— Твоя правда. Мы можем здесь еще и заблудиться, если не остановимся. Но я беспокоюсь, что…

— Что по нашим следам может пуститься погоня? — закончили за него фразу, лис утвердительно моргнул. Подозрение оправданное, но вряд ли кто-то будет преследовать из наемников, ведь их положение не на грош лучше. Что же говорить о гвардейцах, то те без сильной на то причины гнаться не станут. Помниться возле Сквернолесья стекляшки отстали от отряда уже спустя несколько миль. Подумав и все взвесив, Алларос заявил: — Хорошо, но давай для надежности пройдем еще милю. И вот еще что… — тут он запнулся, лихорадочно соображая о чем-то важном.

— Да?

— Скажи, ты знаешь как разрушить метку лазаретника? А то боюсь эти придурки из светлого пантеона легко нас не отпустят.

— Знать — не знаю, но догадываюсь. — задрав глаза к небу, как бы думая, протянул Цинсо. Затем, цокнув языком и тут же поймав на себе требовательный взгляд болотневых глаз, поспешно бросил: — Все руны и талисманы перестают иметь силу, если их рисунок либо стерт, либо не дорисован.

— Мда, хоть бы что новое сказал… — лениво протянул Мориарти, вздохнув. — О таком я и сам догадался.

— Тогда зачем спрашивал? — недоуменно вопросил дух, попутно большим пальцем почесывая шерстку на спинке мурлыкающей крысы. Та не только сумела вовремя схорониться, пока шла бойня, но еще и найти своих “любимых” хозяев, вынырнув из снега точно перед лошадиными мордами! Приветственный мат от Аллароса стоял на всю округу…

— Ай! Все, отстань. Что, уже и спросить нельзя? — фыркнул Мор, скривившись. Он-то ожидал чего-нибудь эдакого, необычного. В этом же мире все через жопу, отчего тогда руны столь простенькие, спрашивается?

“Неужто мне не дано понять это мирозданье в полной мере?” — вздохнул юноша, пришпоривая коня. “Ай, ладно. По ходу дела разберемся!”

На следующий день.

— Не нравится мне эта дорога… — рыжий скептически обвел округу взглядом. Поежился и тронул полусонного Аллароса в плечо. Тот слегка подпрыгнул в седле. Едва открыв глаза, заозирался по сторонам. Но не заметив ничего особенного в снежном пейзаже, зевнул и продолжил спать.

— Молодой господин, ты меня слышишь?

— Угу… — недовольно буркнул он, клюя носом.

— Мы здесь, как живые мишени. С холмов очень хорошо видны, а ты дрыхнешь, как черт! — не унимался Цинсо. — Вдруг засада?

— Ой-й… Рыжий, что ты панику разводишь? Вот делать им нечего, как на пустынных дорогах ловушки ставить. Не дрейфь! У нас все-равно нет выбора. Если решим обойти левые холмы, то не успеем в срок к Источнику…

— Источник, источник, источник…! Ты вечно повторяешь одни и те же слова. Скажи, зачем мы так спешим к нему!? Это же не из-за указаний лорана Тан Лишера или госпожи Вавилон, верно? — не вытерпев недомолвок, воскликнул лисий дух, бросив на Аллароса возмущенный взгляд из-под снежных ресниц.

Мор не спешил с ответом.

Парень тут же занервничал: — Владыка, я стану более полезным, если ты объяснишь мне, что мы в этих гиблых местах вообще ищем? Почему сорвались с места и морозим задницы, ища некий забытый всеми богами храм!?

— Это-о… — молодой господин сконфуженно опустил взгляд к земле, дальше невольно почесал затылок, соображая, что же ответить.

Ветер нещадно хлестал его лицо, заставляя щурить глаза. Они начинали слезиться. Однако думать это не сильно мешало. Поэтому, немного погодя, Алларос все же соизволил ему пояснить: — Скажем так, кое-кто очень важный… гонит меня в самое пекло из-за одной аферы. Без возможности отказаться.

— Кое-кто очень важный… — недовольно протянул Цинсо, не спуская глаз с лица человека. А после вдруг раздраженно рыкнул да так, что спугнул сидевших в снегу птиц: — Черт, мне сейчас так понятно стало! Аж прозрел! Такими темпами можно было и не тратить слова впустую.

