Ее слова подтверждают, что Лейк испытывает ко мне такие же сильные чувства, как и я к ней, и от этого мне становится еще тяжелее. Понимаю, что Джулия рассказывает мне это не просто так, но лучше бы мне это не слышать.

– Я вот что пытаюсь сказать… Все в твоих руках, Уилл. Я знаю, что у нее хватит сил сопротивляться зову сердца, поэтому хочу, чтобы ты пообещал мне, что выстоишь. Ты рискуешь куда большим, чем она. Такова реальность. Если вы последуете голосу сердца, а не разума, произойдет катастрофа.

Нервно поерзав на диване, я обдумываю ответ. Джулия из тех людей, кого невозможно обмануть, поэтому лучше всего быть с ней предельно откровенным.

– Она мне нравится, Джулия. Сам не знаю почему, но мне небезразлична ее судьба. Мы знакомы чуть больше недели – и тем не менее. Она мне очень небезразлична. Именно поэтому вам не о чем беспокоиться. Я очень хочу помочь Лейкен пережить все это – какими бы ни были ее чувства. Единственный способ, как это можно сделать, – постараться сохранять сугубо профессиональные отношения. Что я и сделаю, обещаю вам!

Я слушаю себя со стороны и должен признать, что честен с ней на сто процентов. Но если я буду на те же сто процентов честен с собой, то придется признать, что я не обладаю такой силой воли. Поэтому надо сохранять дистанцию.

– Ты хороший человек, Уилл, – произносит Джулия. – Надеюсь, однажды ей повезет и она встретит мужчину, хотя бы вполовину такого хорошего, как ты. Просто пусть это случится не сейчас. Ты меня понимаешь? Ну и уж точно не при таких обстоятельствах.

– Понимаю. Мне бы тоже этого сейчас не хотелось, – тихо добавляю я.

И это правда. Если я в чем и уверен, так это в том, что не хочу нагружать Лейкен своими многочисленными обязанностями и ответственностью. Она еще совсем юная, и в отличие от меня у нее есть шанс на светлое будущее. Я не имею права лишать ее этого шанса.

Джулия откидывается на спинку дивана и снова смотрит на фотографию моих родителей. Я внимательно наблюдаю за ней. Теперь ясно, откуда у Лейк этот задумчивый взгляд. Хотелось бы знать, были ли у них поводы для грусти, до того как умер отец Лейк. Интересно, а в моем взгляде тоже сквозит такая тоска, когда я думаю о моих родителях?

Джулия дотрагивается рукой до щеки, вытирая покатившуюся из уголка глаза слезинку. Я не знаю, почему она плачет, но почти физически ощущаю ее печаль. От нее прямо веет горем.

– Как ты это пережил? – шепчет она, продолжая смотреть на фото.

– Что пережил? – переспрашиваю я, поворачиваясь к фотографии. – Их смерть?

Она кивает, не глядя на меня. Я прикрываю глаза, скрещиваю руки на груди, кладу голову на спинку дивана и вдруг понимаю, что никогда ни с кем об этом не говорил. Только на слэме выступал со стихами об их смерти, а чтобы просто рассказать – ни разу…

– Это было… ну как будто все кошмары, какие мне приснились за всю мою жизнь, в одно мгновение оказались реальностью.

Джулия зажмуривается, зажимает рукой рот и быстро отворачивается.

Она не может больше сдерживать слезы. Я подвигаюсь к ней, обнимаю ее за плечи и прижимаю к себе. Я знаю, что она плачет не из-за того, что я сказал, а по какой-то другой причине. И дело не в нас с Лейк. Происходит что-то куда более серьезное. Намного более серьезное.

Я поворачиваю ее к себе лицом:

– Джулия, что случилось?

– Мне пора, – говорит она сквозь слезы, встает и поспешно выходит на улицу.

Я иду за ней следом. Она стоит во дворе и рыдает. Я неуверенно подхожу к ней, но не знаю, как себя вести. Имею ли я право как-то помочь ей.

– Послушайте, Джулия, что бы ни произошло, вам нужно об этом поговорить. Мне можете не рассказывать, но поговорить нужно. Хотите я схожу за Лейкен?

– Нет! – выпаливает она. – Ни в коем случае! Не хочу, чтобы она видела меня в таком состоянии!

– Все в порядке? – кладя руки ей на плечи, спрашиваю я. – С вами все в порядке?

