Дверь ванной приоткрывается, и все мои попытки сделать вид, как будто ничего не случилось, летят ко всем чертям. Перепрыгнув через спинку дивана, я подбегаю к ней, чтобы обнять и извиниться за все, что произошло. Лейк пораженно пятится назад, пока не упирается спиной в стену. Я обнимаю ее и крепко прижимаю к себе:

– Прости, Лейк… Прости, что я так с тобой обращался… Но ты была совсем не в себе… – шепчу я, пытаясь хоть как-то оправдать свои действия. Она не пытается ударить меня, а обнимает за шею, и от этого у меня сжимается сердце. Я пытаюсь собрать в кулак остатки силы воли…

– Все в порядке, – тихо произносит она. – Просто у меня был плохой день.

Больше всего на свете мне сейчас хочется закрыть ей рот поцелуем. Сказать ей, как сильно она мне нужна. Как сильно я ее люблю. Сказать, что я буду с ней рядом каждую секунду, какие бы страшные события ни происходили в ее жизни.

Но ничего этого я не делаю. Не делаю ради Джулии. Неохотно отстранившись от Лейк, я беру ее за плечи:

– Значит, мир? Ты не будешь больше драться со мной? Мы друзья?

– Мир, – кивает она, натянуто улыбаясь.

По ее лицу сразу видно, что она хочет быть моим другом не больше, чем я ее. Мне приходится отвернуться и выйти в коридор, прежде чем слова «Я люблю тебя» сорвутся с моих губ.

– Как кино? – спрашивает она, идя за мной следом.

Я не могу просто болтать с ней как ни в чем не бывало. Надо разобраться, почему она здесь, а то я забуду, что она здесь совсем не из-за меня.

– Ты с мамой поговорила?

– А ты мастер менять тему!

– Поговорила или нет? Неужели ты весь день тут прибиралась?

Я иду в кухню и достаю из шкафчика два стакана.

– Нет, не весь. Мы поговорили, – отвечает она, садясь за стойку.

– И?

– И у нее рак.

Черт бы побрал эту упрямую девчонку с ее несгибаемой силой воли!

Театрально закатив глаза, я подхожу к холодильнику, достаю молоко и наливаю ей в стакан. Она отворачивается и, тряхнув головой, снимает с волос полотенце. Спутанные пряди падают ей на плечи, она перебирает их пальцами, аккуратно разглаживая. Я бы отдал все на свете за то, чтобы… Черт! Она поднимает на меня взгляд, и я вижу, что молоко уже перелилось через край стакана и стекает по моей руке на стойку. Я быстро вытираю пролитое тряпкой.

Только бы она не заметила!

Достаю из шкафчика какао и ложку и делаю ей шоколадное молоко.

– Она поправится?

– Нет. Скорее всего, нет.

– Но она лечится?

Зря я ей задаю вопросы, которые предполагают односложный ответ. Но у Джулии я не спрашивал, и мне хочется узнать подробности.

– Она умирает, Уилл. У-ми-ра-ет! – раздраженно бросает Лейк. – Возможно, это случится уже к концу года, а может быть, и раньше. Ей делают химию, чтобы облегчить страдания. Пока она умирает! И совсем скоро она умрет! Потому что она умирает! Ты это хотел услышать?! Доволен?!

Я ощущаю острый укол вины. Я делаю с ней то, что делали со мной самим, и я ненавидел это. Заставляю ее говорить о том, с чем она еще не смирилась. Поняв это, я решаю закрыть эту тему. Пусть сама расскажет, когда захочет. Достав из морозилки несколько кубиков льда, я бросаю их в ее стакан:

– Ваш коктейль со льдом.

– Спасибо, – улыбается Лейк, глядя на шоколадное молоко, и молча пьет свой коктейль.

Поставив на стойку пустой стакан, она встает, идет в гостиную и опускается на пол, подложив руки под голову.

– Выключи свет, – просит она. – Хочу еще немного послушать.

Я выключаю свет, подхожу к ней и ложусь рядом. Она молчит, но я почти физически ощущаю ее напряжение.

– Она не хочет, чтобы Кел остался со мной… Собирается отдать его Бренде, – шепчет она.

Сделав глубокий вдох, я думаю о том, как хорошо понимаю ее боль. Молча нащупываю ее руку и сжимаю в своей, давая понять, что она не одинока.

Я резко открываю глаза, проснувшись от звука голоса Эдди. Сев на полу, пытаюсь понять, что происходит и как я умудрился заснуть, и тут вижу, что Лейк провожает взглядом выходящую за дверь Эдди.

