– Иногда я скучаю по тем дням, когда могла решить любую проблему моих детей при помощи короткого сна и печенья.

– В данный момент сон и печенье не повредят этому нашему ребёнку, – сухо заметил Себастьян. – Габриэль, иди найди нормальную кровать и отдохни несколько часов. Мы присмотрим за твоим лисёнком.

За прошедшие полторы недели с тех пор, как Пандора вернулась домой, она не раз задавалась вопросом, её ли муж приехал вместе с ней из клиники?

Габриэль не был равнодушным или холодным... в действительности, он оказался самым внимательным человеком в мире. Её муж настоял на том, чтобы он сам за ней ухаживал, заботился о самых интимных потребностях и делал всё возможное, обеспечивая ей комфорт. Он менял повязку на ране, обтирал Пандору губкой, читал ей и подолгу божественно массировал ноги и ступни, чтобы улучшить кровообращение.

Габриэль упорно не давал жене есть самостоятельно, он терпеливо кормил её с ложечки то мясным бульоном, то фруктовым мороженым или бланманже. Бланманже, кстати, оказалось откровением. Всё, что до этого ей в нём не нравилось: мягкость, белизна и отсутствие текстуры, теперь стали главными достоинствами. Хотя Пандора могла с лёгкостью есть сама, Габриэль отказывался отдавать ей ложку. Прошло целых два дня, прежде чем ей удалось вырвать её у него из рук.

Но проблема столовых приборов оказалась наименьшей из её забот. Когда-то Габриэль был самым очаровательным человеком в мире, а теперь весь его дерзкий юмор и игривость исчезли. Он больше не поддразнивал, не флиртовал и не шутил... лишь проявлял бесконечно тихий стоицизм, который начинал казаться немного изнурительным. Пандора понимала, что он сильно переживает за неё и беспокоится о возможных трудностях на пути к выздоровлению, но она скучала по прежнему Габриэлю. Ей не хватало интимной силы влечения друг к другу и юмора, которые их незримо связывали. И теперь, когда она чувствовала себя лучше, ежеминутный железный контроль в течении дня с его стороны, заставлял её чувствовать себя ущемлённой. По сути, в ловушке.

Когда она пожаловалась Гарретт Гибсон, которая навещала её ежедневно, оценивая прогресс в выздоровлении, доктор удивила Пандору, приняв сторону Габриэля.

– Он испытал большой психологический и эмоциональный шок, – объяснила Гарретт. – В некотором смысле, он тоже был ранен, и ему требуется время на восстановление. Невидимые раны иногда могут быть столь же губительны, как и физические.

– Но он станет прежним? – с надеждой спросила Пандора.

– Думаю да, в основном. Тем не менее, он осознал, насколько хрупкой может быть жизнь. Угрожающая жизни болезнь, как правило, меняет наш взгляд на определённые вещи.

– На бланманже? – предположила Пандора.

Гарретт улыбнулась.

– На время.

Пандора покорно вздохнула.

– Я постараюсь быть с ним терпеливой, но его бдительность переходит все границы. Он не даёт мне читать приключенческие романы, потому что боится, вдруг у меня поднимется давление. Заставляет всех ходить на цыпочках и шептать, чтобы меня не побеспокоил шум. Каждый раз, когда кто-то меня навещает, он кружит вокруг и смотрит на часы, дабы убедиться, что визитёры меня не переутомляют. Габриэль даже не целует меня по-настоящему, только сухо чмокает, как будто я его не самая любимая двоюродная бабушка.

– Возможно, он переусердствует, – признала Гарретт. – Прошло две недели, и вы идёте на поправку. Больше нет необходимости в обезболивающих, и аппетит вернулся. Я думаю, некоторая ограниченная активность пойдёт вам на пользу. Чрезмерный постельный режим может привести к ослаблению мышц и костей.

В дверь спальни постучали.

– Входите, – крикнула Пандора, и в комнату вошёл Габриэль.

– Добрый день, доктор Гибсон. – Его взгляд устремился на жену. – Как она?

– Быстро выздоравливает, – ответила Гарретт с явным удовлетворением. – Никаких признаков аневризмы, гематомы, отёка или лихорадки.

