— Убери своего… — бог оборвал фразу практически сразу, замирая на месте. Прошло не меньше минуты, прежде чем Атараши убрал свою ладонь из энергетического поля Кречета и произнёс:

— У вас ещё есть шанс не повторить своих ошибок.

— У вас ещё есть шанс не повторить своих ошибок.

Сейчас в Атараши говорил не ребёнок, а нечто гораздо более древнее и могущественное. И знакомое. Я мог бы поклясться, что знаю говорившего или хотя бы раз с ним встречался.

Кречет застыл напротив ребёнка. Слепые белёсые глазницы вглядывались в клубящееся золото божественной энергии. Остальные боги единым фронтом подошли к Кречету и замерли, на время объединяясь золотистой паутиной в одно целое.

«Обсуждают увиденное», — подсказала Ольга.

«И как? Ты имеешь представление, что им показал наш маленький оракул?»

«В общих чертах: боль, кровь, пиррову победу».

«Что это за победа такая?» — не понял я в очередной раз комментарий жены.

«Победа, когда нет победивших. В проигрыше все».

Свидетелем таких побед я был неоднократно. Когда два противника уничтожали друг друга с остервенением, а в итоге оказывались под властью третьей стороны, скромно стоявшей в сторонке всё время свары между соседями, а зачастую ещё и организовав её.

«Так может и нас кто-то успешно стравливал?» — я крутил в голове простую мысль и при этом просто не мог осознать масштаб той фигуры, кто бы взялся организовать подобный конфликт интересов. Алтарь стихий? Мог, и даже в чём-то подобном признавался, честно заявляя цель по возрождению влияния первостихий в этом мире.

Пространство на секунду пошло волной, будто в спокойную гладь озера упал камень, вызывая центрические круги. Я отвлёкся от размышлений и попросил адамантий приготовиться атаковать, уж очень это похоже было на подготовку к единому удару. Но боги продолжали совещаться. Цвет их энергии колебался от светло-золотого до багрового, нападения ничего не предвещало.

«Они там между собой скоро передерутся, — хмыкнула Ольга, не скрывая довольства. — Нет в рядах союзников единства. Одеяло на себя каждый тянет».

Я же вернулся к мыслям о третьей стороне. Алтарь подходил идеально. Мы с богами перебьём друг друга, а обезглавленный пантеон можно будет наполнить сильными стихийниками из эргов. В крайнем случае всегда была ещё Ольга, умудрившаяся обожествиться без стихий и местной системы сбора благодати. Чем не вариант?

«Теория была бы жизнеспособна, если бы не одно „но“. В варианте оракула Ольга не выживала, — пришёл грустный ответ от алтаря. — Но направление твоих мыслей в целом верное. В любом конфликте нужно искать третью сторону. Но в нашем с тобой случае скорее всего это не младшие боги, не старшие, и даже не я».

«А кто?» — я не был столь наивен, чтобы поверить в версию алтаря всех стихий, но выслушать её и расширить собственное представление о мире было интересно.

Ответить алтарь не успел, ведь пришёл сигнал от Ольги:

«Готовься!»

Я успел закрыть нас Радужным щитом, когда от богов полыхнуло кольцом света, на миг ослепив нас. Когда же зрение вернулось, я ощутил всю неправильность произошедшего. Они ушли. Без условий, без попытки сохранить лицо, без угроз. Это означало только одно. Они вернутся. Сейчас Атараши показал им исход битвы для них невыгодный, значит они будут копить силы для новой попытки.

Божественная коалиция трещала по швам, не успев собраться. Показанное оракулом не устраивало две трети заинтересованных богов. Всё потому, что победы как таковой не случилось. Проигрыша тоже. В видении боги сперва сражались плечом к плечу, уничтожая родовое гнездо Комариных. Правда, даже в этом они испытали некие трудности. Над фортом стояла незнакомая агрессивная защита, пожирающая чужую магию. Тогда часть богов решила сменить цель для атаки и атаковала Комарина, тем самым подставив под удар своих соратников. Дальнейшее напоминало мясорубку, где все сражались против всех.

Родовое гнездо Комариных всё же было уничтожено, вместе с ним с глаз богов спала багровая пелена ярости. В живых на тот момент осталось меньше трети нападавших, остальные лежали полностью опустошенными, словно самые обычные люди или твари изнанки, смотря в какой ипостаси их настигло бессилие и смерть.

Кречета может и устроил бы подобный результат, если бы не два «но»: во-первых, соратникам он показал далеко не всё. При себе он оставил знание, что ослабить, а после убить Комарина можно только принеся в жертву местных богов. Много местных богов. Имеющегося в наличии количества хватило лишь для ослабления, но не для убийства. В видении Кречет без раздумий пожертвовал соратниками, но это помогло лишь отчасти. А во-вторых, среди груды божественных тел было и его, с изломанными крыльями и свернутой шеей. Это он уже показал, чем неимоверно воодушевил некоторых из «союзников».

«Вот твари! Только и жаждут моей смерти! Нет уж, я вам такого удовольствия не доставлю. У меня на ваш счет совершенно иные планы. Воевать лично — последнее дело. Здесь сработает та же тактика, что и в бою с Отступницей. Я этого Комарина умою кровью».

Умирать не хотел никто. Потому всеобщим решением было принято втянуть в войну как можно больше мелких тотемов, чтобы под конец сыграть решающую роль в битве и получить все лавры.

Ну и в качестве запасного варианта имелось ещё соглашение с Комаро. Иногда лучше потерять род, чем жизнь. Тем более ему не привыкать. Однажды он уже соглашался на подобное.

— Твоё слово против его… — Скорпиида Лейурус вырвала Кречета из его собственных мыслей. — Этого будет маловато, чтобы начать глобальную войну. Нужна провокация и пожирнее.

Скорпиида бледно-жёлтого цвета с изящными клешнями и загнутым жалом всегда была меньше своих собратьев в пантеоне, что с успехом компенсировалось её ядовитостью.

— Это не ваша забота. Повод я обеспечу, — отмахнулся Кречет, мысленно выбирая исполнителя на роль жертвенного агнца и отмечая сходное направление мыслей со скорпиидой. Надо бы присмотреть к ней в качестве союзницы.

— Не проще ли решить вопрос с Комаро?

— Именно это сейчас и пытается сделать Анубис. Если он преуспеет, то нам даже не потребуется затевать войну.

— Хорошо бы, — не стала спорить богиня. — Против одного воевать легко, против двух — уже тяжелее, а там, где двое, там и трое!

— Так или иначе Комаро уйдёт из этого уравнения.

— А кто сказал, что я сейчас имела в виду Комаро?

Комаро сперва решил, что Анубис его попросту хочет уничтожить, но тот его удивил.

— Полегче, крылатый! — уклонился Шакал от кровавых серпов с удивительной грацией и без попыток атаковать в ответ. — Я всего лишь переговорщик!

— Чего ты хочешь? — Комаро наращивал силы, опустошая все доступные ему алтари, но его запасы были ничтожно малы по сравнению с силой Шакала. Олицетворяя магию смерти в одной из африканских культур, Анубис имел гораздо больше благодати не только от своих последователей, но и от обычных людей, испытывающих надежду на более успешное перерождение в следующей жизни.

— Предложить сделку, от которой все останутся в выигрыше, — Шакал поднял лапы в жесте «сдаюсь», стараясь не провоцировать собеседника.

— Вы пришли на мои земли угрожать моему роду и называете это сделкой?

— Не будь так категоричен, — принялся юлить Анубис. — Земли это не твои и даже не Комариных. Завтра их дарение аннулируют в соответствии с сам знаешь с каким документом. К тому же ты и так получил от этого мальчишки больше, чем мог рассчитывать. Пришла пора делиться! Жирно тебе будет в одиночку присосаться к стихийному алтарю.

— Какому алтарю, Анубис? — Комаро даже крыльями всплеснул от возмущения. — Ты думаешь, я алтарь бы не заметил на этих землях? Когда отступница активировала свой источник, его свет сверкал нам маяком из всех концов мира. Здесь тишина!

— Так если брать нечего, отдай! Получишь род даже сильнее этого, готовый в любое время быть твоей поддержкой и опорой. Я тебе гарантирую!