– Ребята, у вас в классе появилась новенькая. Ее зовут Лейкен Коэн, – быстро произношу я, пытаясь сделать вид, словно ничего особенного не произошло. – Заканчиваем повторение и убираем конспекты!
– А вы не попросите ее рассказать о себе? – спрашивает Эдди.
– В другой раз. – Я показываю классу стопку бумаг. – Сейчас у нас тест.
Я начинаю раздавать тесты. Проходя мимо Гевина, я ловлю на себе его недоуменный взгляд и шепчу: «На обеде!», давая понять, что все ему объясню. Он кивает, берет у меня тест и перестает на меня пялиться.
В конце концов у меня остается всего один тест, и я неохотно подхожу к ее парте:
– Лейк… – Я смущенно кашляю и поспешно исправляюсь: – Лейкен, если у тебя есть другие задания, можешь пока заняться ими. Мы сегодня пишем тест по пройденной главе.
– Лучше я тест напишу, – выпрямляясь, тихо говорит она, глядя на руки.
Я кладу перед ней тест и возвращаюсь на свое место.
Остаток урока я выставляю оценки за тесты предыдущим двум классам, но время от времени ловлю себя на том, что смотрю на Лейк, и тут же стараюсь поскорее отвести взгляд. Она то и дело стирает написанное и переписывает заново. Не знаю, почему она решила написать тест: она же ни на одном уроке не была! В какой-то момент я замечаю, что Гевин снова неодобрительно смотрит на меня, поэтому нервно поглядываю на часы и наконец слышу звонок. Перерыв! Все вскакивают и бегут к выходу, по пути оставляя тесты на моем столе.
– Ну что, переписалась на обед в другую смену? – спрашивает Эдди у Лейк.
Я наблюдаю за тем, как Эдди и Лейк обсуждают расписание, и втайне испытываю облегчение: у Лейк появилась подруга. Однако жаль, что ее подругой оказалась именно Эдди. Нет, я против нее ничего не имею, просто Гевин слишком много знает, и я не уверен, что он сумеет сохранить секрет от Эдди. Надеюсь, что сумеет. Как только Эдди отходит от Лейк, я притворяюсь, что пристально разглядываю свой стол, но Эдди почему-то идет не к выходу, а прямо ко мне. Достав из сумочки маленькую коробочку, она вытряхивает из нее несколько мятных пастилок и кладет мне на стол:
– «Альтоид», – произносит она. – Просто я тут подумала… «Альтоид» – чудо-средство от похмелья. – Эдди подвигает мне пастилки и уходит.
Я в бешенстве смотрю на пастилки: с чего это она взяла, что у меня похмелье?! Видимо, я совсем плохо умею скрывать свои чувства. Я глубоко разочарован в самом себе: разочарован, что вышел из себя, что не просчитал такой вариант в нашей с Лейк ситуации, что теперь придется делать выбор, а выбора-то и нет! Я все еще смотрю на пастилки, когда Лейк подходит к моему столу и кладет свой тест к остальным.
– А что, по мне так заметно, какое у меня настроение? – спрашиваю я, хотя вопрос скорее риторический.
Она берет две пастилки и выходит из аудитории, не удостоив меня ответом. Я со вздохом откидываюсь на спинку стула и кладу ноги на стол: пожалуй, сегодня второй ужасный день в моей жизни.
– Не могу ждать, чувак! – восклицает Гевин, возвращаясь в аудиторию и прикрывая за собой дверь. – Какого черта, Уилл?! – возмущенно спрашивает он, кидая рюкзак на парту прямо перед моим носом и садясь напротив. – Ты о чем вообще думаешь?
Я качаю головой и пожимаю плечами. Пока я не готов это обсуждать, но все-таки придется как-то ему объяснить, что произошло. Сняв ноги со стола, я хватаюсь руками за голову, потираю виски и отвечаю:
– Мы не знали.
– Не знали? – недоверчиво смеется Гевин. – Да как ты-то мог не знать?!
Я закрываю глаза и вздыхаю. Он прав. Как мы могли не знать?!
– Не могу объяснить… Просто мы это не обсуждали… Меня не было в городе на выходных… После нашего свидания в четверг мы еще не виделись. Просто мы… Мы почему-то не касались этой темы, – бормочу я, качая головой и пытаясь привести в порядок мысли. Однако мне это плохо удается.
– Хочешь сказать, что и правда только сегодня узнал, что она учится в школе? Типа только что? – спрашивает Гевин, и я киваю в знак согласия. – Погоди, но вы с ней сексом не занимались, я надеюсь?