Хвостатый насупился и обиженно отвернулся от Мориарти. Тот удрученно вздохнул: — Что ты от меня хочешь? Я лишь пешка в руках высших существ. Мое дело повиноваться и стараться достигнуть края доски, чтобы стать на уровень выше. — не заметив реакции божественного духа, человек неохотно произнес: — Нужно кое-какую вещь доставить к Источнику первозданной энергии, обойдя всех сектантов и императорских ищеек. Этого объяснения тебе хватит?

— Какую вещь? — тут же встрепенулся Цинсо. Его тело ловко накренилось в седле набок, к лошади Аллароса, чтобы расслышать мельчайшие подробности “тайны” владыки, глаза лихорадочно забегали в поисках “кое-какой вещи”.

— Небольшую. — заметив сильное рвение рыжего, залезть носом в его дела, юноша удрученно закатил глаза и отвернулся прочь. Ибо он не хотел раскрывать свету то, что ему самому было непонятным. Более того:

“Эта история… Началась с затопленной башни. И все пошло кувырком! Недомолвки, странное поведение, видения и теперь, как выяснилось, я еще и одержим! Что же это за дерьмо твориться!?” — болотневые глаза в немом вопросе воззрились на чистое дневное небо, где солнечное светило закрывало собой чуть ли не пол небосвода. “Поверх всего на мою бредовую голову навалился еще и виверн, и высший менталист, и дети с долбаными фанатиками, и… “ — вдруг Мор сбился с мысли, испуганно заморгав. Сознание словно по чей-то указке ярко показало ему устрашающий рыбий глаз, окруженный склизкими щупальцами. Это существо звало к себе в объятья. Просило показаться, подойти и согреть его холодное тело, скорее уродские отростки, что могли шипами пронзить любого, провинившегося. Алларос судорожно вздохнул, отгоняя наваждение. Но стоило ему вернуться в реальность, как он тут же услышал грозное со стороны:

— Мор-риар-рти… — Цинсо был явно не в духе, если назвал юношу по имени. Видимо объяснение не понравилось. Почувствовав темные тучи над своей головой, молодой господин миролюбиво вздернул перед собой ладони и обескураженно улыбнулся разъяренному Цинсо:

— Ну-ну, рыжий. Не кипятись. Как говорится, “меньше знаешь, крепче спишь”.

— Крепче спать ты будешь, когда в час пик нас прихлопнут стеклянные твари! А мы их удачно прозреваем из-за твоих гребаных тайн!!!

Мориарти виновато закусил губу. Он хотел бы все рассказать. Честно! Но не знал, как? Ведь стоило лишь подумать о старом гримуаре, о том, куда его нужно принести и что с ним сделать, как неведомая сила тут же растворяла и путала мысли, не давая им дойти до языка! Поэтому человек, кроме хрипа, произнести ничего не смог.

— Чудно! Не хочешь говорить, не надо. Только учти на будущее: если мне нужно будет выбрать между тобой и собой, то…

Взгляд Аллароса в миг похолодел. Он одарил Цинсо уже непробиваемыми черными зрачками без единой толики вины, затем сухо прошептал: — Золотце, героически слинять ты всегда успеешь. Как и тихо сдохнуть в канавке. Однако, не упускай того факта, что я, спасая твою дохлую шкурку, взял грех на душу и чуть было не умер в руках фанатиков. Твой ДОЛГ растет. Уж придется приложить все усилия, чтобы меня защитить, перед тем как слинять с поля боя. Иначе… я с того света тебя достану и как следует отблагодарю…

От этих резких слов по спине духа пробежался строй мурашек. Он даже не стал подсчитывать “кто, кому там должен”, а просто неохотно отвернулся к лесу, решив закончить разговор. На тот момент, лошади героев вступили на территорию обширных скрюченных лесов, что укрывали подножья гор. В долине, в отличии от равнины, заметно было теплее, но не менее ветренно. Рассматривая кору пролетающих мимо деревьев, лисий дух устало зевнул, прижав уши. Ночень была воистину тяжелой. Возможно, он ее никогда не позабудет… Бр-р-р! Передернув плечами, Цинсо отсек себя от грустных мыслей. Его взгляд тут же неосознанно упал к обочине и скользнул по корявому пню, что торчал, укутанный до макушки снегом. И вот странное дело. Пень есть, а бревна нет. Даже намека нет. Однако рыжий, думающий только о насущных проблемах, не предал этому значения.

Герои ехали молча. Никто не решался нарушить природную тишину.

Но вскоре, спустя десять минут пути, раздался нерешительный вопрос духа, выдернувший Аллароса из хмурых раздумий: — Под ищейками ты имеешь в виду Виро’Анар?