Уже нет. 

Подняв предохранитель, Себ оставил винтовку в мансарде и не таясь вышел из дома. Он хотел бы встретиться с Александром Кларком. Но когда он дошёл до декораций, его уже не было, только Джим лежал на асфальте под витриной. Твёрдыми руками Себ проверил пульс, дыхание, зрачки. Выстрел снёс ему половину черепа, но не повредил лицо. Даже осталось какое-то подобие улыбки. И выражение искреннего счастья в глазах. Хотя это вряд ли. Скорее, обман зрения такой.

Себ знал, что это Джим, но всё-таки закатал ему левый рукав нелепого красного пиджака. Чёрный шнурок с крестом был на месте, как и тонкие следы шрамов от тех порезов, которые Себ обрабатывал. 

Стянув перчатку, Себ закрыл Джиму глаза и подобрал пистолет. Вот, оказывается, куда он делся. Почему-то Себ был уверен, что его SIG Sauer так и остался на Эджвар-роад. Или что его выбросили люди Джима, которые приводили тогда квартиру в порядок. Кто бы мог подумать, что Джим его забрал.

Теперь на нём его, Себа, отпечатки.

Не заботясь о том, чтобы стереть их, он положил пистолет обратно. Вряд ли ему ещё придётся стрелять из него. Из чего бы то ни было.

Почему вечно нигде нет полиции? Кларк сбежал, но должен же он был позвонить? 

Себ не знал, сколько времени просидел возле тела, но потом ему надоело, он встал и пошёл к станции. Невидимкой он ехал в пригородном поезде, потом в метро. На «Саутворке» он осознал, что мог бы доехать на машине, но эта мысль не вызвала никаких эмоций. Мог бы. Забыл. Не подумал. 

Кто-то должен был бы его заметить. Метро, близок центр Лондона, он — здоровый мужик в пыльной грязной одежде. Хоть кто-то должен был окликнуть его!

Выйдя на какой-то станции, Себ опустился на лавочку под деревом. Какая-то неясная, неоформленная мысль поселилась в его голове, и он знал, что однажды она созреет. Он не знал, сколько времени просидел под деревом, но потом ему захотелось встать и пойти — так и поступил. 

Телефон молчал. 

Жаль. Если бы кто-то позвонил, было бы круто. Появились бы дела, проблемы. Он проверил, что права при нём, и поднялся по ступеням «Скотланд-Ярда». Прошёл через рамку досмотра. Показал ключи и телефон. У него даже ножа с собой не было.

Потом его заставили сидеть в очереди, но недолгой. Собственно, слишком короткой, потому что, подойдя к стойке дежурного, он не сразу нашёлся — что говорить.

— Что случилось, сэр? — спросила его хорошенькая светленькая девочка в полицейской форме. — Как я могу к вам обращаться?

— Себ… Себастиан Майлс, — он сунул в щель для документов права, — меня зовут Себастиан Майлс, и я прошу арестовать меня за… — он всё-таки сбился. Короткая очередь! Времени не хватило! — За то, что за прошедшие два года я убил больше тридцати человек.

Глаза девочки округлились до мультяшности. Рот приоткрылся. Чтобы немного подбодрить её, Себ улыбнулся.

Прошло минут пять, прежде чем к Себу подошёл молодой констебль и проводил в пустую допросную. Себа усадили за стол, положили перед ним бланк и попросили написать, в чём именно он признаётся.

— Не спешите, — как-то неуверенно сказал ему констебль, — может, налить вам воды?

— Не надо, — покачал головой Себ.

— Я зайду к вам через полчаса, — пообещал констебль.

И даже не запер дверь.

Себ писал в своей жизни редко и мало, и почерк у него был не из лучших, но здесь он старался. Не хотелось бы, чтобы вышло недопонимание из-за какой-нибудь неровной буквы. Трудность была только одна — вытащить из памяти если не имена, которых Себ в основном и не знал, то, по крайней мере, адреса, даты и прочие обстоятельства.

Бланк закончился, и констебль принёс два новых. И стакан воды, который Себ осушил в два больших глотка, хотя до этого был уверен, что никакой жажды не чувствует. Желудок сжался, тут же проснулся голод, которого тоже раньше не было. Себ решил, что ему плевать.

Через два с половиной часа Себ закончил писать, и констебль забрал у него бумаги, взамен принёс ещё воды.

В этот раз Себ пил медленно.

Он плохо помнил теорию, но примерно представлял, что должно происходить дальше. Так что теперь оставалось просто ждать. А это он умел. Никакой спешки.

