Кабрильо нажатием кнопки запустил часы и бросил пояс в окно. Эдди резко затормозил, поворачивая руль изо всей силы. Как и прежде, поворот был крутым, извилистым.

Гравий полетел из-под колес, когда автобус огибал выступ, тяжесть его легла на внутренние колеса из-за центростремительной силы, возникшей при безрассудном вираже. Потом он вернулся в нормальное положение, и Сенг прибавил газу.

Как и на первом повороте, пикап талибов остановился, чтобы можно было вести огонь по открытой крыше автобуса. Пулеметчик направил ствол на автобус и нажал на гашетку, но тут упавшая на обочину невидимая в темноте бомба взорвалась в трех футах от пикапа клубом дыма, огня и шрапнели.

Старую «Тойоту» сбросило с дороги, и она покатилась по каменистому склону к дороге внизу. Пулеметчик исчез при взрыве, но водителя и одного из пассажиров выбросило в окно, когда пикап переворачивался на крышу.

И тут Макд Лоулесс совершил поступок, который мог либо спасти всех, либо убить.

В отличие от остальных, наблюдавших, не упадет ли пикап на автобус, он бросил взгляд на другую сторону долины и увидел в небе странную вспышку в форме кольца. Занятые компьютерными играми операторы в Криче получили разрешение запустить с «предатора» ракету «Хеллфайер».

Лоулесс не стал кричать. Он бросился вперед, промчался мимо ошеломленного Франклина Линкольна и достиг водительского места меньше чем за две секунды, неожиданно для Эдди ухватил руль и резко повернул.

Когда автобус съехал с дороги, передние колеса погрузились в мягкую землю склона, за ними тут же задние, и автобус повалился на бок, швырнув находящихся в нем на правую стену. Стекла разбились, но не успел никто выпасть из автобуса, как он перевернулся на крышу.

Мгновение спустя «Хеллфайер» с ее восьмикилограммовым взрывным зарядом ударила в горный склон, как раз в то место, где должен был находиться автобус. Взрыв напомнил миниатюрный вулкан. Пыль и камни полетели из пробитого в стене углубления.

Автобус, будто сошедший с рельсов поезд, заскользил вниз по крутому склону, сотрясая злополучных пассажиров, и врезался в кусты, как раз перед тем, как должен был свалиться на край шедшей по горному склону дороги. Скорость его значительно убавилась, он грузно повалился на бок, потом упал колесами на дорожное полотно. После грохота безудержного скольжения тишина казалась ошеломляющей.

– Все целы? – спросил Хуан, когда способность соображать вернулась. Боль ощущалась во всем теле.

– Кажется, я мертв, – ответил Линк дрожащим голосом. – По крайней мере так себя чувствую.

Кабрильо нашел на полу винтовку и включил ее сильный тактический свет. У Линка по лбу текла струйка крови. Линда поднималась, потирая грудь, из-за скамьи.

– Кажется, на месте выпуклостей у меня углубления.

Хуан навел свет на Сети. У парня была шишка на голове от удара о стену, когда автобус первый раз перевернулся, но ремни удержали его на сиденье, а наркотик защитил от ужаса только что произошедшего. Он позавидовал подростку.

– Эдди, как ты там? – спросил Кабрильо, пройдя в переднюю часть автобуса.

Сенг лежал под сиденьем возле педалей управления.

– Я так вспотел, что хорошо бы обсушиться, – сказал он, выбираясь оттуда.

Макд Лоулесс лежал, скорчившись, на ступеньках у водительской дверцы. Хуан нагнулся и пощупал двумя пальцами пульс на его шее. Пульс был сильным, ровным, и, как только Кабрильо убрал руку, Лоулесс зашевелился.

– Итак, – усмехнулся Хуан, – сперва мы спасли тебя, а через час ты стал нашим спасителем. Думаю, это рекорд.

– Не обижайтесь, – невнятно ответил Лоулесс, – но я сам сказал бы то же самое, если бы пострадал меньше.

– Ты в полном порядке, – усмехнулся Кабрильо и взял его протянутую руку. – А если нет, сам виноват. Черт возьми, как ты увидел ракету? И так быстро среагировал…

– Везение. – Макд позволил Хуану поставить его на ноги. Улыбнулся в ответ. – И страх.

