Овальный кабинет охватила нерешительность. Демонстрация силы противника была убедительной, но его требования заходили слишком далеко. Президент не мог выполнить ни одно из них, если надеялся сохранить национальную безопасность и, возможно, должность. К его чести, последнее соображение было не главным.

Ему давали советы и предположения отовсюду. Это «Аль-Каида». Это иранцы. Мы должны уступить требованиям. Мы должны пренебречь ими. В конце концов решать предстояло ему, и под каким бы углом ни смотрел на этот ультиматум, он не видел реальной стратегии выхода.

Президент пытался позвонить израильскому премьер-министру с просьбой запустить «утку» о том, что Соединенные Штаты якобы прекращают финансовую поддержку на краткий срок, но звонок был таинственным образом оборван, когда стало ясно, что Америка будет тайно поддерживать еврейское государство. Каким-то образом телефоны, самые защищенные на свете от прослушивания, прослушивались и выключались.

Техник из АНБ объяснил ему, что это невозможно, но доказательство лежало у президента на письменном столе. Он пытался позвонить по другому телефону, не связанному с коммутатором Белого дома, и этот звонок был прерван до того, как глава государства успел сказать что-то существенное. Единственным выходом, пусть обременительным и медленным, была отправка дипломатического курьера в Иерусалим с сообщением премьер-министру о намерениях США.

Президент сидел за письменным столом, глядя вдаль, когда Лестер Джексон постучал и вошел без приглашения. Двери Овального кабинета очень толстые, поэтому президент не слышал, как зазвонил факс на столе Юнис Уозниек.

– Мистер президент, это только что пришло от них. – Он нес факс словно разлагающуюся мускусную крысу.

– Что пишут? – устало спросил президент.

Он уже решил, что, если удастся разрешить этот кризис, не станет выдвигать свою кандидатуру на второй срок. Со вчерашнего утра чувствовал себя так, будто постарел на сто лет.

– Только: «Мы имели в виду немедленно. Их кровь на ваших руках».

– Чья кровь?

– Не знаю. В стране, судя по передачам крупнейших новостных агентств, не происходит ничего особенного. Сэр, это все-таки может быть блеф. Вероятно, в Трое, штат Нью-Йорк, электричество выключили местные злоумышленники, и есть какой-то мощный компьютер, способный проникнуть в нашу телефонную систему.

– Думаешь, я не знаю? – раздраженно спросил президент. – А что, если нет? Вдруг они проводят еще одну атаку – смертоносную? Я и так уже потерял много времени.

– Каковы ваши намерения, сэр? – уязвленный Джексон заговорил официальным тоном.

Президент понимал, что высказывает свое бессилие одному из самых старых друзей.

– Извини, Лес. Это просто… не знаю. Кто мог предвидеть подобное? Трудно отдавать связанные с опасностью для жизни приказы людям в мундирах. А теперь в опасности все наше гражданское население.

– Мы занимали эту позицию много лет, – напомнил Джексон.

– Да, но умело держали свои берега в безопасности.

– Мы были и умелыми, и в той же мере везучими.

– Больно слышать.

– Потому что это правда. Было несколько инцидентов, получивших большую огласку, и несколько оставшихся в тайне, когда террористы были слишком некомпетентны, чтобы довести до конца свои атаки, о подготовке которых мы не имели представления.

– А теперь мы знаем, что атака направлена прямо на нас, но не в силах остановить ее.

Юнис ворвалась в кабинет с пепельно-серым лицом. Включила телевизор. И вышла, плача. На экране появилось лицо ведущего программы новостей.

– Власти не говорят, связан ли инцидент с террористической деятельностью. Для тех, кто только что включил телевизор: пассажирский поезд, шедший из Вашингтона, округ Колумбия, в Нью-Йорк, высокоскоростной экспресс «Асела» компании «Амтрак», столкнулся с товарным поездом, каким-то образом оказавшимся не на том пути.

