«Вся мана уйдёт только на контроль этого рабского сосуда. Всё что осталось хватит лишь на мелкое незначительное заклинание, а его мощности должно совершенно точно хватить на оживший твёрдый камень, созданный для охраны территории и убийств. Не это ли потрясающий исход ситуации? Только вот покажите мне дешёвые по мане чары, способные сломить эту тварь?»

То самое существо пялилось вперёд, ни то с испугом, ни то с признанием.

— Давно я не видел таких магических выдумок. Ты точно не такой как мы. Да и твоё мышление, как и речи, координально отличаются от речей жителей нашей планеты. Расскажи мне, откуда эти сила, гордость и наглость, вкупе с бесстрашностью и умом?

Мимолётный ветер подхватывал пыль и нёс её всё дальше и дальше, заставляя огибать гордое тело мага. Вытянутое по струнке, по-настоящему мужское и поджарое, тело удерживало посох, с навершия которого растекались маленькие серебряные снежинки. Один вид Саркиса уже наводил ужас, не говоря о его вновь загоревшихся ярких оранжево-волчьих глазах.

Голем рассудил, что стоит прикончить выскочку много быстрее, чем он хотел изначально. Обе ручищи погрузились в грязную противную плоть, в который раз уменьшая её и выходя оттуда вместе с двумя мощными камнями.

Саркис, в свою очередь, слился с воздухом, стал с ним одним целым, буквально подчиняясь действующему потоку. Пара прыжков и мелкий булыжник пролетел под лавирующим телом, оставляя после себя лишь серый фонтан, грязно бьющий вверх отнюдь не кристальной водицей, а самым неплохим соусом из грязи, дыма и остатков своего собственного былого величия.

Тело Саркиса прыгало и бегало, скользило и уворачивалось, взлетало и томной тушей опадало вниз. Резкие, звериные, непохожие на человеческие движения заставляли каменного голема промахиваться вновь и вновь. Булыжники друг за другом неслись за мелкой чёрной точкой, а та ускальзывала, меняла направление, лавировала, оставляя град осколков за гордой богатырской спиной.

Грохот зверем накидывался на уши и закладывал их. Голем стал двигаться в разы быстрее, почти совпадая с вражьим мерным бегом.

Камень свистнул и глухо стукнулся о подвернувшуюся, стремительно летящую вражью ногу. Взрыв разорвал камень на мириады осколков, тут же разлетевшихся в разные стороны. Тело Саркиса высоко взлетело как хищный коршун и головой пикировало вниз, по инерции успев прокатиться по земле.

Пыль вздымалась ввысь плотными облачками, разрывая которые голем нёсся на своего врага, уже крепко сжимая очередной булыжник над своей недальновидной головой.

Земля тряслась и тело Саркиса неистово дёргалось, будто от конвульсии. Шаг за шагом жирная тварь приближалась, ужасное гротескное грязно-зелёное создание, оживший кусок камня, он приближался, надеясь наконец добить своего злющего врага. Однако сейчас этот капитан стражи и не знал, как сильно шёл на поводу эдемского мага! Богатырь буквально дёргал его за ниточки, играл с ним, как с тавлейной фигурой.

Один шаг разделял тела двух непримиримых врагов. Голем улыбался, как самый последний наивный дурак. С ухмылкой подходя к магу, оживший камень и глазом не моргнул, продолжая лыбиться и надеяться на скорую победу.

«Эрик точно меня похвалит. Одно его слово — уже награда. Я же ведь так старался, он обязательно это оценит» — думая в таком ключе, голем потрогал свой повисший и во много раз обедневший живот. Творение некроманта и вправду было готово на всё, показывая характер отнюдь не капитана, а самого настоящего раба.

Последний для Саркиса булыжник пропел реквием и опустился вниз, быстрее молнии, тяжелее железа. Серый фейерверк взметнулся над богатырским телом, громко хлопнув и оставив после себя лишь утробный рёв дикого зверя. И казалось бы…

— Не так ты был и силён. Больше разговоров, чем реальной силы. — голем уже было повернулся, как его глаза заметили лужу гранённых осколков и широко округлились от увиденного, став точно два арбуза. — Этого не может быть… — ни то злость, ни то расстройство обуяли капитана стражи. Прямо на его глазах сквозная дыра, кою проделал молниеносный снаряд в теле Саркиса, испарялась, разрушалась, развоплощалась, как и всё тело. Слой за слоем плоть эдемского мага сходила на нет, оставляя в воздухе только искристый колкий снег. Он красиво ложился на сдувшийся големный живот, бархатным белым ковром застилал серую увядшую землю, вихрился и, подхватываемый воздушным потоком, будто бы смеялся над големом.

