***
— В последний раз спрашиваю, гнида ты проклятущая, где дети!!!??? Куда вы их дели!?
Берсерк нависал над Алларосом, словно скала. Уничтожающий взгляд и брызжущая слюна заставили молодого господина слегка наклониться назад и прищуриться, но не отступить. Позади дрожал Цинсо. Прикрыв его собой, Мориарти едко выплюнул в ответ: — В последний раз отвечаю, Рэмэ. НЕ ЗНАЮ!!! Мне нет дела до ваших бестолковых сопляков!
— Чушь! *Вжух!* — в порыве гнева воин неожиданно бросился вперед и в одно движение схватил одежды на груди Мориарти и как собачонку поднял вверх, не забыв хорошенько встряхнуть! Тот от неожиданности охнул и скривился от боли в языке, который нечаянно успел прикусить. Зашипел… Но Рэмэ будто не замечал его неудобств. Он даже с силой отбросил от них хвостатого Цинсо, кой попытался помочь своему господину. Пискнув, дух отлетел в один из сугробов да там и остался лежать, не в силах подняться.
— Цинсо! — остервенело воскликнул юноша, с трудом повернув голову к рыжему. Затем истошно попытался расцепить чужие пальцы от себя. Задергал ногами, силясь пнуть урода: — Ты подписываешь себе смертный приговор, Рэмэ! — ядовито прорычал человек в лицо воину, когда все усилия прошли в пустую. — Я не прощаю тех, кто мне перешел дорогу…
— Да неужели? — иронично протянули над ним. — Вот ты и показал свои зубы, брехло. Притворился добряком, а на деле вышел насильником и убийцей. Падла…
— Да какой же ты идиот… Лучше закройся и помалкивай, чтобы не выставлять себя на посмешище! — усмехнулся Алларос, грубо перебив тираду наемника, хотя его сильно задели столь резкие слова, однако, он этого не показал лицом. — Тупой громила. Будь я насильником, как ты говоришь, стал бы тогда в глухом лесу посреди пути нападать на детей вельможи!? Смертника из меня делаешь? Ха-ха… Даже смешно! Ты из-за своей ненависти ко мне не видишь очевидного! Все видели, что я уже как с часон отдыхаю у себя, а с детьми пересекался лишь перед уходом. У меня алиби, болван, как и у Цинсо! Бедняги нездоровится, а ты его еще и по голове огрел. — ярость плескалась в глазах молодого господина. Он истошно пытался выбраться из захвата, не переставая материться и говорить, говорить…
Они гавкались покуда их не перебил сухой голос подошедшего пироманта, кой был очень недоволен поведением соратников. Разумеется, они лишь на миг прервались, а после продолжили с новой силой. Все, что удалось магу, так это потребовать, чтобы Рэмэ поставил на ноги брата Мориарти.
— Пирон, ты себе мозги случайно прожег своими заклинаниями!? Какой он нам брат!? — обвинительно бросил воин, не сбавляя накала страстей. — Эта лживая дрянь знает, где Пана и Хэзар, но ни в какую не говорит!
— Еще хоть слово, и ты на век заткнешься! — рявкнул на него Мор, больше не желавший слушать, как его какой-то недоносок оскорбляет. Чародей что-то миротворчески говорил, но его мало кто слушал… Все внимание двух людей было приковано только друг другу. Во взгляде Рэмэ разгорелся ужасающий пожар, усилившийся врожденной способностью. Он постарался своим страшным видом подавить волю мелкого чертяки, но на его удивление, тот даже не на секару не подумал отвести глаз. Стойко выдержал прессование, тем самым слегка обескуражив берсерка, ведь обычно, все прогибались от страха.
— Мориарти! — внезапно со стороны карет раздался жесткий голос, заставивший всех мигом обернуться. Оттуда на них надвигалась взъерошенная Мираэлла и еще парочка авантюристов. Ребята были во всеоружии. Смотря за их уверенными шагами, Алларос затаил дыхание. Ему в тот же мгновение резко поплохело…
— Интересно, что же она скажет тебе, бра-а-ат? — язвительно протянул Рэмэ, косясь на побелевшего юношу. Тот только силой воли заставил себя остаться на месте и не дать деру.
— Надеюсь, сестрица угомонит тебя, бешеный… — едва слышно отозвался Мориарти, не позволив воину оставить за собой последнее слово. Тот что-то не членораздельно прорычал, но юноша его уже не слушал. Поспешил на встречу разгневанной паладинши: — Мираэлла! Что случи… *Хлобысть!*
— Ох, мля… — идя прямо к группе с невинным видом, Алларос даже и не думал, что вдруг со всего маху напорется на платиновый кулак богатырши, коя так неожиданно его занесла, чтобы лихо врезать!