Констебль проводил его в туалет. Застенчивый нервный парнишка. Первый год на службе, скорее всего. Может, второй, но вряд ли. И совсем молодой, двадцати пяти ещё нет.

Откинувшись на низкую спинку пластикового стула, Себ прикрыл глаза. Было бы круто задремать, он умел спать и в более неудобных позах, но не стоило строить пустых надежд. Себ сомневался, что вообще сможет заснуть в ближайшее время, так что нет смысла и пробовать. Под веками мерцало красное. Начала болеть голова, так сильно, как никогда в жизни, наверное. Хотя бы мыслей не было, слава Богу. 

Он специально не смотрел на часы, поэтому не знал, сколько прошло времени, прежде чем констебль привёл к нему детектива-инспектора. Ему могло быть, пожалуй, за пятьдесят. Достаточно вымотанный тяжёлой работой, но крепкий, жилистый и с тёмными цепкими глазами. Себ подумал, что это хорошо, а потом ухватился за слово «хорошо» и решил, что в нём нет смысла.

— Оставь меня, сынок, — сказал он констеблю, положил перед собой стопку бумаг, в верхних листах Себ узнал свою писанину, накрыл их двумя ладонями и, как только за констеблем закрылась дверь, спросил: — Вы правду написали, мистер Майлс?

— Да, — ровно ответил Себ.

— Не часто к нам приходят с признанием в… тридцати, вы сказали, убийствах, — покачал головой инспектор, — я детектив-инспектор Мэддок.

— Рад знакомству, детектив-инспектор. И на самом деле, не тридцать, а больше. Я только сейчас посчитал.

Сорок семь у него вышло.

Какое-то время Мэддок разглядывал Себа, потом сказал протокольным тоном:

— Себастиан Майлс, я арестую вас по подозрению в совершении серии убийств. Вам не нужно ничего говорить. Но это может навредить вашей защите, если вы не упомянете во время допроса то, на что позже будете полагаться в суде. Всё, что вы скажете, может быть представлено в качестве доказательства вашей вины.

Себ кивнул. В этом и был смысл, в конце концов. Он для этого и пришёл.

— Да, — протянул инспектор, — задачку вы нам задали. Придётся разбираться. Вам положен адвокат, желаете его пригласить сами?

— Мне не нужен адвокат, детектив-инспектор, — сказал Себ. — Я же сам пришёл признаваться.

— Если дело заведут, он у вас будет, — сказал инспектор, — никуда не денетесь. Но пока — воля ваша. Значит, вы хотите сотрудничать, мистер Майлс? — он подождал, пока Себ кивнёт, и предложил: — Тогда рассказывайте.

И он, не таясь, достал из кармана диктофон и включил запись.

— Я не сумасшедший, — сказал Себ, — и не фантазёр. Я всё написал подробно, но могу и повторить. В мае две тысячи восьмого года я вернулся в Британию после того, как завершил контракт с частной военной компанией «МорВорлд».

— А до этого вы служили…

— Ирландия, Афганистан, Ирак, Афганистан. Вот там написано, — Себ кивнул на стопку бумаг. Наверняка среди них было и его личное дело.

Мэддок покачал головой:

— Не успел прочитать. Увлёкся вашим триллером. Так что будьте добры, рассказывайте подробно.

Себ пожал плечами и утонил:

— С чего начать?

— Хорошо бы сначала. 

Себ не знал, где у всего это дерьма начало. Выбрал точку, в которой был хоть какой-то смысл. 

— В девяносто шестом году я принял решение присоединиться к нашей армии…

Мэддок не перебивал, а Себ не сильно цеплялся за подробности, так что с военной карьерой они управились быстро. Почему его выгнали из армии, Себ не рассказал, сославшись на документ о неразглашении.

— Итак, вы вернулись в Лондон, — подвёл итог инспектор, взгляд его, до этого задумчивый, стал вдруг очень внимательным. Что произошло дальше?

Вот они и дошли до этого момента.

— Я просидел без работы две недели. Даже не искал. Прошёл экспресс-курс психотерапии. Буквально пять занятий. У меня не было травматического расстройства или других проблем, мне просто нужно было привыкнуть к мирной жизни. Я не знал, чем заняться. Я умею только стрелять. Тогда мне позвонил мой… — Мэддок дважды ударил указательным пальцем по бумаге, и Себ увидел в этом призыв говорить откровенно, — мой бывший сослуживец. Из «МорВорлд». Он знал, что я не болтливый и меткий. Томас Райан, бесполезно скрывать, он уже умер.