– Ты цел?

– Да, – ответил Лоулесс. – Извините, но ничего, кроме поворота руля, мне не пришло в голову.

– Это было верное решение, – заверил Хуан. – Безумное, но верное.

– Марион, – произнес Лоулесс.

– Что?

– Это мое имя. Вы спасли мне жизнь, я спас вам. По-моему, это сближает нас настолько, чтобы сказать, как меня зовут. Я Марион Макдугал Лоулесс-третий.

Кабрильо немного помолчал.

– Ты прав. Макд лучше.

Они церемонно обменялись рукопожатиями. Хуан снова повернулся к Эдди.

– Уцелело хоть что-нибудь в этой жалкой колымаге?

Эдди ответил, вновь соединив провода и запустив двигатель:

– Она стала уже не той, что прежде.

Задняя ось согнулась, и автобус стал припадать на одну сторону, словно хромая лошадь, но Эдди заверил, что к восходу солнца привезет их в Исламабад.

Бруней

Они поднимались из моря, будто современные замки, защищенные самым большим на свете крепостным рвом. Громадные буровые вышки возвышались на массивных сваях, усеивали океан. Из высоких труб вырывались языки пламени. При оглядывании горизонта виднелось десятка два этих чудовищ, еще сотни скрывались за изгибом земли.

Громадные нефтяные поля превращали крохотный султанат на северном побережье острова Борнео в одну из богатейших стран мира, а его правителя – в одного из самых состоятельных людей.

Самолеты доставляли людей и материалы к буровым и добывающим платформам, а мощные суда бороздили море между ними. Один такой вертолет, «Робинсон Р-22», принадлежащий министерству нефтяной промышленности, вез к одной из самых больших вышек инспектора для ежегодной проверки. Звали его Абдулла. Фамилии у него не было – это обычное явление в той части мира.

Худощавый, всего двадцати шести лет, он был новичком на этой работе: лишь в третий раз отправлялся в подобную инспекцию. Да он и не совершал серьезной проверки. Часа через два за ним последует инспекционная группа. Его дело собрать и сличить горы документов, которые министерство требовало от всех нефтяных платформ в своих территориальных водах. Нудная работа, подобающая статусу новичка. Но он знал, что со временем будет щедро вознагражден: старшие инспекторы получали шестизначное жалованье и жили в особняках со слугами и личным шофером.

На нем был рабочий комбинезон, хотя он почти ничего не увидит, кроме административного кабинета платформы, на коленях лежала пластиковая защитная каска. Как требовалось, на носах ботинок красовались стальные подковки. Никто не хотел, чтобы инспектор был раздавлен бумажной лавиной.

Летчик после взлета не сказал Абдулле и десяти слов, поэтому, когда в наушниках послышался какой-то звук, он повернулся взглянуть, не обращается ли тот к нему.

К своему ужасу, он увидел, что летчик держится за голову. Неуправляемый двухместный вертолет начал стремительно снижаться. На миг Абдулла подумал, что летчик, опытный, судя по виду, развлекается за счет новичка инспектора, но тот приваливался к своей дверце, тело его поддерживали в сидячем положении привязные ремни.

«Робинсон» начал вращаться вокруг своей оси.

Абдулла с удивлением обнаружил, что вспомнил элементарные азы летной подготовки. Он схватил ручку управления, ручку «шаг-газ» и поставил ноги на педали. Мягким нажимом остановил вращение и прибавил винту оборотов, чтобы набрать высоту. Секунд через пятнадцать он придал вертолету устойчивость, но вести его так, как летчик, не мог.

Он бросил взгляд на летчика, который все так же приваливался к дверце, и хотя кожа его пока что не начала терять цвет, Абдулла понял, что тот мертв. То, как летчик держался за голову, навело Абдуллу на мысль, что у него обширный инсульт.

По лбу Абдуллы струился пот. До платформы, к которой они направлялись, еще тридцать миль, а база – в двадцати пяти милях позади. Он не питал иллюзий, что сможет так долго удерживать вертолет в воздухе. Оставалось только сделать попытку сесть на одну из близких платформ.

– На помощь, на помощь, на помощь, – призывал он, не зная, настроена ли радиоаппаратура на нужную частоту, не зная даже, исправен ли шлемофон.