– Это не овечий шар, – сказал он. – Я объясню, если вы считаете, что готовы для такого уровня познания анатомических деталей.

– Неважно, – быстро ответила она, не имея желания почувствовать себя ещё более неловко.

Медленно покачав головой, Габриэль спросил:

– Каким образом, чёрт возьми, вы пришли к выводу, что у меня французская оспа?

– Потому, что вы - отъявленный повеса.

– Нет, это не так.

– Так сказал лорд Чаворт.

– Мой отец был отъявленным повесой, – ответил Габриэль, еле сдерживая раздражение, – в те времена, когда он ещё не был женат на моей матери. Меня сравнивают с ним, потому что я похож на отца внешне. И потому что унаследовал его прежний титул. Но даже если бы я и хотел покорить легион женских сердец, чего я не хочу, у меня бы ни черта не хватило на это времени.

– Но вы знали множество женщин? В библейском смысле.

Габриэль сощурил глаза.

– Что предполагается под словом "множество"?

– Я не имею в виду конкретное число, – запротестовала Пандора. – Я даже не знаю...

– Назовите число.

Пандора закатила глаза и коротко вздохнула, дав понять, что уступает.

– Двадцать три.

– В библейском смысле, я знал меньше двадцати трёх женщин, – быстро ответил Габриэль, видимо, полагая, что это положит конец дискуссии. – Теперь я думаю, что мы потратили достаточно времени, предаваясь непристойным разговорам на стрельбище. Давайте вернёмся в дом.

– Вы были с двадцатью двумя женщинами? – спросила Пандора, отказываясь сдвигаться с места.

На его лице сменилась быстрая череда эмоций: раздражение, удивление, желание, предупреждение.

– Нет.

– С двадцатью одной?

На какой-то момент он замер, а потом в нём как будто что-то щёлкнуло. Он набросился на неё с каким-то тигриным наслаждением и накрыл её рот своим. Она удивлённо пискнула, извиваясь в его объятиях, но он с лёгкостью обхватил её руками, прижимая, к твёрдым, как дуб, мускулам. Габриэль целовал её властно, поначалу почти грубо, постепенно становясь чувственно нежным. Тело Пандоры сдалось, не дав и шанса возразить разуму, жадно припадая к каждому доступному дюйму его плоти. Твёрдость его мышц и удивительный жар, исходивший от мужественного тела, утоляли мучительный голод, о котором она до сих пор даже не подозревала. А ещё в ней вновь проснулось чувство недостаточной близости к нему, которое она испытала в прошлый раз. О, как всё это сбивало с толку, эта безумная потребность забраться под его одежду, практически под его кожу.

Её пальчики блуждали по его щекам, контурам челюсти, аккуратной форме ушей, сильной гладкой шее. Когда с его стороны не последовало возражений, она запустила пальцы в его густые, пышные волосы и вздохнула от удовольствия. Он искал её язык, дразнил и поглаживал до тех пор, пока сердце Пандоры не начало стучать от страстного желания, а по телу растеклась сладкая боль предвкушения. Смутно осознавая, что она на грани потери контроля, что либо упадёт в обморок, либо опять набросится на него, ей удалось оборвать поцелуй и, тяжело дыша, отвернуться.

– Не надо, – слабо возразила она.

Он провёл губами по её челюсти, и кожу опаляло его прерывистое дыхание.

– Почему? Вы всё ещё беспокоитесь, что заразитесь австралийской оспой?

Она потихоньку осознала, что они больше не стоят на ногах. Габриэль сидел на земле, прислонившись спиной к покрытой травой насыпи, и, да поможет ей небо, она сидела у него на коленях. Пандора в недоумении огляделась по сторонам. Как это произошло?

– Нет, – озадачено произнесла возмущённая Пандора. – Я просто вспомнила, как вы сказали, что я целуюсь, как пират.

Какое-то мгновение взгляд Габриэля ничего не выражал.

– А, вот вы о чём. Это был комплимент.

Пандора нахмурилась.

– Это могло бы сойти за комплимент, если бы у меня была борода и деревянная нога.

Борясь с улыбкой, Габриэль ласково пригладил её волосы.

– Простите за плохой подбор слов. Я хотел сказать, что нашёл ваш энтузиазм очаровательным.

