— Это “Час Хозяек” с рекламой “Лебединого эликсира”, тоника, с которым можно ожидать Царства Богов. Вы слушаете радостное сообщение помазанного Викария Царства на Земле, но сначала предложение: посылайте ваши пожертвования под кодовым названием “Мессия” в Клинте, Техас. Только не почтой! Посылайте деньги с посыльными Царства или с пилигримами. А теперь хор хранительницы, славящей Глас Викария на Земле…

— Первыми признаками являются красные пятнышки подмышками. Они чешутся. Кладите заболевшего немедленно в постель и накрывайте чем-нибудь теплым. Потом основательно вымойтесь сами и наденьте гигиеническую маску; мы еще не знаем, каким образом это передается. Пожалуйста, передайте дальше!

— Больше никаких посадок на американском континенте. Советские десантники, которые устроили резню, вероятно, укрылись в горах Полоно. Стрелять без предупреждения! На сегодня все. Завтра после обеда мы снова выйдем в эфир. Это станция Свободная Америка.”

Кривая постепенно поднималась снова: для Брина в этом не было никаких сомнений. Может и не было необходимости оставаться на зиму в Сьерра-Мадре, но он считал, что лучше остаться. Брин отыскал этот домик, чтобы оставить радиоактивную полосу на западе, поэтому довольно глупо подхватить теперь одну из затухающих эпидемий или попасть на мушку нервному полисмену. Лучше провести еще пару месяцев в одиночестве.

К этому времени он переколол все дрова. “Глупо, — подумал он, глядя на мозоли, — сделать дело и не пожать его плодов.”

Брин пошел на возвышенность, чтобы дождаться там захода солнца и часок почитать. Тут стояла его машина. Он охотно включил бы радио, но пришлось подавить это желание, потому что две трети бензина уже были истрачены для зарядки аккумулятора, чтобы иметь ток для радио, а сейчас был декабрь. Для него много значило ежедневно слушать Радио Свободной Америки, а потом вертеть головой еще пару минут, чтобы посмотреть, что он кроме этого может сделать. Теперь же он мог включать его только два раза в неделю.

Уже три дня Свободная Америка не выходила в эфир; похоже, мешали солнечные пятна или магнитная буря. Слух об убийстве президента Брэдли не подтверждался, но и не опровергался.

И еще второе. Затерянная Атлантида во время периода землетрясений поднялась со дна моря. Азорские острова теперь стали, должно быть, маленьким континентом. Почти с уверенностью можно было сказать, что это было сообщение о конце мертвого сезона, но он хотел бы знать подробности.

Ощущая вину, Брин позволил своим ногам подвести его к машине. Хотя было неприлично слушать радио, если рядом не было Миди, он все-таки включил его, медленно повернул верньер и прошелся по всей шкале: ни одного писка, полная тишина. Ничего, только ужасно много щелчков и треска. Это показалось ему справедливым наказанием.

Поднявшись на возвышенность, он опустился на скамью и вздохнул. Его живот был набит дичью и блинчиками, а для полного счастья ему не хватало только табака. Краски вечерних облаков были расточительно прекрасны, а погода необычно мягкая для декабря. И то и другое, подумал он, происходит из-за вулканического пепла; может быть, сказываются и ядерные взрывы.

Удивительно, как быстро все разлетается на черепки, стоило чуть потрясти! И как все удивительно быстро восстанавливается снова, если только он правильно понял признаки. Третья Мировая Война была самой короткой войной в истории. Сорок городов были уничтожены, среди них Москва и другие русские города, так же, как и американские. А потом обе стороны внезапно оказались небоеспособными. Конечно, существенно и то, что обе стороны пускали свои межконтинентальные ракеты через ужасную арктическую область с ее жуткой погодой, и многие из них потерялись. Удивительно, что из всех транспортных самолетов с советскими десантниками вообще прорвался хоть один.

Он вытащил из кармана номер “Западной астрономии” за ноябрь. Где он остановился? Ах, да, “Некоторые замечания о стабильности звезд класса “С”, к которым относится и Солнце”, А. М. Динков-ский, институт Ленина; перевод профессора, доктора Хайнриха Лея.” Хороший человек, этот Динковский, выдающийся математик. Очень умное использование гармонической серии, строгая логика.

