— Ну, подлец, понял, ни к чему твои придумки не помогут, все уже известно! — и следователь довольно заерзал на колченогом табурете.

На самом деле все было не так все просто. Стюарт, конечно, о «Генрихе» много чего наболтал, но кто он такой не сказал. Толи сам не знал, толи, что скорее, пытался не дать его арестовать. Понимал, чем это скажется ему самому. Но аналитический мозг опытного полицейского XXI века позволили примерно вычислить, кто это.

А далее техническая работа. Тот же писарь Алексей написал фальшивую выписку. И теперь Константин Николаевич довольно напряженно смотрел и гадал — клюнет рыбка или нет?

Рыбка клюнула, заморгав от напряжения. Все-таки англичанин привык сам допрашивать, а не был допрашиваемым. Да и старый полицейский XXI века куда как опытнее и искуснее непрофессионального уголовника XIXвека.

Ну а раз признался, что такой-то деятель, должен отвечать за свои преступления в Российской империи. А как же! Тем более, нашалил он в нашей стране изрядно.

Для начала Константин Николаевич рассмотрел самое важное для Вильямса, за которое, если б Николай I решился (а он еще может решиться, Алертон официально не имел защитительного статуса дипломата), его бы повесили. Кража важного документа — так называемого лжезавещания Николая I (условное название попаданца).

А чтобы англичанин быстрее думал и резче боялся, Константин Николаевич специально остановился гибельного действия этого поступка. Вроде бы испугался. Во всяком случае, переход к обычному уголовному делу о бриллиантах, где главная опасность состояла лишь в том, что жертвы были из императорской семьи, а во втором случае и сам император.

Но там все-таки гибельная петля вырисовалась не так явственно. И свое правительство могло защитить, тогда как в случае с документом оно будет тупо молчать.

Что Константину Николаевичу и надо было. Причем «дело о краже бриллиантов» для него не представляло интереса, он было уже раскрыто. Англичанину надо было просто показать, что жандармерия почти все знает и ей надо лишь добровольное признание главного преступника.

Алертон, кстати, несколько раз пытался сфальсифицировать дело. В свою пользу, разумеется. Попаданец легко его поправил, буквально на пальцах продемонстрировав, как реально шли события.

Единственно, что не знал великий князь — это мотивацию. Они же могли встревожить жандармов (так потом и было) оказалось, элементарная жадность.

Алертон, увидев, какие серьезные прорехи наблюдаются в охране, решил «за одним» еще и прибарахлить драгоценные камни. О них ему рассказал Андриан Два Пальца. Он же и сработался со своими людьми

Своровали удивительно легко, но потом все же русская жандармерия взяла след. Уголовников взяли, а сам Алертон чудом ушел (наивная версия). Пришлось переходить на полуофициальное положение, сменив имя

Потом перешли на второе бриллиантовое дело, параллельно — платиновое. А вот здесь оказалось Константин Николаевич перемудрил, забыв, что все-таки здесь не XXI век. Никто нигде никого не прикрывал.

Оба этих дела развивались самостоятельно. Просто платиновое шло по инициативе Лондона, тогда как кража бриллиантов со скипетра шла из-за активизации джентльменов из английского посольства. Алертон даже уточнил — наиболее был оживлен Стюарт, который, в конце концов, и стал главным инициатором.

Схему выбрали старую и простую — воруют уголовники, им помогают местные слуги. И ведь опять прошло, Алертон даже обиделся за русских (ну, и за себя, конечно).

Вот здесь Константин Николаевич задумался. Первоначально он хотел взять на крючок джентльменов при помощи лжезавещания Николая I. Однако, этот вариант зарезал сам император своим запретом обострить обстановку.

А между тем, бриллианты скипетра до сих пор не были обнаружены. Ведь тогда доминировала версия о «прихватизации» еще в XVIII веке по приказу самими монархами — толи бабка нынешнего императора Екатерина II, то ли отец у оного же Павел I. Ну и, по сути, реально уже не искали.

