Как-то она оказалась у входной двери, крутанула ручку замка и побежала вниз по лестнице. Она еще не оправилась от последствий автокатастрофы, быстрые движения причиняли боль, но панический ужас гнал ее прочь.

С Кремневым она не встретилась Он возвратился, когда Марина уже свернула за угол.

Распахнутая настежь дверь и абсолютная тишина за ней мгновенно подсказали Кремневу: что-то неладно. В прихожей из его рук выпал полиэтиленовый пакет с двумя бутылками водки, и Кремнев рванулся в гостиную, потом влетел в кабинет.

Он молча стоял над телом Шатилова, не веря тому, что видит. Только могучим усилием воли он заставил себя стряхнуть оцепенение и позвать:

– Ира! Марина!

Молчание. Кремнев заметался по квартире, открывая все двери, заглядывая в шкафы, под кровать… Все места, где можно спрятаться. Девушек нигде не было, ни живых, ни мертвых. Тогда Кремнев вернулся к Шатилову, опустился на колени перед телом друга.

– Вот так и увиделись, Юра, – тихо проговорил он и беззвучно заплакал. – Вот так и увиделись…

Подобно Марине, он забыл обо всем на свете, но профессиональные рефлексы не позволили ему утонуть в глубинах отчаяния. В квартире была стрельба, значит, вот-вот явится милиция… В их глазах Кремнев станет главным подозреваемым. Сидя в следственном изоляторе, сумеет ли он заниматься поисками Иры и убийц Шатилова? Даже если его и выпустят вскоре на свободу, он потеряет драгоценное время. Нет, дожидаться милиции было бы роковой ошибкой.

Кремнев встал и выпрямился:

– Обещаю тебе, Юра… Я найду их. Обещаю.

Никто не слышал его слов. Но если бы рядом находился человек, знакомый с Кремневым лично и различающий оттенки его интонаций, он не усомнился бы ни на минуту: обещание будет выполнено.

Старинный русский город Нижельск, основанный едва ли не раньше Москвы, прозябал в течение столетий и начал бурно разрастаться лишь в шестидесятых годах нашего века, когда здесь построили крупный нефтеперерабатывающий завод. К сентябрю 1998 года население Нижельска перевалило за сто тысяч и продолжало расти. Из достопримечательностей в городе имелось несколько церквей (из тех, что не успели порушить большевики), краеведческий музей и с десяток зданий, отнесенных к памятникам старины. Мэром Нижельска (правда, он предпочитал именовать себя не мэром, а главой города) был избран бывший директор того самого завода Виктор Борисович Черкасов.

Обычно Черкасов выходил из дома в половине восьмого утра, усаживался в ожидающую его черную «Волгу» и ехал на работу одним и тем же маршрутом. Так было бы и этим утром, если бы некие посторонние силы не внесли существенные коррективы в планы мэра.

Напротив нового дома, где жил Черкасов, простирался пустырь, а за ним возвышалась полуразвалившаяся церквушка, на восстановление которой у города не хватало денег. Ровно в семь утра в развалинах появился крепко сложенный молодой человек с кожаным чемоданчиком. Судя по его уверенному поведению, он был тут не впервые. Свободно ориентируясь в каменных нагромождениях, образовавшихся из-за плачевного состояния стен и перекрытий, он прошел к лестнице, ведущей на чудом уцелевшую колокольню, и стал подниматься наверх.

Никаких колоколов, разумеется, давно не было. Дом Черкасова представал с высокой площадки как на ладони. Молодой человек раскрыл чемоданчик и приступил к сборке винтовки с оптическим прицелом. Оружие было изготовлено к стрельбе в 7.23.

Нефтеперерабатывающий завод располагался на противоположной окраине Нижельска. Огромная территория охранялась, но выставить людей на каждом метре протяженности бесконечных заборов не было никакой возможности, да и надобности раньше не возникало.