На экране появилась снятая сверху жуткая катастрофа. Поезда выглядели игрушками, но игрушками беззаботного ребенка. Передний локомотив превратился в неузнаваемый ком металла, первые три из пяти пассажирских вагонов сложились гармошкой вдвое короче их длины. Два других вагона и задний локомотив сошли с рельсов и ударились в заднюю стену склада. Товарный поезд с двумя ведущими локомотивами был скрыт под коптящим пламенем горящих цистерн с дизельным топливом. За ними виднелась вереница сошедших с рельсов товарных вагонов, многие из них были совершенно разбиты и лежали под острым углом к железнодорожному полотну.

– Служащие компании «Амтрак» еще не сообщили о количестве пострадавших пассажиров, – продолжал звучать голос ведущего сквозь шум вертолета, – но экспресс «Асела» способен перевозить больше трехсот человек, и, поскольку сейчас время час пик, ожидается, что поезд был загружен почти полностью. Анонимный источник утверждает, что компьютерная система перевода стрелок делает подобный несчастный случай почти невозможным и что машинист товарного поезда должен был вручную перевести стрелку, чтобы его поезд пошел по тому же пути, что пассажирский.

– Или кто-то воздействовал на компьютер, – голос президента дрожал.

– Может, это просто случайность, – пробормотал Джексон с надеждой.

– Оставь, Лестер. Это не случайность, и мы это понимаем. Я не сделал того, что хочет этот человек, и он столкнул два поезда. Чего ждать дальше? Столкновений самолетов в воздухе? Этот тип, очевидно, контролирует всю компьютерную систему в стране, и пока что мы ничего не можем с этим поделать. Черт возьми, армии придется вернуться к использованию сигнальных зеркал, а флоту – сигнальных флагов. – Президент с досадой вздохнул. – Курьер уже вылетел в Израиль?

– Возможно, он еще на базе ВВС Эндрюс.

– Отзови его. В уловках нет смысла. Я хочу приглушить все это насколько возможно. Никаких пресс-конференций или выступлений в прайм-тайм, только сообщим, что помощь Израилю приостановлена до дальнейшего уведомления. То же самое с военной помощью Пакистану.

– Как быть с заключенными в Гуантанамо? Это тоже немедленное требование.

– Хорошо, мы выпустим их, только не в родные страны. Давай отправим их в Международный суд в Гааге. Если Фиона права и этот тип разумен, я не думаю, что последуют репрессалии, и заставить европейцев судить этих заключенных – лучше, чем ничего.

– Дэн, – Джексон впервые назвал президента по имени после присяги при вступлении в должность, – извини. Я был одним из тех, кто предлагал занять выжидательную позицию.

– Но это все равно мое решение, – отозвался президент: крушение поездов лежало тяжелым грузом на его совести.

– Я знаю. Вот почему прошу прощения. – Он пошел к двери.

– Лес, – остановил его президент. – Прими меры, чтобы все продолжали выслеживать этого психа, и молись, чтобы у него нашлась слабость, о которой мы не подумали, а то сейчас у меня такое ощущение, будто мы противостоим самому Господу Богу.

Кабрильо и Линкольн нагнали «Орегон» в Порт-Саиде, после того как судно миновало Суэцкий канал. Как ни хотелось им добраться до Гунавана Бахара и его подручного Смита, сначала нужно провернуть операцию на роскошном курорте Монте-Карло.

Эмир из Объединенных Арабских Эмиратов всякий раз, когда путешествовал, хотел, чтобы Корпорация сопровождала его как дополнительная охрана. Не важно, что у него не было ни единого врага на свете. Он чувствовал себя спокойнее, зная, что Кабрильо и его люди присматривают за ним, когда он греется под солнцем на берегу моря, на борту тридцатиметровой яхты или ставит в казино сумасшедшие суммы.

Эта идея пришла ему в голову, когда он услышал от кувейтского эмира рассказ о том, как люди Корпорации предотвратили убийство, к которому были причастны несколько человек «Аль-Каиды» из Сомали.

Когда зафрахтованный вертолет высадил их на палубу «Орегона» и полетел на юг, в портовый египетский город, двигатели судна заработали, и вскоре за судном потянулся кильватерный след. Бросив вещмешок в свою каюту, Хуан сразу пошел в оперативно-командный центр, где распоряжалась Линда.