Он начал перелистывать журнал, но перестал, увидев чуть было не пропущенную сноску: “Эта статья была объявлена “Правдой” декадентски-реакционной сразу же после того, как появилась в Советском Союзе. Профессора Динковского с тех пор больше никто не видел. Предполагается, что он находится в одном из лагерей.”

Бедный парень. Теперь он, вероятно, уже погиб в атомных взрывах, как миллионы других русских. Брин подумал: действительно ли поймали всех русских десантников? Он сам убил нескольких. Если бы не выбил всех косуль в радиусе пятисот метров от хижины и не вернулся сразу же назад, тогда Миди пришлось бы плохо.

Он снова сел. Статья Динковского выходила из ряда вон. Конечно, гипотеза, что звезды типа “С”, к которым относится Солнце, потенциально нестабильны, не нова. Звезда типа “СО” могла взорваться и превратиться в белого карлика. Но до Динковского никто не называл условия, необходимые для такой катастрофы. Кроме того, почти не было математических средств, при помощи которых можно было бы установить нестабильность, описать ее происхождение и развитие.

Он поднял голову, чтобы глаза отдохнули от мелкого шрифта, и увидел, что солнце скрылось за одним из тонких низких облаков. Фильтрующий эффект облака был достаточно сильным и позволял смотреть прямо на Солнце незащищенными глазами. Вероятно, это вулканическая пыль в воздухе действовала, как закопченое стекло. Он посмотрел еще раз. Или у него перед глазами плыли черные пятна, или там, на Солнце, действительно было гигантское пятно. Он слышал, что их иногда можно видеть невооруженным глазом, хотя сам никогда не видел. Он пожалел, что здесь нет телескопа.

Брин заморгал. Да, оно было все еще здесь, вверху, справа. Невероятно огромное пятно. Теперь понятно, почему радио только трещало и щелкало.

Он снова вернулся к статье, чтобы успеть дочитать до темноты. Сначала он был полон чисто интеллектуальной радости от великолепной математической логики этого человека. Три процента нестабильности в постоянных Солнца, и оно превратится в сверхновую… Да, это было общеизвестно, но Динковский пошел дальше. При помощи новых математических методов, которые он назвал “большим охватом”, он обрисовал периоды в истории звезды, в которые это происходило. Он определил это как вторичный, третичный и четвертичный охват и указал время наибольшей вероятности. Великолепно! Динковский даже назвал данные внешней границы первичного, как это можно было ожидать от хорошего статистика. Когда же Брин вник в текст еще раз и просмотрел уравнения, его мнение о гениальности автора стало еще выше. Динковский говорил не о какой-нибудь звезде класса “СО”. В последней части он подразумевал само старое и доброе Солнце, личное Солнце Брина, этого парня там, наверху, с огромной веснушкой на лице!

Это была чертовски огромная веснушка! Это была дыра, в которую могла нырнуть такая гигантская планета, как Юпитер, даже не задев за ее края. Теперь он ясно видел это.

Каждый знает о времени, “когда звезды станут старыми и солнце остынет”. Но это всего лишь безличное представление, как например, собственная смерть, о неизбежности которой знает каждый и которая, вроде бы, маячит в неизмеримой дали. Брин начал задумываться над этим очень серьезно. Сколько времени пройдет с того мгновения, когда были замечены первые признаки нестабильности, до того, когда всесокрушающая огненная волна поглотит Землю? Без счетной машинки рассчитать подробности было нельзя, однако, в уравнениях, что были у него в руках, заключались великие выводы. Может быть, полчаса? Полчаса до великого взрыва, который разнесет Землю.

Он впал в тихую меланхолию. Никогда больше? Никогда снова? Колорадо прохладным утром… Бостонская почтовая улица с осенним дымом от дровяных печей в воздухе… Область Бакс в начале весны… Мокрые запахи рыбного базара в Фултоне… Этого никогда уже больше не будет. Завтрак в кафе “Утренний зов”. На холмах в Нью-Джерси не будет больше никакой дикой земляники, горячей и сладкой, как губы любимой. Никаких больше сумерек на Южном Озере с холодным бархатом легкой воздушной дымки и лязгом этой старой калоши — как там ее называли? — “Пароход Мэри Брэвстер”. Никакой больше Луны, даже Земля исчезнет. Звезды… на них некому будет смотреть.