– Можно сказать, я увлекаюсь историей и заинтересовался этим фолиантом и его содержанием.

Уильям Кантор хотел поймать рыбу, но внезапно у него возникло ощущение, что ему попалась акула.

– Моя машина на Ньюхолл-стрит.

– Да, я знаю, – кивнул Форсайт. – Скоро будем там. Вы сказали, владелец фолианта не хочет продавать его, так?

– Да, это богатый человек. Думаю, он потребовал с меня плату за пользование своей библиотекой, чтобы задеть меня за живое.

– Но цену вы не обсуждали?

– Нет. Я смог собрать всего пятьсот фунтов, чтобы пробыть там всего один день.

– Жаль, – произнес задумчиво Форсайт. – Простая сделка за наличные была бы предпочтительней.

К облегчению Кантора, «Ягуар» сделал левый поворот на Ньюхолл-стрит.

Форсайт бросил на него взгляд.

– Очевидно, вы не захотите назвать мне имя этого джентльмена?

– Э… думаю, это не в моих интересах, так ведь?

– В твоих, в твоих, друг Уильям. Не сомневайся.

«Ягуар» внезапно рванулся вперед. Кантор заметил свой промелькнувший синий «Фольксваген».

– Какого черта вы…

Рука человека, невидимо лежащего на просторном заднем сиденье, обвила шею Кантора с силой удава, заглушив слова в его горле. Резкий укол в шею, странный металлический вкус во рту, и через три секунды Уильям Кантор погрузился под воздействием наркотика в бессознательное состояние.

Поскольку его родители давно погибли в автокатастрофе и у Кантора не было ни братьев, ни сестер, ни подруги, пока домовладелец месяц спустя не постучал в дверь его крохотной однокомнатной квартиры, никто не знал, что Кантор пропал без вести. Намеченные Кантором презентации были любезно отложены человеком, назвавшимся его фамилией. Прошло еще несколько дней до того, как сообщение о пропавшем без вести связали с безголовым и безруким трупом, обнаруженным в Северном море неподалеку от рыбацкого городка Гримби.

Все причастные к расследованию полицейские сошлись в двух утверждениях. ДНК, обнаруженная в квартире Кантора, совпала с ДНК выловленного из воды трупа. И что покойного пытали до того жестоко, что смерть стала блаженным избавлением.

Поскольку Кантор хранил все записи о фолианте Рустичано в портфеле, который так и не нашли, власти не догадались, что с его исчезновением связано еще одно преступление. В одном гемпширском поместье, в южной части графства, неподалеку от города Бьюли, был совершен неумелый взлом. Произошло это через два дня после того, как Кантора кто-либо видел. Судебная экспертиза показала: взломщиков застал врасплох хозяин-вдовец. Они ударили его по голове ломиком, брошенным на месте преступления – отпечатков пальцев на нем не оказалось, – и бежали в панике, не потрудившись захватить наволочки с уже взятым столовым серебром.

Никто из полицейских не обратил внимания на узкую брешь в рядах книг на полках, тянущихся по стенам обшитой панелями библиотеки.

Племенные территории, Северный Вазиристан, наши дни

Эта горная деревня не менялась две сотни лет. Если не иметь в виду огнестрельного оружия. Существовало здесь оно давно, однако дело не в этом. Менялся его тип. Столетия назад бородатые мужчины носили короткоствольные ружья с раструбом на конце ствола. Потом появились мушкеты «браун бесс», за ними винтовки «ли-энфилд» и, наконец, вездесущие «АК-47», наводнившие этот регион в связи с советским вторжением в Афганистан. И так хороши оказались эти автоматы, что зачастую превосходили возрастом носивших их мужчин. Не имело значения, защищал ли он свою территорию от соперничающей клики или шел в отхожее место, мужчина без «АК» наготове не был мужчиной.

Все это проносилось в памяти Кабрильо, когда он наблюдал за двумя пуштунскими парнями с севера, вчерашними подростками, чьи бороды представляли собой темную щетину на щеках и на подбородке, силившимися поднять двух коз в кузов грузовика с открытыми бортами. Все это время висевшие на плече автоматы сползали, оказывались поперек груди и ударяли животных так сильно, что они противились грубому обращению.

