– Моя помощь поможет покарать этих людей?

– На это мы и рассчитываем.

Солей неторопливо кивнула.

– Попытаюсь. Но думаю, я упоминала, что мы не были близки. Я почти ничего не знаю о его сделках.

– Просто попытайтесь сделать все возможное. Я всех прошу только об этом.

Вечером, когда Кабрильо находился в своей каюте, раздался стук в дверь.

– Это мы с Эриком, – послышался голос Марка Мерфи.

– Входите.

Они вошли с нетерпеливостью щенят.

– Мы поняли это, когда Солей парила на парашюте в воздухе, и, думаю, подтвердили, – взволнованно начал Марк. – Компьютеры на той нефтяной платформе служили для альфа-испытания того, для чего Бахару понадобились кристаллы.

– Для бета-машины с оптическими лазерами, – встрял Эрик.

– Альфа? Бета? – спросил Хуан. – О чем вы говорите?

– Бахар построил массивный параллельный процессор, возможно, одну из пяти самых мощных компьютерных систем в мире, а потом небрежно выбросил ее, так ведь? – поинтересовался Мерф.

– Да, – осмотрительно согласился Хуан.

– Почему?

– Почему построил или почему выбросил?

– Вопроса два, ответ один. Она была построена, чтобы создать ей замену. Добившись успеха, Бахар выбросил старую. Мне подсказала это непробиваемая защита, возникшая два дня назад. Программ, каких мы не можем взломать, не существует. Мы испробовали все известные хитрости и ничего не добились. Это нечто такое, чего мы не видели раньше, и это не софтвер.

– Новый компьютер? – спросил Кабрильо.

– Новый тип компьютера, – возразил Мерф.

– Квантовый компьютер, – добавил Эрик.

– Объясни, что это, – велел Хуан.

– Это машина, которая мыслит единицами и нулями, как обычный компьютер, но еще использует эффект квантовой суперпозиции, поэтому способна распознавать данные и анализировать то, что в классической науке считается невозможным. Поскольку у нее больше выбор обозначения информации и обработки, она работает быстро. Как вспышка.

Заговорил Марк:

– Поскольку ему нужны были эти кристаллы, мы полагаем, что машина Бахара вместе с тем и оптический компьютер. Это означает, что для информационной системы нет электронного сопротивления. Она эффективна на сто процентов и, возможно, в миллиард раз мощнее, чем любой компьютер на планете.

– Я думал, до такого еще далеко.

– Десять лет назад до них было пятьдесят лет, – уверенно заявил Марк. – Восемь лет назад – тридцать. Пять лет назад – двадцать. Сейчас лучшие умы в этой сфере говорят – десять. Но я думаю, Бахар сделал это раньше.

– Какие у него возможности с квантовым компьютером? – спросил Кабрильо.

– На свете нет такой сети, в которую он не может проникнуть и полностью ее контролировать. Банковские документы и передача акций становятся открытыми книгами. Лучшие шифры АНБ будут раскрыты за несколько пикосекунд. Секретные военные сообщения можно будет мгновенно читать открытым текстом. Квантовый компьютер способен анализировать все данные в сети, едва они попадут туда. Ничего закрытого. Открыта любая электронная почта, любая радио– и телепередача. Открыто все, черт возьми. Эта способность дает Бахару безграничную власть, и никто ничего не может с этим поделать.

Всех словно пронзил озноб.

– Насколько ты уверен в этом? – спросил Кабрильо, мозг которого лихорадочно работал.

– Абсолютно уверен, босс. У нас был очень легкий доступ к деловым файлам Бахара, теперь его нет. Эти файлы все еще хранятся в памяти. Мы только не можем добраться до них. Что-то резко изменилось два дня назад, и единственное объяснение – он создал до того совершенный компьютер, что суперсервер на платформе «Джей-61» оказался устаревшим. Квантовый.

– Нужно сообщить об этом Лэнгстону Оверхолту. ЦРУ не имеет понятия, с чем ему предстоит столкнуться.

– Плохая мысль, – произнесли в унисон компьютерные гении.

– Почему?

