— С этим договором еще намудрили, — кот зевнул и, устроившись поудобнее, взмахнул хвостом, — не нужно было лекарю про него говорить. Может, голова бы тогда заработала… А теперь он думает, что у нас всё, как у них — если бумажку подписали, значит, так оно и должно быть. Слушай, а почему нельзя взять да и рассказать ему всё как есть?

— Потому что, котяра, тогда пластмассовые возразят, что мы победили не по правилам, и тогда точно всё. Не должен он с нашей подачи это делать. Сам должен до всего дойти. Своим умом.

— Правильно-то оно правильно… Только вот для лекаря это просто прогулка будет увеселительная, а вот для нас… Может, и последний день! Пожить еще хочется… И поесть! У тебя там нигде сметанки не завалялось?

— А тебе только б жрать да песни петь!

— Перед смертью не надышишься, — протянул кот и, свернувшись в клубок, снова уснул.

— Типун тебе на твой кошачий язык! — Верлиока недовольно дернул плечом и замолчал.

Через час все собрались у дома Сварожича. Он, вместе с лекарем и Муромцем, поднялся на крыльцо и поднял вверх раскрытую ладонь, призывая всех к тишине. Окинув взглядом немногочисленных присутствующих, Сварожич начал свою речь.

— Братья и сёстры! Сегодня мы стоим у порога новой эпохи. И от нас зависит, войдем ли мы в неё свободными или погибнем на поле боя от рук захватчиков! Не мы, они пришли на нашу землю! Всегда мы жили в мире и согласии с гостями с запада! Гостили друг у друга, можно сказать, дружили, но сейчас они пришли не с миром! Не добро они несут, а жестокость! Не любовь, а ненависть! Не прощение, а месть! Наша святая обязанность — отстоять нашу землю, не дать им остаться здесь, не позволить им проникнуть в детские сердца человеческие! Ведь в детях будущее, не только наше, но и людей, с которыми мы живем на одной земле. И если не станет нас, не будет и будущего у нашей Родины! Завтра утром будет битва! Величайшая битва в нашей истории! — Сварожич ненадолго замолчал, погрузившись в свои мысли, но потом, как будто вынырнув из глубины воспоминаний, продолжил: — К сожалению, нас не так много. Кощей не привел свое войско, но с нами Человек! Завтра он встанет вместе с нами, плечом к плечу, и будет сражаться за наше общее будущее! И, кто знает, быть может, именно он сыграет решающую роль в исходе битвы! Друзья, нет сил говорить больше! Вы всё знаете лучше меня! Выступаем через два часа! — с этими словами Сварожич махнул рукой, давая понять, что речь закончена. Воины стали расходиться к кострам, живо обсуждая услышанное.

— Пойдем прогуляемся, лекарь. Илья, останься здесь, проследи за сборами.

Муромец кивнул, а двое друзей спустились по ступенькам и не спеша направились в сторону от дома.

— Лекарь, завтра будет битва не на жизнь, а на смерть. С тобой здесь вряд ли что-то может случиться. С нами может. Не могу тебе раскрыть все тайны. Наш мир живет немного по другим законам, но одно могу тебе сказать точно: исход боя может зависеть от тебя.

— А что я делать-то должен? Ты мне скажи хоть?

— В том-то и дело, что не могу я тебе ничего говорить. Раскрыв все карты перед тобой, я обреку всех нас на поражение. Ты не представляешь, скольких сил стоило нам вытащить тебя сюда. У нас это получилось, но мы не ожидали, что они соберут войско так быстро. Поэтому ты не успел сделать то, что планировалось. Но нет смысла сейчас об этом говорить, я еще раз благодарю тебя за то, что ты остался. Парламентеры выразили недовольство этим фактом, но ты остался по своей воле. Поэтому мы ничего не нарушили.

— Сварожич, а почему Кощей так поступил? Разве его не касается исход боя?

— Тут как посмотреть, лекарь. С одной стороны касается, а с другой — он хозяин Навьего царства. Ну, по-вашему — темного, загробного. У них свои законы там. Договор, который мы заключали, гласит о перемирии между нами и недопущении кровопролития на время войны. Но он не включает в себя пунктов о помощи. Да, сейчас у нас общий враг, но его право — то ли поддержать нас, то ли не ввязываться в войну. Наверное, он выбрал второе.