Всякий раз, когда автомат сползал, парню приходилось оставлять свое занятие, водружать автомат снова на плечо, а потом успокаивать козу. Из-за большого расстояния оттуда не доносилось ни звука, но Кабрильо представлял себе испуганное блеяние коз и горячие воззвания парней к Аллаху с просьбой указать более простые способы обращения с домашним скотом. Им в голову не приходило приставить автоматы к шаткому забору-частоколу на минуту, достаточную, чтобы погрузить животных без помех.

Не будь в деревенском лагере около сорока других вооруженных мужчин, он нашел бы происходящее комичным. Восхищало его и даже вызывало зависть одно: одетый в новейшее полярное обмундирование, он превращался почти в ледышку, а парни суетились в легкой одежде из домотканой шерстяной материи. Кабрильо же был вынужден не шевелиться. В течение пятнадцати часов у него двигались только глаза. Как и у остальных членов его команды.

В Северном Вазиристане деревни традиционно строились, будто крепости, на вершине холма. Земля для возможных посевов и выпасов представляла собой ведущие к городу склоны. Чтобы наблюдать за лагерем талибов, им пришлось найти укрытие на соседней горе. Расстояние через долину не превышало километра, но они были вынуждены подниматься на вершину, покрытую снегом и льдом, где с трудом переводили дыхание на высоте почти три тысячи километров. В бинокль Кабрильо видел двух стариков, бесконечно выкуривающих сигарету за сигаретой.

Кабрильо жалел, что выкурил последнюю сигару. Теперь казалось, он втягивает в легкие металлические осадки из баллона с воздухом от акваланга.

В его ушном вкладыше прозвучал низкий баритон:

– Они пасут коз или тискают их?

Послышался другой голос:

– Раз козы не носят паранджу, эти парни по крайней мере видят, кого будут иметь.

– Будет вам, – буркнул Кабрильо.

Он не думал, что его люди теряют оперативную готовность. Его беспокоило, что очередное замечание последует от его заместительницы, Линды Росс. Хорошо зная ее чувство юмора, он был уверен, что она заставит его громко рассмеяться.

Один из юных пастухов наконец положил обмотанный проволокой «АК», и они погрузили животных. Когда закрыли задний борт грузовика, он снова повесил автомат на плечо. Мотор заработал, извергая из выхлопной трубы синий дым, и грузовик с пыхтением, вяло покатил из деревни на горной вершине.

Это была цитадель «Аль-Каиды», и все-таки жизнь в этих скалистых горах шла своим чередом. Требовалось выращивать зерно, пасти животных, покупать и продавать товары. Грязный секрет «Аль-Каиды» и «Талибана» заключался в том, что, хотя их последователи были фанатиками, им все равно приходилось платить. Поскольку деньги за обильный урожай мака прошлой осенью давно разошлись, требовались традиционные средства поддержки, чтобы боевики могли сражаться.

В городе было примерно два десятка зданий. Шесть стояло у грунтовой дороги, идущей к долине внизу, остальные позади них на холме; соединяли их узенькие улочки, больше похожие на пешеходные тропки. Все были сложенными из камня, сливающегося с унылым окружением, низкими, с плоскими крышами и малочисленными окнами. Самым большим зданием была мечеть с готовым рухнуть минаретом.

Несколько женщин, которых видели Кабрильо и его команда, носили темную паранджу, а мужчины щеголяли в мешковатых брюках, в халатах, называемых «чапан», и в тюрбанах или плоских шерстяных шапках, именуемых «пакол».

– Хуан. – Голос Линды Росс обладал живостью эльфа, и сама она походила на фею. – Обрати внимание на мечеть.

Осторожно, чтобы не привлекать внимания, Кабрильо передвинул бинокль по дуге на несколько градусов и направил на дверь мечети. Как и трое других членов его команды, он зарылся в склон горы и прикрыл нору усыпанным землей брезентом. С расстояния в несколько десятков метров все они были невидимы.

Он настроил бинокль. Из мечети выходили трое. Человек с длинной седой бородой – наверняка имам, двое других были значительно моложе. Они шли по бокам от него, внимательно слушая то, что говорил им святой человек.