Дойдя до этой мысли, он замер, а после сдернул котел с крюка. Горячее варево кошмарно парило, а видение дрожало, грозя исчезнуть, но держалось.

– Шерстинок тридцать у меня есть, – определился Дарен. – А после зелье остынет окончательно.

Тридцать шерстинок – это очень много, ежели грамотно распорядиться. Насыщенная жизнь приучила Дарена все делать быстро и четко. Через шерстинку на крюке болтался уже другой котел, а чародей деловито открывал мешочки с травами и ингредиентами. Прийти на помощь лично он не может. Но кто ему мешает почистить путь издалека? Конечно, последнее препятствие не дано убрать даже ему. Но одно – не все.

Он ученик самого Греса, а не какой-нибудь захудалый чароплетишко. А разобраться с путником Аннель успеется. Пусть только придут.

Снег хлынул внезапно, словно сверху кто-то опрокинул ведро. Он валил густо, даже собственную руку удавалось рассмотреть с трудом. Мучнисто-белое небо придвинулось к земле. Дорогу замело в считаные шерстинки. Кустарники полегли под тяжестью хлопьев и мешали проходу.

– Знать близко уже. Не пущает, – пробормотала Нюра, поднимая высокий воротник.

Мех надежно защищал от пронизывающего ветра, но не мог защитить от метели, что норовила швырнуть пригоршню снега в лицо. Игидар поплотнее запахнул тулуп и завертелся на месте:

– Ты не помнишь, с какой стороны мы пришли? – встревоженно крикнул он.

Порыв ветра заглушил слова, но Нюра и без того уже искала следы. За несколько шерстинок снег плотно укрыл землю белым покрывалом, пеленой скрыл горы, что виднелись вдалеке и надежно лишил последних ориентиров. Путники больше не пытались идти. Они судорожно искали подходящее укрытие, чтобы переждать бурю.

– Ничего не видно. Даже горы куда-то пропали, – Нюра с трудом пробиралась сквозь шквальный ветер, и впервые радовалась слишком тяжелому одеянию. Иначе давно бы унесло.

Игидар шел следом, но до того медленно, словно каждый шаг давался ему с трудом. Лютая кое-как развернулась. Ящер старательно закатывал рукава, негнущимися от холода пальцами.

– Тебе жарко? – верилось в это в это трудом.

Мужчина моргнул, пытаясь разглядеть спутницу и наугад ткнул рукой. Нюра поймала холодную ладонь и наконец разглядела капли на запястьях. Руны на его руках разбухли, рубцы сочились алой кровью.

– Вход близко, – глухо отозвался Игидар.

Лютая тут же прекратила паниковать. Подумаешь колдовская метель? Да обычные страшнее будут. Вход стоит трех таких метелей. Она прикрыла глаза и восстановила в памяти образ огня. В последние клоки шкуры она настолько часто вызывала его, что научилась делать это практически мгновенно.

Путеводный огонь, что уменьшался с каждым шагом, возник в форме небольшой свечи. Пламя мерцало и кренилось, грозя погаснуть, а коварная метель проникла и сюда. И пусть снега не было, но ветер уже нашел тот огонек силы, что грел лютую все это время. Пламя пригибалось и взвивалось, но Нюра чувствовала, что это ненадолго. Пару рывков, и огонек окончательно загаснет. Она повернулась к Игидару, вытянула шарф из-под ворота и надежно завязала глаза. Потом закрыла свои и на ощупь пошла к свече, взяв ящера за руку.

Дороги этого мира перестали существовать. Остался лишь призрачный путь к маленькому огоньку, к которому они продвигались крохотными шажками. Кровь капала под ноги, путеводной ниткой ложась на исчезнувшем пути. И вслед за капельками крови, возникала новая тропа.

Тропа, ведущая к ослепительно-белым воротам, что украшены россыпью прозрачных камней. Свеча резко погасла, словно кто задул. На месте бывшего пламени не осталось даже фитилька. Путь окончился слишком внезапно, и Нюра растерялась, позабыв про Игидара. Тот сам стянул шарф и присвистнул, оценивая высоту ворот:

– Перелезть не получится. И мертвого стража, которого можно разбудить, не видно.

– Я смогла! – проорала лютая, кружась в безумном танце: – Смогла! Смогла!

Проблема открытия ворот ее сейчас не волновала, главное, есть что открывать. Остальное неважно!

