Ну и помощников он себе выбрал соответственно. Весь этот ужасный антураж помогал ломать чиновников не хуже самых изощренных пыток, а заодно вчистую отшибал память у допрашиваемых. Те лишь помнили жуткий ужас, постоянно их стерегущий и бездушный голос жандармского следователя, холодящий похуже страшного мороза.
О чем их выспрашивали, что и как допрашивали, они уже не могли вспомнить, как потом не старались. Остались живы и здоровы, и это уже прекрасно. Главное, подальше от этой камеры и ее страшного хозяина.
А допытывался князь Долгорукий, как вы понимаете, практически сущий пустяк — кому, как и для чего давал деньги и подарки Джером Стюарт, четвертый граф Ньюкасла? Это, кстати, они тоже не помнили, но их предусмотрительно еще раз спрашивали, перед тем как отпустить домой. Князю оставалось только надеяться, что хотя бы один из десяти допрашиваемых чиновников ломанется к дипломату со страшной новостью о действиях русской жандармерии и большом их интересе своему скромному англичанину. Есть же у него хотя бы чуть-чуть здравого смысла? Лично он бы удрал, что было сил из страшной страны России.
Большего он позволить для Стюарта никак и не мог, и не хотел. Все-таки допрашивать почти шесть десятков человек одному (помощники не в счет), одновременно создавая логическую концепцию шпионской деятельности английского дипломата — это очень много и тяжело. Да и потом, наверняка, у императора Николая есть добровольные соглядатаи и за ним самим. Даже не за деньги, а помощники за ласковое монаршее слово. Мда-с!
Для начала он ответил с помощью чиновников на вопрос — КОМУ давали англичане? Из шести десятков без особой трудности было выделено два десятка крупных взяткополучателей. Бравших много, со смаком и со счастьем на лице. А чего и кого им было боятся? Это же было не запрещено, а, значит, почти разрешено. Вот и молотили языками о «помощи» англичанина, кто как горазд, хвастаясь и красуясь перед сослуживцами. Иностранец их выделил как наиболее перспективных и влиятельных. И дал в связи с этим денег. А вам, господа, ха-ха, совсем нет!
Тогда радовались и веселились, злорадно насмехаясь. Теперь приходилось очень как раскаиваться и горевать. Ведь если даже сам чего утаиваешь, даже из-за плохой памяти, то незадачливые соседи по службе обязательно сдадут. И сладострастно порадуются, негодяи. Пришла их пора глумливо веселиться за спинами и скромно наивно улыбаться, глядя в лицо.
Повинуясь стародавней привычке, Константин Николаевич отделил всех получателей английской «помощи» на три группы:
— Начальствующие персоны. Эти получили деньги и подарки только за то, что они есть и причем в зависимости от должности, чем выше, тем больше. Долгорукий более чем был уверен, что и уважаемый министр как-то брал (не сам, конечно, его секретари), и, тем более, у заместителей его рыльце в пушку. Но увы, по согласованию с императором, эти «товарищи» были пока не подсудны. Да и сам князь понимал, одно дело отдельные чиновники, таковые были всегда. А другое дело целое министерство! Тут даже у людей несведущих появляются вопросы о характере николаевского режима. Министр, значит, брал, хе-хе. А тогда сам император?
То есть позже то помоями Николая I все равно облили, начиная еше с первой четверти ХХ века. Но это было уже после смерти. А пока ни-ни. Да и зачем они?
В любом случае, сейчас потенциальные виновники сидят в своих креслах, дрожат и богу молятся, опасаясь, что и их арестуют. Потом следствие, суд, публичная ликвидация дворянских привилегий (у кого они есть) и пожизненная ссылка, а то и каторга. А вы как думали? Жандармерия не тульские пряники раздает!
— Чиновники чинами гораздо меньше, включая самую мелюзгу, но сидящая на «хлебных» местах. Ведь министр, подписывая приказы и распоряжения, не сам передвигает бумаги и прикладывает печати? На все это есть специальные чиновники, которые тоже любят сладко поесть-попить, но у которых ничтожное жалованье.
