким визгом разразилась женщина и её голова начала заваливаться на спину.

Страшная рана ширилась по шее, полностью отделяя голову от туловища. Неожиданно тело женщины разорвалось на две половины от плеча до плеча, и из двух распадающихся частей вырвалось огромное чёрное облако. Злобная сущность предстала в форме силуэта, отдалённо походившего на человеческий.

Ужасное существо издало неслыханный доныне вой. Могильный холод прошёлся через тело ария, пронизывая с головы до пят.

— Время умирать! — раздался визг на чрезвычайно высоком тоне.

Зависшее в воздухе существо ринулось в сторону паладина, но тот не отступил, мужественно взирая на приближающуюся смерть.

В момент, когда Алистер уже почти почувствовал столкновение, произошла вспышка света и Богиня разразилась новым визгом. Проморгавшись, арий увидел омерзительное бесплотное лицо Морены в пол–локтя от себя и жёлто–белёсую пелена, что разделяла их.

Алистер замахнулся кулаком и ударил в голову существа, но рука прошла насквозь, словно ударяя по воздуху. Ему показалось, что это движение было лишено смысла, однако злой дух взвыл и отпрянул назад.

Паладин вскинул голову наверх и увидел столп света, что падает прямо на него, пробиваясь сквозь чёрный туман.

Богиня развела руки, издавая глубокий низкий звук. Вокруг неё стала сгущаться темнота, будто она высасывает тот единственный малый свет, что исходит от костра.

Существо резко выбросило вперёд подобие рук и поток чёрной энергии ударил в завесу света, продавливая её и приближаясь к нагруднику паладина.