– Когда я смогу опять выходить на улицу? – спросила Пандора.

– Начиная с завтрашнего дня, я думаю, можно совершать небольшие прогулки. Возможно, вы могли бы начать с чего-нибудь незначительного, например, посетить ваших сестёр, или отправится в чайную комнату в универмаге Уинтерборна.

Выражение лица Габриэля стало грозным.

– Вы предлагаете выпустить её из дома? Подвергнуть опасности в грязных общественных местах, кишащих микробами, бактериями, паразитами, уличным навозом...

– Ради бога, – возразила Пандора, – я не собираюсь выбегать и кататься на спине по тротуару.

– А что с её раной? – допытывался Габриэль.

– Она затянулась, – ответила Гарретт. – Милорд, хотя ваша осторожность понятна, Пандору нельзя вечно держать в стерильных условиях.

– Я думаю... – начала говорить Пандора, но муж не обратил на неё внимания.

– Что, если она упадёт? Что если кто-то случайно с ней столкнётся? А что насчёт ублюдка, который приказал на неё напасть? Только потому, что миссис О'Кейр находится под стражей, не означает, что Пандора теперь в безопасности. Он пошлёт кого-нибудь другого.

– Я об этом не подумала, – призналась Гарретт. – Очевидно, я не в праве судить о заговорщиках-убийцах.

– Со мной будет Дракон, – заметила Пандора. – Он будет меня защищать. – Когда Габриэль не ответил, только одарив её каменным взглядом, она сказала самым рассудительным тоном, который только смогла изобразить: – Я не могу больше оставаться взаперти. Я сильно отстаю от графика производства настольной игры. Если бы я могла время от времени выходить из дома...

– Я уже сказал Уинтерборну, что настольная игра не будет готова к Рождеству, – резко бросил Габриэль, подходя к изножью кровати. – Тебе придётся составить новый график. Позже, когда позволит здоровье.

Пандора в изумлении уставилась на него.

Габриэль собирался контролировать её дело. Он будет решать, когда и сколько ей работать, и обяжет спрашивать его разрешения по любому поводу, и всё это в интересах здоровья. Пандора почувствовала, как начала закипать.

– Ты не имел права! – воскликнула она. – Не тебе это решать!

– Мне, если на карту поставлено твоё здоровье.

– Доктор Гибсон же сказала, что я могу совершать небольшие прогулки.

– В первый же свой выход ты связалась с группой радикальных политических террористов.

– Это могло случится с кем угодно!

Выражение его лица было непреклонным.

– Но произошло с тобой.

– Хочешь сказать, что это была моя вина? – Пандора с удивлением уставилась на незнакомца с холодными глазами у изножья кровати, который с невероятной скоростью превратился из мужа во врага.

– Нет, я хочу сказать... Проклятье, Пандора, успокойся.

Она изо всех сил старалась дышать и моргала, пытаясь избавиться от красной раскалённой пелены ярости, которая затмевала взор.

– Как я могу успокоиться, когда ты нарушаешь свои обещания? Это то, чего я боялась. То, о чём тебе говорила, чего не хочу!

Его голос изменился, став тихим и настойчивым.

– Пандора, сделай глубокий вдох. Пожалуйста. Ты доведёшь себя до истерики. – тихо выругавшись, он обратился к доктору Гибсон: – Можете ей что-нибудь дать?

– Нет! – гневно воскликнула Пандора. – Он не успокоится, пока я не окажусь на чердаке под снотворным, прикованная к полу кандалами на лодыжке.

Врач задумчиво смотрела на них, переводя взгляд с одного супруга на другого, как будто наблюдала за игрой в большой теннис. Она подошла к кровати, залезла в кожаный медицинский саквояж и достала блокнот для рецептов и карандаш. Доктор деловито написала рекомендации и отдала их Пандоре.

Пандора в бешенстве посмотрела на клочок бумаги.

Возьмите одного взвинченного мужа и обеспечьте обязательный постельный режим. Применяйте объятия и поцелуи, пока симптомы не пройдут. Повторяйте по мере необходимости.