«Черт! Черт, черт, черт! Какого хрена Эдди делает в моем доме? Почему Лейк вообще ей дверь открыла? Все, меня уволят! Все кончено!»

Дверь за Эдди закрывается, Лейк оборачивается, видит, что я сижу на полу, и пытается улыбнуться, хотя прекрасно понимает, что я зол.

– Какого черта она тут делала?

– В гости зашла, – бормочет она. – Проверить, все ли у меня в порядке.

Да она даже не представляет, какому риску только что подвергла всю мою карьеру!

– Твою мать, Лейкен! – Я резко встаю с пола и всплескиваю руками. – Ты что, хочешь, чтобы меня уволили? Неужели ты такая эгоистка, что тебя не волнуют ничьи проблемы, кроме своих собственных?! Знаешь, что будет, если она кому-нибудь расскажет, что ты у меня ночевала?! – восклицаю я, и Лейк опускает глаза в пол.

«О боже! Она знает! Эдди все знает!»

Я подхожу к Лейк, и она нерешительно поднимает на меня глаза.

– Она знает, что ты у меня ночевала? – спрашиваю я, но она снова молча отводит взгляд. – Лейкен, что ты ей рассказала?

Она смотрит в сторону. Другого ответа мне и не требуется.

– Господи Иисусе, Лейкен!.. Марш домой.

Она кивает и идет к двери. Обувается, а потом смотрит на меня, словно умоляя простить ее. Не говоря ни слова, я стою посреди гостиной, схватившись за голову, и наблюдаю за ней. Как бы я ни был на нее зол, мне не хочется отпускать ее. Знаю, я ей нужен, но сейчас нам обоим следует о многом подумать. К тому же ей пора домой. То, что Лейк сидит у меня, избегая встречи с матерью, не поможет ей посмотреть в глаза правде.

По ее щеке скатывается слезинка, и она быстро отворачивается.

– Лейк… – шепчу я, опуская руки.

Я не могу позволить ей уйти расстроенной из-за моей вспышки гнева, поэтому подхожу и беру ее за руку. Она не отдергивает руку, но и не оборачивается – стоит, низко наклонив голову.

Эта девушка… влюблена в того, с кем ей не суждено быть вместе. Эта девушка оплакивает смерть отца и вдруг узнает, что вскоре ей придется оплакивать смерть матери. Эта девушка, которой сказали, что она не сможет быть рядом с единственным остающимся членом семьи. Я сжимаю ее пальцы и слегка поглаживаю ладонь. Она медленно оборачивается и смотрит мне в глаза. В ее взгляде столько боли… Но некоторую часть этой боли причиняю ей я… Мне придется отпустить ее.

Ее мать.

Моя карьера.

Ее репутация.

Наше с Колдером будущее.

Ее будущее.

Совершить правильный поступок. Проявить ответственность.

Есть много причин, по которым она должна уйти отсюда, и всего одна, по которой ей стоит остаться: я люблю ее. Единственная причина, по которой ей стоит остаться, это исключительно мой эгоизм. Если я буду продолжать с ней отношения, то поступлю как законченный эгоист. Поставлю под угрозу все, чего достиг своим трудом, и всех, кого люблю, только ради того, чтобы получить то, что хочу.

– Иди домой, Лейкен. Ты нужна ей… – говорю я и отпускаю ее руку.

Отворачиваюсь.

Ухожу.

А сейчас я держу ее за руку и намерен никогда больше не позволить ей исчезнуть из моей жизни.

Лейк видит, как я сожалею о том вечере, поэтому гладит меня по лицу и подбадривающе улыбается:

– А ты хоть понимаешь, что ты самый бескорыстный человек на свете?

– Нет, Лейк, – качаю головой я, – какой же я бескорыстный?! Каждый раз, оставаясь с тобой наедине, я слишком многим рисковал и все равно не мог держать себя в руках. Как будто задыхался вдали от тебя…

– Ты не эгоист! Мы были влюблены! Серьезно влюблены! Ты боролся с собой, стараясь все сделать правильно, и это говорит о многом! Я тебя за это уважаю, Уилл Купер!

Я знал, что не просто так женился на ней! Взяв ее за затылок, я нежно целую ее в лоб.

Она кладет голову мне на грудь:

– К тому же ты просто не мог быть идеалом и совершенством все это время, пока мы не могли встречаться. Просто меня ведь невозможно не любить, потому что я неотразима!