Впрочем, обыкновенный потрепанный грузовик, застрявший в грязи у ограждения, вряд ли вызвал бы подозрения у охранников, даже если бы они его заметили. Из кабины выпрыгнул шофер в телогрейке, так же по-рабочему одетый пассажир выбрался с другой стороны. Оба огляделись, никого не увидели поблизости и зашагали к бетонному забору, который только выглядел монолитным. После каких-то манипуляций шофера у самого подножия бетонной плиты открылся заранее вырезанный люк. Двое выгрузили из кузова пузатый серый баллон, подтащили к забору и исчезли в люке. На территории завода они провели минут пятнадцать, и, когда возвратились в кабину грузовика, часы пассажира показывали 7.21.

Грузовик тронулся с места, как по волшебству высвободившись из якобы заставившей его остановиться трясины грязной лужи, и покатился прочь, наращивая скорость.

В 7 часов 29 минут 30 секунд пунктуальный мэр вышел из подъезда, направляясь к машине. Засевший на колокольне снайпер сноровисто прицелился. Пуля разбила лобную кость мэра ровно в 7.30.

В ту же секунду не отрывавший взгляда от часов пассажир грузовика нажал кнопку на пульте радиоуправления взрывным устройством. Под одним из крупнейших резервуаров нефтеперерабатывающего завода прогремел мощный взрыв. Этот взрыв и последовавший за ним пожар сами по себе причинили громадный ущерб, но главное было не в этом. Бомба разнесла на осколки серый баллон, содержавший отравляющий газ высокой концентрации. Смертоносное облако двинулось к рабочим кварталам города. Прежде чем оно рассеялось, погибли триста восемьдесят три человека, и еще полторы тысячи обитателей Нижельска получили тяжелые отравления.

Во всех выпусках новостей катастрофу в Нижельске, странным образом совпавшую с убийством мэра, назвали крупнейшей трагедией со времен чернобыльской аварии и землетрясения в Спитаке.

Виновные, как всегда, обнаружены не были.

Кремнев сунул голову под кран с холодной водой. Спиртного ему пить не следовало, а он выпил, да еще превысил меру. Отчаяние диктовало условия: он не знал, с чего начинать поиски, у него не было мало-мальски стоящей идеи.

Закрутив кран после того, как вода немного привела его в чувство, Кремнев вытер волосы полотенцем и вышел из ванной. Пистолет «дженнингс», который он взял в кабинете Шатилова, лежал на журнальном столике рядом с полупустой бутылкой виски и перегруженной пепельницей. Кремнев задумчиво взвесил оружие на ладони, вытряхнул из рукоятки магазин с одним-единственным патроном, вставил на место.

В дверь гостиничного номера постучали. Кремнев сунул оружие в карман:

– Войдите!

На пороге показалась дежурная по этажу:

– Кремнев Александр Андреевич?

– Да.

– Вам просили передать…

Женщина протянула Кремневу запечатанный конверт без адреса – крупными буквами там стояло только имя.

– Кто просил? – осведомился Кремнев, принимая конверт.

– Какой-то молодой человек. Я сказала, что вы в номере и он может зайти, но он очень спешил… Только предупредил, чтобы я отдала письмо именно вам, в собственные руки.

– Спасибо, – буркнул Кремнев.

Когда за дежурной захлопнулась дверь, он аккуратно вскрыл конверт и достал оттуда сложенный вчетверо тетрадный лист. Кремнев с трудом разбирал торопливый почерк – буквы кренились направо и налево, залезали за строчки, точно письмо писалось в страшной спешке.

«Александр Андреевич, если хотите выручить племянницу, не мешкайте. На обороте найдете план дома и как туда добраться. Наверное, они должны держать ее в подвале. Не знаю, сколько их там. Я ваш друг, но я бессилен помочь. Мне удалось лишь мельком переговорить с Ирой, она шепнула мне, где вас искать. Единственное, что я могу для вас сделать, – машина. У гостиницы стоит вишневая „восьмерка“ с ключами. Прошу, сожгите это письмо. Если они опознают почерк, мне конец».

Кремнев перевернул листок, долго изучал вычерченный неровными дрожащими линиями план со стрелками и пояснениями. Что ж, ехать предстоит не очень далеко.

Разумеется, Кремнев сразу подумал о том, что его заманивают в ловушку, но у него и в мыслях не было уклониться от поездки. Пусть ловушка, на месте посмотрим, кто кого. Машина у гостиницы может быть заминирована, но для профессионала проверка не составляет труда.