— Я думал, здесь все за одно, а, оказывается, вот как.

— Навье царство начинается как раз за рекой Смородиной. Мы туда не можем войти, да и пластмассовые не сунутся. Потому что обратного хода уже нет. Не вздумай переходить через Калинов мост! Не вернешься уже.

— А Яга? Баба Яга? Она на чьей стороне-то?

— Яга — посредник. Если она к тебе заходила, обратил, наверное, внимание на костяную ногу ее?

— Ну, не особо. Видел, что прихрамывала, — вспомнил Лекарь.

— Нога у нее костяная, потому что наполовину она тоже навья. А на другую — вроде как живая. Она Калинов мост охраняет. Переводит туда людей.

— А мост почему Калинов? И Смородинка? Ягодные такие названия. Красиво там, наверное?

— Ага, ягодные, — засмеялся Сварожич. — Смородина — потому, что смердит она за три версты. И нет в ней воды. Горит она огнем. Потому и мост Калинов, что накален он до бела. Место не из приятных. Степь выжженная кругом. Потому, видать и решили пластмассовые бой там устраивать, что места много. В общем, завтра всё сам, своими глазами и увидишь. Пойдем, есть еще время отдохнуть немного. Дорога неблизкая нам предстоит.

Друзья развернулись и зашагали к дому, негромко беседуя о завтрашнем дне.

До выхода оставалось несколько часов. Сварожич предложил Лекарю немного отдохнуть, для этого он отдал в его распоряжение одну из комнат своего дома. Психолог не заставил себя уговаривать и сразу же растянулся на кровати. Лунный свет освещал подоконник и скользил по деревянному полу. Лекарь думал о сегодняшнем дне.

«Как нас мало… Неизвестно, сколько их там будет. А что, если мы не выдержим? Что тогда? Что будет с ними? Хотя вопрос о том, что будет со мной, волнует меня не меньше. Несмотря на все заверения Сварожича, я не уверен, что со мной ничего не случится. Но, с другой стороны, я сам остался. Поэтому зачем об этом думать…»

Уже засыпая, Лекарь сквозь полузакрытые веки взглянул в окно. Месяц уже опустился над землей и заглядывал в комнату.

«Какой странный месяц! Повёрнут совсем не так, как в моем мире… И звезды такие большие прям над ним… Да тут все не так, как у нас».

Его взгляд скользнул по полу. Неприятное ощущение того, что здесь что-то не так, не покидало его. Свет! Лунный свет падал совсем не от этого месяца! Психолог вскочил с кровати.

— Спокойно, спокойно! Не нужно так нервничать, Лекарь! — месяц приблизился и влетел в комнату. Только сейчас молодой человек понял, что никакие это не звезды, а большие кошачьи глаза.

— Баюн! Что ж ты за челов… Что ж ты за кот такой, а? То усыпляешь, то спать не даешь.

— А вот и не угадал. Твой Баюн дрыхнет без задних ног. Не узнаёшь меня? — то, что казалось психологу месяцем, двигалось и издавало звуки.

— Чешир? Ты, что ли?

— Не Чешир, а Чеширский кот, — гордо произнес ночной гость.

— Извини! У нас так обычно говорят, — Лекарь немного смутился, — а ты разве… не из… ну, ты понимаешь.

— Самая глупая людская привычка — делить всех на хороших и плохих, — произнес Кот и сел на подоконник.

— То есть, ты не из их войска?

— Нет, конечно, у меня дома и так проблем хватает. Тем более, я не сторонник их взглядов на мир. Я не смеюсь, когда на кого-то падает наковальня.

— Зачем тогда ты здесь?

— Никогда не спрашивай у Чеширских котов, зачем они здесь! Ведь в следующий момент они могут исчезнуть, и тебе не с кем будет поговорить!

— Логично, — Лекарь почесал затылок и присел на краешек кровати, — у меня просто сегодня важный день, хотелось бы немного отдохнуть.

Кот улыбнулся своей знаменитой улыбкой и принялся поигрывать кончиком своего хвоста.

— И что же ты планируешь сделать сегодня такого горчичного?

— Горчичного?

— Да, именно горчичного. Мне уже давно надоело слово «героичного», тем более, что я давно его не употребляю. А в слове «горчичный» и букв меньше, да и вообще, как-то вкуснее оно звучит.