Лекарь появился минут через пять. Осмотрел меня в молчаливом присутствии Рея, повозив руками вдоль тела, и заявив, что я полностью здорова, покинул спальню. Его короткое переглядывание с мужем не ускользнуло от моего мечущегося по спальне взора, но акцентировать на этом внимание не стала, мечтая как можно быстрее оказаться наедине с собой и осмыслить происходящее.

Поэтому стоило только постороннему покинуть нас, я не произнеся ни слова, сбежала в купальню.

Некоторое время стояла и заторможено следила за наполняющейся ванной, прислушиваясь к шуму в спальне. А после разозлилась на саму себя, поняв, что тело замерло в подсознательном ожидании моего дракона. Забралась в воду и, закрыв глаза, принялась перебирать недавнее прошлое, ожидание и действительность.

С того момента как рыжий старик в капюшоне насильно вгляделся в мои глаза возле прорыва, а я судорожно прятала самое дорогое в шкатулку своих тайн, добрым словом вспоминая свое детское увлечение мистикой, фантастикой и детективами с их «хочешь что-то спрятать положи на видное место». Выработанный в детстве навык, когда я считала себя не такой как все и вынуждена была скрывать свои отличия, мимикрируя под окружающих, задействовался машинально, и стереть память полностью старику не удалось — заготовленный триггер в виде камней сработал безотказно.

Фендоры и мой мир. Готова поклясться в том, что это было не навеянным видением. Чересчур много деталей взято из мира, о котором наши враги знают лишь понаслышке. Например, испортившиеся овощи. В Аластри продукты не портятся, еще на грядках погружаются в стазис, и увидеть прогнившую тыкву, сиротливо притаившуюся в холодильнике, нереально. Машина, нуждающаяся в заправке, причудливые деревья, которых я никогда не видела, незнакомые мне люди… да много чего нельзя было получить из моих воспоминаний.

Миша — отдельная тема… в самом начале он вел себя, как обычно, а вот потом… Я не поверила в его развод с Ларой, почему-то сразу определив это заявление как ложное. Да, и в его любовь тоже. Она, безусловно, была, но никогда не переходила грань дружеской или скорее братской. И не могла перейти. Был в нашем прошлом спрятанный в шкатулку случай, когда я, подозревая мужа в измене, плакалась на плече друга. И сквозь слезы спрашивала, зачем он, Миша, изменяет своей жене? Все понимала и его долгое воздержание, и пьяный бесшабашный угар, и то, что Ларе секс был запрещен почти всю беременность и пару месяцев после, а потом один неудачный болезненный опыт и Лара, взяв сына, уехала к маме. Но примеряя на себя боль от единственной фразы, сказанной подругой, что якобы видела моего мужа спящего в офисе с другой, не могла простить Мише такой нечестности и пусть близким друзьями мы оставались, но подпустить его к себе ещё ближе инстинкт самосохранения не позволил бы. Я с Итоном все круги ада прошла пока не убедились, что он не врёт, а подруга просто его оклеветала. «Хотела тебя встряхнуть, ты же зависла в пеленках», — сказала она мне тогда. Зато я мудрость народа про благие намерения оценила, да и мужу доверять больше стала. Именно поэтому сказанное Мишей меня напрягло, а его откровенное неверие и вовсе оттолкнуло. Мой бы друг сначала закопал труп, найденный у меня дома, а потом уточнял бы правду. Так что тут однозначно что-то было не так, а вот что пока непонятно.

Получив инструкцию, какие именно нестыковки выискивать, мой мозг теперь с лёгкостью выдавал ответы.

Междумирье — бесконечная комната тысячи зеркал, — в нем я тоже побывала. И из этого следует только одно, я могу ходить между мирами. Временно или постоянно еще предстоит выяснить опытным путем, но даже такое знание о способностях уже много значит.

Встреча с Ксаем и Дэмрианом тоже была реальной, чересчур ярко отзывалось на них тело, слишком красочными были мои чувства и эмоции, что они вызывали, слишком ускоренно билось влюбленное сердце.