Не устояв на ногах, Мор осел на колени и громко заскулил от боли, истошно потирая ушибленную щеку: — ЗА ЧТО-О!?
Его глаза недоуменно посмотрели на лицо взбешенной Мираэллы и укоризненные лица остальных. Как только он прочитал их взгляды, сердце испуганно сжалось в тугой комок. “Я пропал…”
— За что? Давай вставай, мразь! — богатырша его легко вскинула вверх и лихо поставила на ноги. Через мгновение запястья цепко сжали чужие руки, не давая вырваться. Над ухом обвинительно выплюнули:
— Не думал, что ты на такое способен, Мориарти! — это был голос стрелка, кой какой-то часон назад называл его братом и сидел рядом припевающе. Сейчас, его рык был подобен льду и обещал мало хорошего для юноши.
Мор заметался, пытаясь вырваться. Но его тут же приструнили кулаком в живот. Охнув, молодой господин согнулся в три погибели и захрипел.
Пока же он приходил в себя и старался проморгаться от набежавших слез, в руки Мираэллы передали странного вида лохмотья, которые она тут же сунула ему под нос и остервенело вопросила: — Твое?
— Не понимаю, о чем ты… — прохрипели ей в ответ. Тогда она резко впилась пальцами ему в подбородок и не церемонясь задрала голову, заставляя посмотреть на тряпки.
— Они твои. — утвердительно прошептала она и поспешно стянула с Мориарти меховой плащ, оголяя камзол из запасного комплекта. — Помнится мне, ты был днем в других одеждах…
Алларос в ответ лишь весело фыркнул: — Золотце, я постоянно в плаще хожу. Как же ты разглядела, что на мне надето? Неужто подглядывала во время остановок? Может еще расскажешь какое на мне сейчас белье, а какое было вчера, а?
Столь каверзные вопросы возможно загнали б в краску любую девицу, но не эту воительницу, рыжие волосы которой метались как у героини в сторону от сильного ветра. Ее лицо было подобно каменному изваянию, могущественное и решительное. И этим вызывало трепетание, но от страха ли?
— Перестань ерничать, Алларос! Нам прекрасно известно, что пропажа детей — твоих рук дело! Живо выкладывай, где они!?
— Что? — по началу не понял Пирон, лихорадочно переводя с одной фигуры на другую. — О чем вы? Паночка и Хэзар пропали?
— О-о. Старик, да ты видно не в курсе! — внезапно пробасил довольный Рэмэ, встав буквально перед лицом Мориарти, отодвигая Мираэллу. Пояснил: — Дети бегали, резвились, по куда не причинили молодому господину неудобств, не так ли? — глаза воина хитро подмигнули юноше, как бы говоря, да я знаю о том мимолетном инциденте. — Все разошлись мирно. И все было хорошо, если б Алларос не надумал погулять на ночень глядя…
— Не понимаю, даже если б я пошел погулять, что тут такого противозаконного, Рэмэ? — прохрипел Мор, с вызовом наблюдая за мимикой на лице наемника. Он ведь пронюхал провокацию в словах, но отрезвленный сочными ударами богатырши не спешил так легко поддаваться и все на блюдечке рассказывать. Хоть в голове и билось одно единственное: “Боги, как же эти вещи оказались в их руках? Я же все надежно закопал! Разве где-то был прокол? Может ко мне в палатку во время отлучки кто-то забрел? Раньше же никто не смел…”
— Да ничего, — безэмоционально пожал плечами Рэмэ. — Вот только в тот же момент из лагеря пропали дети…
Он давил. Давил силой, волей. Пытался заставить признать ЕГО истину. Истощенный Мориарти устало прыснул: — И что? Из-за этого ты выдернул меня из постели? Я же сказал, что Цинсо не здоровится. Мне пришлось отлучиться за водой для него!
— ХВАТИТ!!! — рявкнула Мираэлла, заставив юношу прерваться. — Языкастый черт, тебе стоит лишь рот открыть, как начнешь всех путать. Думаешь твоя история тебя спасет? Ошибаешься. И чтобы не тянуть время впустую, а продолжить искать детей, вот что я тебе скажу, Мори-иарти… — девушка грозно наклонилась прямо к лицу Аллароса и, обжигая дыханием скулы, уверенно заявила: — Ты не состоишь в Инквизиции, иначе бы сразу понял, кто перед тобой.