– Так или иначе, Бахар видит в нас опасность, – ответил Марк. – Если мы свяжемся с кем-то по этому поводу, он узнает. Любая передача, как бы мы ни зашифровали ее, будет перехвачена. Нельзя, чтобы Бахар узнал о том, что нам известно о его новинке.

– К тому же квантовый компьютер способен с блеском пройти тест Тьюринга, – добавил Эрик.

– Я слышал об этом, – кивнул Хуан. – Это что-то о компьютере, способном подражать человеку.

– Дай человеку сигару. Он слушает нашу техническую галиматью от случая к случаю. Этот тест предназначен для проверки, может ли машина убедить кого-то, будто он общается с настоящим человеком. Мы с Марком обсуждали, способен ли квантовый компьютер изображать индивидуальность, не просто безликого человека. Мы считаем, запросто.

«Да, – подумал Кабрильо, – перспектива жуткая».

– Вы утверждаете, что я мог бы разговаривать по телефону с Оверхолтом, хотя на самом деле общался бы с компьютером?

– И проверить это можно было бы, только спросив о том, что знаете лишь вы двое. Все известное машина уже переварит и сможет отвечать.

– Может эта штука имитировать президента?

– Вероятно. Но не беспокойся, она не в силах запустить ядерные ракеты. Это требует личного подтверждения.

– Есть догадки, для чего Бахар будет использовать этот компьютер?

– Мы обсуждали это. Дело не в деньгах, хотя он может опустошить любой банковский счет за две секунды. Дело в политике. Он может уничтожить всю нашу компьютерную инфраструктуру, как только его машина будет включена, так что ему нужно что-то другое. Мы думаем, он хочет подчинить своей воле наше правительство.

– Согласен. Рекомендации?

– Постараться выяснить, где находится компьютер, и уничтожить его. Пока мы не знаем где. Он может быть где угодно.

Кабрильо провел ладонью по подбородку, ощутив отросшую за день щетину.

– Думаю, дело сводится к Солей. Бахар охотился за ее отцом не без причины – значит, в его прошлом должно быть что-то, чего мы не видели или не поняли значения этого. Давайте молиться, чтобы она смогла догадаться.

– А если не сможет?

– Тогда мир, который мы знаем, станет другим.

Макд Лоулесс поражался приспособляемости детей. Он ожидал, что Полин будет травмирована похищением и пленом, но когда они заговорили об этом в первое утро ее свободы, девочка поведала ему, что похитители назвались его друзьями. Они сказали, мол, это часть секретной миссии, и если она будет хорошей девочкой, то поможет папе. Полин знала, что ее папа – военный герой, и не сделала бы ничего, что ему повредит, поэтому слушалась их. Притом похитители давали ей все, чего она хотела, и позволяли смотреть телевизор до глубокой ночи.

Макд радовался, что дочери не довелось хлебнуть трудностей в плену, но полагал, что это было в интересах похитителей. Податливого ребенка, считающего, что помогает отцу, гораздо легче контролировать, чем испуганную девочку, хнычущую, что хочет домой. То, что они хорошо обращались с ней, не вызвало у него чувства вины из-за их хладнокровного убийства.

В тот первый день они играли на пляже, строили песчаные замки и бегали с ее собакой Бранди, по которой, подозревал Макд, девочка скучала больше всего. Аппетит у Полин был нормальным, и в половине девятого, когда ее укладывали в постель, она засыпала через несколько секунд и спала всю ночь.

Он не питал иллюзий, что у дочери не может быть психологической травмы, но теперь она выглядела обычно жизнерадостной, тем более что отец был дома. Он попросил родителей присмотреть за ней, пока он в отъезде. Когда сообщил о Корпорации, они поняли, что сын должен вернуться хотя бы для того, чтобы остановить человека, виновного в похищении их внучки.

Макд спросил о своей бывшей жене и узнал, что та не общалась с Полин несколько месяцев. Это не стало неожиданностью. Он женился на этой женщине только из-за беременности, и она ушла от них, когда Полин исполнилось два года. Единственными родителями, каких девочка знала, были Кэй и ее муж. Она знала, что Макд ее папа, но относилась к нему как к любимому дяде, и, пока девочка была довольна, его это вполне устраивало.