— Они изменили тебя, Валери. Когда я тебя встретил — ты была не такой!

— Нет, Джейк, когда ты меня встретил — я влюбилась в тебя и дарила тебе всё самое лучшее в себе. А сейчас любить тебя нельзя. Я такая же, но самое лучшее я свернула в узелок. Ты просто не знал меня другой, как если бы увидел в толпе со стороны, чужую, прохожую, со своими эмоциями, но не к тебе. Ты хотел, чтобы я была счастлива, но не решай за меня, где и с кем. Я сама выберу. Прощай.

Пока я разговаривала с Джейком, Грант не мешал, но стоял рядом и слушал. Теперь он смотрит на меня, в состоянии некоего замешательства, словно видит впервые в жизни. Даже его гадкая ирония неожиданно куда-то пропала.

— Для меня особую роль играет то, что я услышал, — тихо говорит он, не спуская с меня своих проницательных оленьих глаз. — Значит, ты не презираешь меня? Это было временное отвращение?

Неуверенно киваю:

— Мне ещё нужно всё это переварить, задать кучу дополнительных вопросов, но суть я приняла. И у меня нет отвращения к вам. То есть к нам. …К тебе. Тебя ведь не смогут насильно выдать паритам, правда?

Вместо ответа я получаю страстный ураганный поцелуй от Гранта, который чуть ли не валит меня с ног. Кажется, это его так накрывает сумасшедшей радостью. Он подсаживает меня к себе на бёдра, я обхватываю его ногами, обвиваю руками за шею, и мы продолжаем целоваться, как ненормальные.

Такая себе форма выхода стресса, но это всё же лучше, чем рыдать.

— Я хочу тебя, прямо сейчас, мне это нужно! — выпаливает он с жаром. — Да?

— Ты сумасшедший! — задыхаюсь, но мне почему-то становится весело. — Мы ведь только вчера говорили об этом!

— Ты говорила, что окажешься в постели, если будут доверие и чувства. Почти всё есть, идём! — похоже, Грантом, в том состоянии, в котором он сейчас находится — отказ не воспримется. Я не знаю, что он такого для себя услышал, но им вдруг овладел какой-то невероятный лихорадочный пыл. Хотя … я и не хочу ему отказывать. Может, станется так, и он окажется бальзамом для моих ран. Не меняя моего положения, продолжая целовать, Грант тащит меня наверх.

Так быстро с меня одежду ещё никто не снимал! Пламенный секс в переносном смысле, но пару раз мне начинало казаться, что Грант загорится по-настоящему. Он просто какой-то неукротимый, как стихия, но он ввергает меня в невероятные ощущения. Я кричу, я бьюсь под ним в экстазе, а ему всё меня мало, он продолжает забиваться в меня, пока этот парень-пожар не взрывается, рассыпаясь искрами, слава небесам, не буквально.

Грант скатывается и ложится рядом, но комната продолжает кружиться.

Я словно вышла в открытый космос. Своё состояние хочется выразить каким-то одним цельным вместительным словом. Но вырывается только:

— О, боже!

— Спасибо, но лучше не так официально, можешь называть меня просто Грантом, — к нему возвращается его привычная самовлюбленная ирония. И улыбка, от уха до уха. — Я тоже поймал кайф. Мне хорошо с тобой, лапочка. Но ты так кричишь. Кажется, Анна там заиндевела от злости, если только не успела вовремя смыться.

— Ты ведь не захотел с ней встречаться из-за ваших противоположных способностей, да? Но ведь лёд и пламя должны притягиваться, так интереснее!

— Кто тебе сказал? Не очень хочется обниматься с морозильной камерой, но не только поэтому, Анна не нравится мне из-за характера, её пустая болтливость и придирчивость меня с ума сводят. Другое дело ты, ты тоже сводишь меня с ума, иногда я готов тебя удушить, из-за твоей несговорчивости, упрямства и резкости, но мы с тобой на одной волне, то есть мы горим и тлеем одинаково, мне это нравится больше. Анна не станет со мной бороться, она уступит и мне станет с ней скучно, а вот ты запрограммирована трахать мне мозги в постоянном режиме.

— И тебе это нравится? — фыркаю, приподнимаясь на локте, вот уж действительно парень не ищет легких путей.

— Да, я ещё тот извращенец, — многозначительно улыбается Грант, сжимая ладонью мою упругую грудь.

— Зайка, скажи мне, всё-таки как тебя зовут? Неприлично переспать с девушкой, не сказав ей своего имени. Обещаю, если мне назовёшь его ты, я не буду потом посмеиваться над тобой, не стану обращаться к тебе по имени, если ты этого не захочешь. Но если я узнаю его сама… Ну пожалуйста!

— Оскар.