– Правда? – Пандора стала пунцовой. Она уронила голову на его плечо и сказала приглушённым голосом: – Потому что последние три дня, я волновалась, что сделала что-то не так.

– Ни в коем разе, дорогая, – Габриэль слегка выпрямился и крепче прижал её к себе. Уткнувшись носом в её щёку, он прошептал: – Разве не очевидно, что всё в вас доставляет мне удовольствие?

– Даже, когда я веду себя, как буйный викинг? – мрачно спросила она.

– Как пират. Особенно, когда вы себя ведёте именно так, – его губы мягко обводили контур её правого ушка. – Моя дорогая, в мире слишком много респектабельных леди. Предложение чересчур превысило спрос. Но существует жуткая нехватка привлекательных пиратов, и у вас, похоже, дар буйствовать и баловаться. Думаю, мы нашли ваше истинное призвание.

– Вы издеваетесь надо мной, – сдавшись, сказала Пандора и слегка подскочила на месте, почувствовав, как его зубы мягко прикусили мочку её уха.

Улыбаясь, Габриэль обхватил её голову руками и посмотрел ей в глаза.

– Ваш поцелуй безмерно взволновал меня, – прошептал он. – Каждую ночь до конца жизни мне будет сниться полдень в холлоуэе, когда меня подстерегла темноволосая красавица, которая испепелила меня жаром тысячи тревожных звёзд и превратила душу в золу. Даже когда я превращусь в старика, и моё сознание помутится, то буду помнить сладкий огонь ваших губ, и скажу себе: "Вот это был поцелуй".

"Сладкоречивый дьявол", – подумала Пандора, не в силах сдержать кривую усмешку. Только вчера она слышала, как Габриэль ласково подшучивал над отцом, который любил выражаться сложными, практически запутанными фразами. Очевидно, этот дар унаследовал сын.

Чувствуя необходимость установить дистанцию между ними, она слезла с его колен.

– Рада, что у вас нет французской оспы, – сказала она, поднимаясь на ноги и одёргивая юбки, находившиеся в диком беспорядке. – И ваша будущая жена, кем бы она ни была, непременно тоже обрадуется.

Многозначительный комментарий не избежал его внимания. Он язвительно посмотрел на неё и с лёгкостью поднялся на ноги.

– Да, – сухо отозвался он, отряхивая брюки и прочёсывая пальцами блестящие волосы. – И всё благодаря овечьим шарам. 

Местные семьи, пришедшие на ужин, были довольно многочисленны, каждая насчитывала по несколько детей разного возраста. Встреча была тёплой. За длинным столом, где сидели взрослые, оживлённо протекала беседа. Младшие дети ели наверху, в детской, а старшие занимали свой собственный стол в комнате, примыкающей к главной столовой. Атмосферу скрашивала тихая музыка арфы и флейты, на которых играли местные музыканты.

Повар и кухонный персонал Шаллонов превзошли себя, предлагая разнообразные блюда с весенними овощами, местной рыбой и дичью. Хотя повар в Приорате Эверсби был на высоте, еда в Херон-Пойнт превосходила на порядок: красочные овощи, нарезанные крошечной соломкой, нежные артишоки поджаренные на масле, дымящиеся раки в соусе из белого бургундского вина и трюфелей, и нежные филе камбалы в хрустящей панировке. Фазан, покрытый полосками бекона и идеально обжаренный до сочного, подкопчённого состояния, подавался с отварным картофелем, взбитым со сливками и маслом в аппетитное тающее пюре. Жаркое из говядины с перчённой хрустящей корочкой, было подано на массивных тарелках вместе с миниатюрными золотистыми пирожками с дичью и макаронами, запеченными с сыром грюйер в хитрых маленьких формочках.

Пандора хранила молчание не только из-за страха сказать что-то неловкое или бестактное, но и потому, что была полна решимости попробовать, как можно больше вкусностей. К сожалению, корсет являлся несчастьем для любого гурмана. Употребление лишнего кусочка пищи после ощущения приятного насыщения, вызывало острые боли за его косточками и затрудняло дыхание. На ней было надето её лучшее вечернее шёлковое платье, выкрашенное в модный тёмно-розовый оттенок под названием bois de rose

[5]