Теперь же следствие радикально изменило направление. А потому проблема поиска стала очень актуальной. А поскольку опять рядышком англичане, то и зубодробительной. Ведь Николай I вои взгляды не изменил!

В общем, стоит изменить концепцию. Раз уж император и без того приказал отпустить виновников из англичан, то так и сделаем. Но он потребует от этого лжеГенриха взамен императорские бриллианты. Нечего тут воровать национальное богатство!

Но вначале напугать до непроизвольного выделение мочи. Чтобы даже и мысли не было сопротивляться!

— Что же, оба дела уже закрыты. Хотя, признаюсь, какие-то мелочи вы открылись. Уголовников мы наказали. Кое-кого даже повесили, но в основном отправили на каторгу или в ссылку. В столицу им все одно теперь запрет въезжать. Иностранцам же, то есть вам и Стюарту наказание бы одно — выезд заграницу с запретом появления в России в дальнейшем навсегда.

Но, Вильям Алертон ваш последний поступок перекрыл все ваши возможности. Только виселица и при том никакого смягчение. Даже ходатайство английского правительства не поможет. Да и не будет оно, между нами, вмешиваться. Слишком уж пованивает дело.

Увы, господин Алертон, лично вы будете повешены, я думаю, на следующей неделе. Где-нибудь в середине. Прощайте, и да смилуется Господь над вашей бессмертной душой!

Голубчик, — это следователь уже писарю, — попросите еще надзирателей, надо вынести тело.

«Он уже так обо мне говорит, словно я умер, — пронеслось в голове Алертона, — но ведь, черт возьми, я не хочу умирать!»

Он воскликнул, громко и экспрессивно:

— Господин следователь, ваше благородие, а когда же будут вешать Стюарт? Ведь его взнос в эти преступные деяния ничуть не меньше, а то и больше!

— Я знаю, — равнодушно ответил следователь, — он тоже должен был быть повешен и, скорее, с вами же. Но господин Стюарт смалодушничал и передал очень важные и секретные сведения своей страны, что оказалось очень благоприятно для России. И его императорское величество милостиво согласилось помиловать его. Он должен уехать из государства сегодня же

— Но я тоже имею секретные сведения! — завопил Алертон, кое-как отбиваясь от надзирателей. Как понимал попаданец, как всякому здоровому человеку, ему очень не хотелось умирать. Тем более еще в петле. Но еще сильнее его саднило впечатление, что он вот умрет от этих преступлений, а эта сука Стюарт останется жить, несмотря на то, что преступления у него те же. Что же он такое сказал, что его все же взяли и помиловали?

Между тем, сильные надзиратели, несмотря на отчаянное сопротивление англичанина, постепенно вытаскивали его в коридор, а ведь там практически находилась его смерть!

И он в отчаяние решился:

— Я отдам вам те бриллианты императорского скипетра в обмен на свою жизнь!

— Подождите, — остановил следователь несколько ретивых надзирателей, — вот это уже интересно!

В общем, они немного по-деловому поторговались. Константин Николаевич, по сути, нехотя изображал из себя недалекого и откровенного работника силовых структур, которому просто неохота шевелиться.

Конечно, в реальности все было вообще несколько иначе, но ведь мы об этом не станем говорить, правда?

А так оба собеседника добились каждый своего — Алертон получил пока словесное заверение, что он уже не будет повешен, а следователь — твердое обещание, что англичанин покажет, или, хотя бы, опишет место бриллиантового клада.

При этом положение сторон было явно неравным исходя из реального положения. Для начала Алертон должен рассказать о местоположение бриллиантов, тогда как следователь кроме обещанного слова не давал ничего. И кто может быть уверен, что всего лишь через час русский собеседник не изменит свою позицию?

Англичанин откровенно пал духом и чтобы поддержать его (а за одним поддерживал легенду), Константин Николаевич объявил, что он еще должен сообщить об этом разговоре своему жандармскому начальнику его сиятельству А. Х. Бенкендорфу. А тот в свою очередь доложит его императорскому величеству Николаю I. И если последний в этом согласится, то обещание русской стороны станет крепче железа.