Так вот они порою и как бы самостоятельно двигают печати и зорко подсматривают за своими начальниками.
Ох уж эти маленькие шестеренки административного аппарата, вроде бы слабые и беззащитные! Все о вас забывают, но вы-то все знаете и видите.
Именно этих людишек Константин Николаевич более всего потрошил на предмет тайной информации. Они тоже виноваты.И брали неоднократно, и продали все, что могли и не по разу. Но о них речь не идет. Мелочь. О них, в конце концов, расскажут другие, такие же мелкие беспозвоночные из отряда незубастых чиновников. А их обязанность — рассказать все о министерстве в целом и об этом щедром англичанине в частности.
Тут Долгорукий полагался на человеческую психологию. Уверившись, что они страшному следователю ничуть не интересны, и попадая в привычное поле сплетен и слухов, эти людишки распевались соловьями, писарь едва успевал за ними записывать.
Они есть в любом коллективе в любую эпоху. Штатные и нештатные сплетники, которые считают своей священной обязанностью все разузнать, все разнюхать. А потом доложить — начальнику, случайному собеседнику, ну и, раз уж довелось, жандармскому следователю с остекленевшим взглядом.
Потом, разумеется, их вежливо или не вежливо выпинывали и все эти титулярные советники и коллежские регистраторы, вспотевшие, но довольные, летели на свое рабочее место. Их выслушали и они про всех рассказали!
— И последняя категория, самая неопределенная, включала в себя чиновников, которых дарили «на всякий случай», вдруг пригодятся. Или еще из жалости, из той наглой настырности, с которой они выпрашивали ма-аленькую подачку.
Вот и князь Долгорукий по такому же принципу «на всякий случай» охотился на эту дичь — задавался пристрелочными случайными вопросами и, если он не интересовали, безжалостно с ними расставался, напоследок припугнув до дрожи в коленках.
И ведь не промахнулся в таких стараниях! Его звали Иванов-56 (имя-отчество не важно), то есть мелкий чиновник где-то в самых первых рядах с конца, и занимался он мелкими вопросами эмиссионных касс. Дальше уже только дворники да горничные. То есть человек совершенно для него бесполезный, как решил поначалу князь Долгорукий и, как видимо, отметил для себя в свое время Стюарт.
Но не тут-то было! Этот Иванов-56 оказался первым сплетником министерства и знал все, чего даже его высокопревосходительство министр Е. Ф. Канкрин с его самомнением не ведал.
И нарассказывал этот человечек такого, что Константин Николаевич только в изумлении мысленно ахал и охал. И про особые сексуальные интересы (он-то наивный думал, что в XIX веке с этим все нормально, голубых и розовых еще нет), и про политические взгляды (явно большевики уже были, просто замаскировавшиеся) и, разумеется, о деятельности небезызвестного Стюарта.
Теперь оставалось только переспрашивать у других чиновников, чтобы не обмануться с Ивановым-56 и не строить доказательную базу только из его показаний. Занятие практически техническое и не требовавшие особых аналитических возможностей.
Невод он закинул практически случайно, но каков улов!
В ночи князь Долгорукий наконец-то пришел к мнению, что с него вполне достаточно. Конечно, не все жгучие секреты министерства были открыты, но перед ними и не стояла такая задача. А вот пронырливая бестия Стюарт сегодня явно попался. Он прямо-таки влез в это дерьмо по самые уши, только плешь заманчиво блестит. И теперь его придется прилюдно наказать!
Нет, самого англичанина попаданец губить никак не собирался. Если только он сам будет благоразумным и сбежит из страны, а не вздумает бороться с российским аппаратом, как дон Кихот с его мельницами. Но вот дать по его шаловливым ручонкам он себе позволит с большим удовольствием. Не фиг лезть в наши Палестины! Мы сами с ушами и огромной гордыней.
С тем и поехал домой, наивно полагая, что там все видят уже седьмой сон. Ага, сны там действительно видели. Некоторые. А все остальные слуги, повинуясь бестолковому распорядку Марии Николаевны (точнее, его полному отсутствию), как бы хлопотали по дому.