Его вопрос ставит меня в тупик. Я растерянно смотрю на Гевина, но он принимает мое молчание за признание вины, наклоняется вперед и шепчет:
– Занимались? Не шутишь? Так тебя ж уволят, чувак!
– Да не занимались мы сексом! – раздраженно отмахиваюсь я.
– Погоди, а чего ты тогда так расстроился? – Он непонимающе смотрит на меня, пытаясь понять, почему я так разозлился. – Раз у вас ничего не было, то и проблемы нет! Вряд ли она подаст на тебя жалобу из-за одного поцелуя! Ты же из-за этого нервничаешь? Что она на тебя стукнет?
Я отрицательно качаю головой, ведь я беспокоюсь совсем не из-за этого. По поведению Лейк я сразу понял, что ей даже в голову не пришло подать на меня жалобу. Она была очень расстроена, но причина в другом.
– Нет-нет, она никому ничего не скажет. Просто… – осекаюсь я, потирая рукой лоб, и вздыхаю, не имея ни малейшего представления, что делать дальше. – Черт! – в отчаянии выдыхаю я. – Мне нужно подумать, Гевин…
Проведя рукой по волосам, я сцепляю пальцы на затылке. По-моему, я впервые в жизни пребываю в такой панике и растерянности. Все, ради чего я усиленно работал два года, могло пойти коту под хвост из-за моей глупости! До выпускных экзаменов остается всего три месяца, но если эта история выйдет наружу, моя карьера и гроша ломаного стоить не будет.
Однако хуже всего то, что моя растерянность и паника связаны вовсе не с карьерным ростом, а с ней. Все из-за нее. Я полностью выбит из колеи, потому что разбил ей сердце…
– О черт… – тихо произносит Гевин.
– Ты о чем? – непонимающе смотрю на него я.
– Ты в нее влюбился. – Он встает и показывает на меня пальцем. – Вот почему ты так расстроен! Ты уже успел в нее влюбиться, да?
Не дожидаясь ответа, он хватает свой рюкзак и пятится к двери, сокрушенно качая головой. Я даже не пытаюсь отрицать очевидное, ведь он видел, как я на нее смотрел в тот вечер.
Открывается дверь, в аудиторию начинают заходить ученики, но тут Гевин возвращается, подходит к моему столу и шепчет мне на ухо:
– Эдди не в курсе. Больше никого из наших на слэме не было, так что на этот счет можешь не беспокоиться… Главное, реши для себя, что теперь делать, – произносит он и выходит в коридор, столкнувшись в дверях с моим куратором.
Черт!
Если я чему и научился за свою жизнь, так это адаптироваться к неожиданным ситуациям.
Каким-то чудом мне удается отлично провести открытый урок и продержаться до перерыва, хотя на самом деле больше всего мне хочется проломить кулаком стену. Уж не знаю, как доживу до конца этого дня. А что потом?! Наши дома стоят напротив!
Мы с Колдером подъезжаем к дому, и я замечаю, что Лейк сидит в своем джипе, прикрывая рукой глаза. Кажется, она плачет.
– А можно, я пойду к Келу? – спрашивает Колдер.
Я киваю. Оставив сумку в машине, я хлопаю дверцей и медленно перехожу через улицу. Около джипа я на секунду останавливаюсь, чтобы собраться с мыслями.
Я знаю, что нужно сделать, но знать и сделать – разные вещи. Сегодня я снова и снова задавался одним и тем же вопросом: а как бы на моем месте поступили родители? Как поступили бы в такой ситуации другие люди? Разумеется, большинство из них сделали бы правильный выбор. Поступили бы ответственно. В конце концов, ну сходил я с ней на одно свидание – и что? Не бросать же работу из-за одного свидания?
Это не должно быть так тяжело. Но почему же тогда мне так тяжело?!
Подойдя ближе, я стучу по окну с пассажирской стороны. Лейк вздрагивает, опускает козырек от солнца и смотрит в зеркало, торопливо вытирая слезы. Щелкает замок, я открываю дверь, сажусь в машину и устраиваюсь поудобнее на сиденье, упираясь одной ногой в торпеду. Мой взгляд падает на записку, которую я оставил на лобовом стекле джипа утром. Она лежит на торпеде. Неразвернутая. Когда я писал «увидимся в четыре», то и подумать не мог, что наша встреча произойдет при таких обстоятельствах. Взглянув на Лейк, я вижу, что она старается не смотреть в мою сторону. От одного ее вида у меня внутри все сжимается. Язык не поворачивается произнести то, что я должен сказать. Да и что тут говорить? Понятия не имею, о чем она сейчас думает…