Она отводит взгляд, и я понимаю, что попал в точку. У нее какая-то серьезная проблема. Джулия отходит от меня на несколько шагов, вытирает глаза рукавом рубашки и делает несколько глубоких вдохов, стараясь снова не разрыдаться.

– Я еще не готова рассказать им, Уилл. Пока не готова, – шепчет она, обнимая себя за плечи и глядя на дом. – Я хочу, чтобы они успели хоть немножко привыкнуть к жизни здесь. В этом году и так столько всего случилось… Я не могу рассказать им. Это разобьет им сердце.

Она не произносит этого вслух, но я и так понимаю: она больна.

Я крепко обнимаю ее. Мне хочется утешить ее. Совсем недавно она пережила несчастье, и вот теперь еще одно… Я обнимаю ее от Лейк, от Кела и от нас с Колдером. Обнимаю, потому что не знаю, что сказать.

– Я ничего ей не скажу. Обещаю.

Я действительно не знаю, что сказать, как поддержать ее… Должно быть, очень тяжело знать, что двое твоих детей останутся в мире совсем одни. Мои родители хотя бы не знали заранее, что произойдет, поэтому были избавлены от той тяжелой ноши, которая обременяет Джулию.

Наконец она высвобождается из моих объятий и снова вытирает глаза:

– Отправь, пожалуйста, Кела домой, когда он доест. Мне на работу пора.

– Джулия, если вы захотите поговорить… – неловко начинаю я, но она молча улыбается и уходит.

А я остаюсь стоять перед домом с ощущением жуткой пустоты в душе. Теперь, когда я знаю, что предстоит пережить Лейк, мне еще сильнее хочется защитить ее. Я на своем опыте знаю, каково ей придется, – такого я и злейшему врагу не пожелаю. И уж точно не пожелаю такого девушке, в которую влюблен.

Лейк молча встает с кровати и идет в ванную, на ходу смахивая слезы. Это и правда была плохая идея. Вот поэтому я не люблю ворошить прошлое…

– Лейк, – окликаю ее я, заходя в ванную. Она стоит перед зеркалом, промокая глаза салфеткой. Я обнимаю ее сзади и кладу голову ей на плечо. – Прости меня! Давай больше не будем об этом…

– Уилл, – шепчет она, глядя на мое отражение в зеркале, а потом оборачивается и обнимает меня за шею. – Я же понятия не имела, что ты уже тогда знал, что она больна…

– Я не мог просто взять и рассказать тебе. – Я прижимаю ее к себе. – Мы тогда с тобой вообще не разговаривали. К тому же я обещал твоей маме. Я бы никогда ее не обманул!

Она смеется, уткнувшись в мою рубашку. Я слегка отстраняюсь и, недоуменно глядя на то, как она смеется до слез, спрашиваю:

– Ты чего?

– Уж поверь мне, – выговаривает она, – я-то знаю, как ты держишь данные моей маме обещания! Последний раз ты ей кое-что пообещал, отчего мы страдали целый год! – восклицает она, кидает салфетку в мусорное ведро, хватает меня за руку и тащит обратно в постель.

– Прямо уж так страдали! – смеюсь я, вспоминая прошлую ночь. – Вообще-то, я уверен, что ожидание того стоило! Стоило года ожидания!

Она кладет руку между щекой и подушкой, а потом поворачивается ко мне. Я глажу ее по волосам, убираю выбившиеся прядки за уши, а потом целую в лоб.

– Кстати, насчет страданий! Ох, Гевин и Эдди получат, когда мы увидимся! Надо же, пытались тебя с кем-то свести!

Убрав руку от ее лица, я опускаю ее на постель между нами, отвожу взгляд и переворачиваюсь на спину. По какой-то необъяснимой причине я не могу прикасаться к Лейк, если чувствую, что не говорю всей правды. Если уж она решила обсудить это с Эдди, то лучше мне сразу выложить все как есть. Иначе нам всем не поздоровится!

– Э-э-э… Лейк… – неуверенно начинаю я.

– Да ладно, только не говори мне… – разочарованно произносит она.

Вот ведь какая догадливая, думаю я, но пока молчу.

Она садится на постели, берет меня за подбородок, заставляет посмотреть ей в глаза и недоверчиво спрашивает:

– Ты ходил на СВИДАНИЕ?!

Я примирительно глажу ее по щеке, надеясь как-то смягчить впечатление от того, что собираюсь ей рассказать. Она отбрасывает мою руку, садится на коленки и упирается в них руками: