Коридор привел меня к развилке. Это был ещё один тамбур, из которого выходили три туннеля. Один — по которому мы пришли, второй вел направо, третий — налево. Ну и как выбрать?

Запустив руку в карман куртки, я вытащил из него зажигалку. Ту самую, которую снял с обратившегося в зомби участника шоу. Понятное дело, что курить мне было нечего, но огнепроводный шнур ведь нужно чем-то поджигать, верно?

Большим пальцем я отбросил крышечку и щёлкнул колёсиком. Фитиль, пропитанный топливом, загорелся огоньком, я двинулся в сторону одного из тунелля, но язычок пламени продолжал стоять ровно. А вот у второго он чуть наклонился, повинуясь дуновению воздуха. Значит, там есть какое-то движение и должен быть выход на поверхность. В перспективе.

Да и там, по крайней мере, будет не так сыро.

— Сюда, — сказал я, гася зажигалку и убирая ее обратно в карман. — Там тяга есть.

Мы вышли в коридор и двинулись дальше. Черт его знает, что нас тут ждёт, но жопа моя подсказывает, что лучше быть наготове.

Да тут, в Мертвом городе, почти всегда стоит быть наготове.

Мы шли по туннелям уже около часа. По крайней мере, именно столько успели отсчитать мои внутренние часы. Впрочем, здесь, под землёй, время вообще не имеет никакого смысла. Его ведь придумали именно для того, чтобы отсчитывать сутки, знать, когда солнце взойдет, и когда выйдет из-за горизонта.

Наверное, это имело бы большой смысл, если бы зомби смогли вырваться из заражённых зон и захватить весь мир. Тогда люди прятались бы по ночам, чтобы на них не напали морфы, ходили бы только днём и сражались бы за лишний литр бензина для генераторов. Электрический свет тоже отпугивает тварей, и это было бы важно. Если ты хочешь защитить свою базу, то она должна быть хорошо освещена.

А вот если бы поверхность оказалась загажена чем-нибудь настолько, что на ней нельзя было бы появиться, а людям пришлось бы жить под землёй, то время каждый мог бы считать так, как ему нравится. Как я уже говорил, под землёй оно не имеет смысла.

Но попутешествовав по подземельям Казани, я точно могу сказать, что не завидую тем, кому пришлось бы здесь жить. Место это определенно не самое лучшее.

Пару раз нам приходилось идти по колено в воде, там, где туннели уходили вниз, и маленькие лужицы на полу превращались в большие. Было холодно, сыро, и каждый из нас рисковал простудиться.

Шли мы, ориентируясь по огоньку моей зажигалки. Бензина в ней было достаточно, так что периодически я доставал ее и проверял, есть ли тяга. Правда в первый раз это привело нас к вентиляционной шахте, где мы смогли даже глотнуть свежего воздуха. Но не больше, потому что в узкий проход не протиснулась бы даже субтильная Ника, чего уж говорить о здоровяках вроде меня или Чеха.

Но у меня было ощущение, что мы идём туда, куда нам надо. Постепенно становилось суше, воздух явно был менее застоявшимся. А это означало только то, что он здесь ходит, а там, где перемещаются воздушные массы, должен быть и выход на поверхность.

Я в очередной раз свернул, мы прошли ещё немного и оказались в почти идеально круглом туннеле. Выходы из него перекрывали лопасти двух вентиляторов, которые, судя по тому, насколько они заржавели, давно не вращались. Снова достав зажигалку, я зажёг ее. Пламя отчётливо отклонились вправо, а потом вообще потухло. Тяга была очень сильной, даже кожей ощущался ветер. Дышать было легче, зато стало холоднее. Мы ведь все задубели из-за подземной сырости.

— Чая бы сейчас, — проговорила вдруг Ника. — Горячего.

Большую часть времени мы шли молча, не нарушая тишины. Тесные проходы подземелий давили, да и страшно было.

И это людям, которые ездили в Квартал на самоубийственные миссии, дрались с дикими бандитами оттуда, а периодически гоняли в Старую Москву, где тебя могла сожрать какая-нибудь тварь.

Страшно было даже Чеху. Это чувствовалось.

— Да только где его взять, — проговорил я. — Была у меня знакомая, которая настоящий чай пила.

— Это та корпоратка что ли? Ната? — спросил Серёга.

— Ага, — кивнул я. — Собственно, у нее дома я настоящий чай впервые и попробовал. И в последний раз тоже. Да и много чего натурального, включая дурь. Хорошая девчонка была бы, если б не шлюхой оказалась.

Ника фыркнула. Ну да, она-то до того, как в тюрьму попасть, как раз проституткой и работала. Ей это смешно.

Я свернул и двинулся в сторону гигантской лопасти. Схватился за одну из них, попытался провернуть, чтобы можно было пролезть. Нет, никак. Наверное, проще выломать ее, чем заставить шевелиться намертво прикипевшие штоки. Ну или что у нее там вместо этого.

Подпрыгнул, протиснулся между лопастями, вылез на ту сторону. Не как мешок с говном упал, конечно, но все равно шумно. Огляделся. Такой же туннель и дверь. Открытая, кстати говоря. А вот это уже интересно.

Ника пролезла второй, Чех следом. Я двинулся дальше, заглянул в дверь, снова достал зажигалку, зажёг и осветил лежащий на земле человеческий череп.

Естественно, что не такой, как те пластиковые копии, которые показывали нам в школе. Черепа мертвых людей в жизни совершенно другого цвета, да и целыми они не бывают. Вот и этот был пробит. И сгнил до костей, ни одежды, ни чего другого нет. Только кости вокруг валяются, но как будто не растащенные.

— Тяга есть, — сказал я. — Ещё и мертвец.

— Может ну его? — спросила Ника. — В ту сторону пойдем?

— Не, — я покачал головой. — Если этот бедолага сюда как-то попал то, значит, там есть путь наверх. А нам именно он-то и нужен. Так что пошли.

И мы двинулись внутрь. Я наступил на что-то, под моей ногой хрустнуло. Посмотрел вниз, увидел переломленную лучевую кость. Прости, приятель. Впрочем, тебе уже определенно не больно.

Мы вышли в коридор, и я увидел лестницу, которая вела наверх. Почти все время до этого мы спускались вниз, и я даже представить не мог, на каком уровне под землёй мы оказались.

Кто бы знал, что под городом есть такие подземелья? Впрочем, по слухам они и под Новой Москвой есть, именно поэтому там метро наземное и построили. Чтобы кто-то в случае чего не попал туда, куда не положено. Вот так вот.

Лестница была совсем невысокой, и поднявшись по ней, я оказался в просторном зале. И громко выругался.

Весь пол оказался покрыт какой-то слизью, ее было много. И больше всего она походила на продукты чьей-то жизнедеятельности.

Проще говоря — на дерьмо.

Вопрос только в там, какого размера должна быть тварь, чтобы засрать такое помещение. Или сколько их должно быть.

— Это ещё что такое, — пробормотал Чех за моей спиной.

— Может быть, обойдем? — спросила Ника. — Вернёмся назад, попытаемся выйти?

— Черт его знает, — сказал я. — Но что-то подсказывает мне, что кратчайший путь на поверхность именно он.

Я попытался просканировать это дерьмо с помощью оптики, чтобы понять, кому оно может принадлежать. Всё-таки интерфейс умел и такие вещи.

Отходы жизнедеятельности органического происхождения. Вероятно, испражнения боевого мутанта времён войны.

Ну да, понятно, блин. Испражнения боевого мутанта. А какого именно — непонятно.

Почти все мутанты Старой Москвы были идентифицированы, работа там велась знатная. Но проблема мертвого города была в том, что местные мутанты вырождались во что-то совсем странное. Они взаимодействовали с вирусом, который выпустили здесь, и он не обращал их в зомби. Он просто менял их.

В какой-то мере это, может быть, и хорошо. Но что-то подсказывает, что лучшим оружием против подземных мутантов будет огонь. А источников огня у нас нет. Если не считать моей зажигалки. И что мне теперь, им в морды ей тыкать? Глупость какая.

— Ладно, идём, — проговорил я. — Может быть, оно старое уже, и эти твари выродились давно.

Я двинул через зал, стараясь не наступать в испражнения. Мало ли, вдруг они токсичные?

Насчёт того, что дерьмо это старое, я сказал больше для того, чтобы успокоить товарищей. Выглядело оно вполне себе свежим.