— Гадкий крысёныш! Это всё, что ты измыслил? Такой вот последний спрятанный козырь? Как же это скучно и жалко. — однако на самом деле голем восхитился и только лишь один этот факт приводил его в бешенство.

«Ну не мог он так изящно провести меня. И эти неестественные движения, и эти гонки, неужели всё было подделкой? Как же он неплох… Блин, заткнись!» — каменное создание ударило себя раз, другой, третий. Мелкая каменная крошка посыпалась с его головы, но голем продолжал бить, будто выбивая из себя всё дерьмо.

— Дьявол, дьявол, дьявол! Он мой враг. Он враг моему городу. Он враг моему народу. Он враг моему хозяину и дарователю жизни. Так как я могу искренне восхищаться его способностям, статности и силе?!

Живот, руки, ноги и шею цепкими пальцами схватывал мороз, одеялом покрывающий каменное нагое тело. Но и этот факт ускользнул от внимания капитана стражи, что и стало роковой ошибкой!

Саркис неспеша выполз из-за дальнего чёрного муравейника, гордой и элегантной походкой подходя к сутуленной спине врага.

— Докажи — я не так плох, как ты думал. — посох вонзился в землю и трещины поползли во все стороны. Казалось, будто сама почва убегала от накатывающего холода. — А ведь в чём была вся проблема? Ты чересчур много возомнил о себе. Статус и надежда на победу перекрыли тебе взор, позволили мозгу отключиться от настоящих событий и пропустить подмену меня на моего же ледяного клона.

— Дурость, дурость, дурость! — голем ни на шутку распереживался, принимаясь кричать и рвать себя на части. Камень за камнем неслись на Саркиса, а маг лишь ловко вертелся, как белка в колесе, оставляя за спиной настоящий каменный праздничный салют. Фляг, кувырок, разворот, высокий прыжок и изящное падение на землю. Булыжники стремительно пролетали над крепкой головой, под поднятой ввысь мощной ногой, рядом с богатырским телом. Ни одна атака не коснулась фигуры мага, который уже вздёрнул посох ввысь.

— Что — неужто твои силы уже иссякли? Жалкий расходник, созданный рабами для рабов. Твоя участь была предрешена ещё с рождения. — Саркис смешливо глядел на сдувшегося тощего неухоженного человека, кожа которого свисала до самых пят. — Ты был создан лишь для своей смерти, так что не обессудь, если я нечаянно уничтожу тебя!

Пара серебряных снежинок сорвались с посоха, будто уверенно летящие птицы, окружающие жертву. Глазки голема растерянно разбегались в стороны, пытаясь взглядом поймать порхающих созданий.

— Никаких сил… Я и вправду иссяк, а ты этим пользуешься? — опешил монстр, чувствуя солёные слёзы, скатывающиеся по уголкам рта.

— Сами создатели надеялись, что эта слабость и будет твоим козырем. Ты был должен уничтожить себя взамен на победу. Разве я ошибаюсь? — ликующе спросил Саркис, видя опустошённость и никчёмность бывшего врага.

Его слёзы бисеринками капали на сухую землю, орашая её, словно капли дождя.

«Даже камень как живой… Не то что я. Вот он, стоит и плачет над своей скорой кончиной и осознанием обмана собственных создателей… Почему я такой, какой есть? Кто я и зачем я? Разве могу я пролить слёзы над чьей-нибудь смертью? Или же полюбить, почувствовать тепло чужой души — разве я на такое способен?»

Саркис отчего-то захотел немедленно покончить с остатками грязного камушка. Он искренне ненавидел его, но одновременно мечтал стать вот таким же ранимым несчастным существом.

«Ну хоть почувствовать? Понять? Зачем все эти слёзы? Что за горечь грызёт их сердца?» — богатырь никак не мог понять всего этого и рука вокруг посоха сомкнулась ещё сильнее. — «Убить и побыстрей. Никакой пощады… Что плохого в смерти? Это исход абсолютно каждого. Так почему ему так грустно? Неужто и всей жизни не хватает на осознание собственной недолгожительности и скоротечности бытия? Какие тупые, никчёмные плаксы. Какие низкие люди… Ненавижу!»