А вот утреннее пробуждение, как и прием в тронном зале возможно навеянные. Походу это и есть то самое вмешательство. Первое или второе, если считать старика. А может, третье если первым была Ахлес?

Побег и оживший детский кошмар даже сомнений не вызывал в своей реальности.

Разговор с царицей Сумрачного мира… Тут все сложно, потому что не было никакой дочери. В голове сразу всплыло то, что я усердно пыталась забыть: удивление матери, ее брошенная после второго УЗИ фраза «точно ошибка, у нас в роду только девочки», сны, тревожные, предостерегающие и мои пробуждения в слезах. Тогда я не выдержала и впервые с детских лет поделилась ими с Итоном. И он поверил. Настолько, что добился совместных родов.

Марк, словно тоже выжидая чего-то, решил задержаться на две недели. Так и получилось, что за неделю до родов меня госпитализировали. Тазовое предлежание моего вдруг развернувшегося малыша, череда ежедневных уколов и громкое увесистое от врачей «в понедельник будем кесарить». А в субботу вечером поступила девчонка, громко кричащая, что это отродье ей и даром не нужно. И словно в назидание роды затянулись на долгие сутки.

В родзал мы попали вдвоем тихим воскресным вечером. Итон, ожидавший поблизости, прорвался чуть ли не с боем. Дежурный врач был вызван на сложное кесарево, второй принимал роды у отказницы, а возле стремительно рожавшей меня дежурила только акушерка, уверявшая, что я рано кричу и мучиться мне еще пару часов.

В какой-то момент Марк, шедший вперёд ножками, изрядно напугал нас, родившись на половину и решив застрять головой. Врач переключился на меня, медсестра убежала готовить операционную, вторая рванула за каталкой. В итоге новорожденного пришлось принимать из рук врача перепуганному Итону.

Девочка и мальчик одновременно очутились на столе. В суматохе никто не заметил, что бирки перепутались. И детей, положив в кувезы после осмотра неонатолога, увезли в детское отделение. А утром вспыхнул скандал. Мне принесли не моего мальчика. Утомительные разборки, быстрый ДНК-тест. Уже при выписке встревоженные соседки поделились слухами, что одного малыша пыталась вынести нерадивая мамаша, решившая сбежать сразу после родов, видимо хотела продать ребенка, но что-то пошло не так, и малыш нашелся на лавочке в парке. Только одна нестыковка не давала мне покоя — похитили девочку, а нашелся мальчик. Тот самый, которого мне принесли на кормление. Мы с Итоном даже решили сходить к главврачу и узнать, что можем сделать для его усыновления, но оказалось, что малыша уже ждёт три пары потенциальных родителей.

Размышляя о тех бесконечно тяжёлых днях, я всегда думала о Провидении и его высшей воле. Не бывает таких совпадений. Так что, если королева упомянула про мою якобы похищенную дочь, то только она могла стоять за этой подменой. И доступ у людей в наш мир ограничен, пусть они в него и попали. Интересно, только как или благодаря кому?

— Надеюсь, ты не такой упрямый и своевольный, как твой старший брат, — положив руку на живот, пробормотала я, стирая непрошеные слезинки.

Боль невосполнимой утраты не утихла и не прошла, лишь затаилась погребенная под ворохом ежедневных проблем, чтобы потом, вернувшись ударить под дых, выбивая вновь обретённую почву из-под ног. Но я обещала себе, что научусь быть счастливой без них, и пусть иногда хочется выть подобно одинокому волку на луну, но я все же возвратила себе способность улыбаться, радоваться и любить.

Отмахнувшись от сердечной боли, как от чего-то несущественного, вернулась к насущному — своему пребыванию в гостях и целям, что они преследовали.

Королева, прекрасная, молодая, могущественная, неуловимо похожая на явившуюся в моем сне Ахлес… Предположим ей нужно, что бы я провела ритуал, существенным условием которого является любовь жертвы к своему убийце. Но я воспротивилась, не захотев играть по их правилам, предпочтя мужей власти и величию. Поэтому меня пытались принудить, уменьшив мою любовь к мужчинам? Могло ли им это удастся? И почему именно я?