— Оскар? Оскар Грант? — закусываю губу, сдерживая улыбку. — Так … мне достался приз? — утыкаюсь ему в плечо и тихонько смеюсь.

— Ты обещала. Пока ещё не достался, но может.

— И ты не хочешь, чтобы я тебя так называла?

— А-а, — энергично качает головой. — Но я уже начинаю привыкать к зайке.

— А способность? — хитренько улыбаюсь я, и Грант щёлкает меня по носу.

— В следующий раз, если сама не разузнаешь. Ты букет-то хоть вернешь? Обещаю, я тебе же его и скормлю, но чисто символически его положено вернуть. Ну, что, пошалили и хватит, возвращаемся в реальность? Собирайся, красотка, у тебя вечеринка!

Реальность! Я тяжело вздыхаю. С тоской смотрю, как он сосредоточенно одевается, погрузившись в какие-то свои мысли.

— Как думаешь, Ли отпустят, или они будут стоять на своём?

— Грешен, но когда ты разговаривала с паритом, у меня проскакивали мысли, что было бы не плохо, если бы с Ли что-то случилось, тогда бы ты возненавидела Джейка. Я не скрываю, что хочу этого! — разводит он руками в то время, как я хмурюсь. — Ах да, на счёт китайца. Видишь ли, там главная скрипка — Кора, сыночек может мамашу не уломать, но они вряд ли убьют твоего друга, скорее будут держать для шантажа. Но сегодня тебе обязательно нужно встретиться с кланом, познакомиться со всеми, это то, о чём ты должна сейчас думать. Потому что ты часть нас, всех и каждого в отдельности. Вчера они поднялись на твою защиту, уважь их Вэл.

— Я и не отказываюсь, — уже полностью одетая снова сажусь ему на колени. Я хочу его поцелуев, способных дарить мне временную амнезию. Забытьё должно помочь мне не вспоминать голос Джейка, его слова, оно должно помочь мне не думать ежеминутно об участи Ли и о том, что я занималась любовью с парнем, к которому даже не знаю, что чувствую. Мы целуемся, и Грант в шутку начинает стаскивать с меня одежду. Секс раскрепостил и ещё сильнее сблизил нас. Несмотря на весь водоворот событий, понимаю, что в данный короткий отрезок времени, когда мы были с Грантом вдвоём — мне было дико хорошо с ним. Он иногда бывает жутким паршивцем, но иногда, когда он сам этого хочет — он может сделать счастливой. Оскар!

Он не пошел со мной, вернее, Грант отправился туда немного раньше меня, потому что, по непонятно кем установленным правилам — я должна была явиться одна.

«Мама дорогая! Настоящая пещера, узкий вырубленный прямо в скале коридор, горящие факелы … и гнетущая тишина! У меня трясутся поджилки и, кажется, обнаружилась клаустрофобия!» Чем дальше я иду, тем сильнее хочется красться на цыпочках. Пещеры… Шудры на Орфее ведь жили под землёй, это их привычная среда. Нет, ребята, мне больше всё-таки как-то на воздухе!

….Сколько ж их тут!!! И все посмотрели на меня одновременно — дети, женщины, мужчины. Улыбаются! Вдруг протяжно завыли трубы, заставляя содрогнуться горы, недра и меня в том числе. Вероятно, это извещение о моём зачислении в ряды клана. И что мне делать? Я нашла глазами отца. Хоть бы кто подсказал! Стою, как дура на самом видном и почётном месте в полной растерянности. Наконец, в мою сторону двинулся глава рода.

Хэнк сегодня очень стильный, наверное, главе шудр полагается носить дорогие вещи. Мне никто не диктовал правила дресс кода этой вечеринки, поэтому я нацепила свои любимые синие джинсы и светло-зелёную кофточку, правда, чёрт меня ещё дёрнул надеть туфли на каблуках.

— Когда рождается шудр, — улыбнувшись мне, заговаривает Хэнк. — Ему дарят собственное жилище и всё, что этому жилью полагается. Мы чествуем каждого, принимая в семью, устраивая большой праздник. А рожденный, сливаясь с нами, со своей семьей, делится преданностью и служит клану своей способностью. Каждый шудр пришел сегодня ради тебя, Валери, со своим даром, готовый распахнуть для тебя свои объятья. Именно через объятья ты прочувствуешь способность каждого члена твоей семьи. Приветствуем тебя, Валери — ты кровь и след наших предков, ты наша любимая сестра и дочь, капля, способная породить море. Сливаясь с нами, прими каждого из нас, как мы принимаем тебя! — от этой странной торжественной речи у меня по коже ползёт мороз. Удивленно моргая, смотрю на протянутую руку Хэнка, в которой он держит ключи. — Как глава рода, я приветствую тебя первым, и хочу подарить тебе дом.