Ворота оказались с подвохом. Они возвышались в пустоте и стояли отдельно от всего. Позади мост. Впереди ворота. А около них даже стен нет. Ворота словно парили в воздухе и выглядели игрушечными.

– Да обойдем их и делу конец!

Нюра уверенно подскочила к пустоте и налетела на невидимую преграду, больно ударив нос.

– Стена существует, – усмехнулся Игидар, который в этом и не сомневался.

Свободный проход – слишком просто для входа в царство Зверя. Им подозрительно везло, словно дорожку любезно расчистили, и даже ковер постелили.

– Что делать-то будем? – нос у Нюры болел гораздо меньше пострадавшей гордости.

Игидар промолчал. А что тут ответить? Он осторожно шел вдоль невидимой преграды и вглядывался в пики, виднеющегося города. Показалось или за ними наблюдают? За ним шаг в шаг шла Нюра. В этом царстве белого она старалась передвигаться с полуприкрытыми глазами. Хотела и вовсе остаться на месте, но разлучаться с князем оказалось страшнее.

– А как попадают те, кого призвал сам Зверь? – спросила она. – Они же вроде званые гости. Неужто так же скитаются?!

– Стражи все наверху. Они следят за нами, – невпопад ответил Игидар, который усиленно о чем-то размышлял. – Как думаешь для тех, кого призвали, этот мост опасен?

– Не может быть, – отозвалась Нюра без раздумий. – Тут опасно… – она осеклась и умолкла.

– Пошли, – кивнул князь, словно она подтвердила его мысли.

Он встал точно напротив ворот и решительно саданул по ним кулаком.

– Чего надо? – раздалось невесть откуда.

– К Зверю по приглашению! – нахально крикнул он.

– Да, – пискнул лютая, которая твердо решила молчать о причине прихода.

Ворота исчезли, точно растворяясь в воздухе. Путники переглянулись и шагнули. Стоило пересечь невидимую черту, как за спиной вновь возникли ворота и… стена. Она тянулась в стороны и вверх в такую даль и вышину, что разобрать, где кончается – не представлялось возможным. Но самое поганое – напротив стоял гигантский зверь, чей облик все время менялся.

Волк, сменялся ящером, затем медведем и лосем. А после цикл повторялся. Но какой облик он бы не принимал, одно оставалась неизменным: угрожающий вид, что не оставлял сомнений в намерениях.

– Что же вы испужались? – насмешливо спросил незримый собеседник: – Бусик совершенно безопасен для гостей Зверя.

«А для остальных?» – вопрос так и остался невысказанным, хотя молчание Нюры далось нелегко. Клыкастый Бусик пугал до дрожи. Но больше всего ее интересовало, кто додумался назвать этот ужас бусинкой. Он точно бусы видел? Но вместо этого она глянула на князя и постаралась скопировать безразличное выражение его лица. Тот спокойно протянул руку зверю, и лютая восхитилась тем, что та не дрожит.

Бусик прекратил меняться и замер в облике волка. Разобравшись с рукой, он переключился на тело князя. И чем ближе он подходил, тем больше казалось Нюре, что вот-вот огромные зубы сомкнутся на ящере. А Бусик, закончив с Игидаром, подступил к лютой. Та сжала покрепче зубы, дабы не стучали и постаралась расслабиться, чтобы не выдать себя слишком сильным стуком сердца.

Бусик обнюхивал медленно и тщательно. Вот только поглядывал не на нее, а на князя. Точно ждал, что тот выдаст себя. Игидар стоял, наклонив голову, и задумчиво изучал зверя. Потом вдруг хлопнул себя по котомке и шустро стянул ношу, распахнул и поставил на снег чуть поодаль.

– Угощайся, – хмыкнул он.

Бусик тут же позабыл о проверке и приступил к трапезе.

– Надо было раньше ему отдать, – проворчала Нюра. – До того, как я поседела.

– Гости Зверя не седеют, – наставительно заметил Игидар и потянул ее дальше.

Они прошлись вдоль короткой прямой улочки и вышли точнехонько к стражу, что поджидал их, облокотившись на стену здания, заканчивающегося длинным пиком. Его облик, к счастью Нюры, не менялся. Молодой мужчина выглядел вполне обычно, если не считать серебристых пронзительных глаз и слишком белых волос. Он кутался в меховую накидку и смотрел до того подозрительно, что казался единственным живым в небесном царстве.