Такое не приснится в кошмарах, со мной такое почему-то всё время случается наяву! Мой инстинкт подсказывает мне одно — бежать! Спасаться! Пока звучит проигрыш, тихонечко исчезаю за импровизированными кулисами, спрыгиваю на землю и мчусь со всех ног!

За мной бросилось бежать несколько десятков. Они гонят меня, как зверя! Чувствую собственную панику, а ещё их способности, блокирую пытающихся напасть и отбиваюсь их же собственными. Пламя, ультразвук, силовое поле. Им не нравится, что я огрызаюсь. У меня то появляется сверхскорость, то я прыгаю по стенам в стиле лучших спецэффектов человека-паука.

Человек во мне отошел на второй план. Сейчас я шудра, и я пытаюсь спасти свою шкуру, ища укрытие. Одновременно с этим, мои инстинкты ощупывают пространство в поисках моего вида. Единственное место, где могут укрыться шудры — под землей. По пути мне попадается люк городской канализации. И вот я уже внизу среди смрада и сырости, бегу, отдавшись рефлексам. Дергаю ручку овальной двери в тоннеле сбоку, заскакиваю, захлопывая её за собой, оказываясь в полной темноте. Чувствую с облегчением, погоня отстала, из последних сил прижимаюсь лбом к холодному металлу.

— Проклятье, … я в полном дерьме! — тихо выдыхаю в пустоту.

— Трудно не согласиться, — отвечает мне пустота.

Шарахаясь, оборачиваюсь, одновременно со вспыхнувшим тусклым светом. В небольшом глухом помещении насосной, столпившись, на меня с подозрением смотрит человек десять. Грязные, в рваной давно не стираной одежде, заросшие. В основном дети. Среди них два парня на вид старше меня и девушка где-то примерно моего возраста. Сначала приходит мысль, что это просто бездомные. А потом ощущаю…

— Мама родная вы шудры! — пораженно сползаю вниз на подкосившихся ногах. — И это что всё?

— А ты кто на хрен такая? — враждебно шипит девушка, выступая вперед, будто пытаясь заслонить от меня детей.

— Меня зовут Валери, можно Вэл. И я гибрид. Полукровка. Моя мать человек, отец шудр. … Значит, модулей было несколько, — обалдев, бормочу я как полоумная. — Ох-ре-неть! Вы ведь тоже ссыльные с Орфея да?

— Так, сначала! — трясет головой один из парней, подходя ко мне ближе, но его тут же накрывает растягивающееся люминесцентное поле энергетического щита. Один из детей защищает этого парня. От меня.

— Человеческие гены не совместимы с ДНК шудр! Как такое может быть, ты хочешь, чтобы мы в это поверили?

— Да, вам повезло, вы видите перед собой уникальный экземпляр. Мой отец и весь его клан тоже поначалу диву давались, а потом привыкли. Сейчас у меня начнётся бессвязный непроизвольный выброс потока слов, но это от шока. … Это просто нереально и так неожиданно! Вот тебе и повеселилась, поколесив по стране! … Моя семья живёт в Сентхолле, вот уже как двести лет шудры и париты укрываются там, размножаясь в равном количестве. Они тоже враждуют, но вот только у них постоянная и стабильная ничья. И никто из них не подозревает, что на земле есть ещё такие же, только в другом месте. А когда я сегодня увидела этих обращенных питбулей — решила, что у меня съехала крыша, пока они не начали лязгать зубами и загонять меня сюда своими сверхъестественными фокусами. Да их же там до чёртиков! Как?!! — на моём лице одни огромные глаза, а перед лицом жестикулирующие руки, мечущиеся в глухонемом припадке.

— Да уж, их тьма сколько. И какие у тебя способности Вэл? Потому что без них ты бы от паритов живой не ушла.

— Попадать во всякие дерьмовые ситуации — вот мой дар!

— Ну, это мало поможет, — недоверчиво усмехается говоривший со мной парень. — А если серьёзно?

— Я эмпат. Могу перенимать на себя любые другие способности, кроме ясновидения, находясь рядом и блокировать других. Штук семь могу застопорить. Так вы расскажите мне, как отсюда выбраться и почему так случилось, что вы живёте в канализации?

— Не с разбегу, крошка. Сначала мы узнаем всё о тебе. Как ты заметила нас мало, и после долгих лет войны, которую мы проиграли, мы вынуждены жить как крысы и это сделало нас жутко недоверчивыми. Что могло помешать нашим врагам, подослать нам девчонку, пахнущую шудрой, но не настолько чтобы это не вызвало сомнений? Какой-то гибрид, проскользнувший мимо тысячной толпы паритов! Согласись, как-то маловероятно. А вдруг ты ходячая бомба? Так что или мы тебя убьём прямо сейчас или ты развернешься для меня. Я психокинетик, мою способность нельзя блокировать. Я узнаю информацию тремя способами: через кровь — это порез, через слюну — это поцелуй, и через выделения слизистой — это секс.

— Иди ты в задницу! — не выдерживаю я, тут у человека истерика, а он со своими проверками.

— Туда он тоже может, — криво усмехается девушка. — Но поверь, лучше тебе согласиться на поцелуй — быстро и безболезненно. Затем Лесли решит, стоит тебе доверять или нет.

— Как же я не люблю тех, кто ковыряется у меня в мозгах! — стону и тихонечко бьюсь головой о стену. — Ладно, воевать с вами в данной ситуации бессмысленно. Но ты увидишь много такого…

— Не беспокойся, считай, что я твой исповедник, все тайны останутся со мной. И знай, меня мало чем ещё можно удивить, или напугать, так что расслабься, — подойдя, Лесли протягивает мне руку, помогая подняться на ноги. Обхватывает моё лицо и присасывается ко мне губами. Я не отвечаю. Это ведь не тот поцелуй, коим он должен быть, а всего лишь считывание информации. Чувствую себя флэшкой. В голове всё затуманивается, мне трудно дышать, я тоже что-то такое ощущаю: страх, отчаянье, много боли, ужас смерти, лица, крики. Но его собственную информацию я воспринять не могу, слишком всё размыто. У психокинетиков очень сложный дар, его опасно перенимать, можно однажды не вернуться обратно в своё сознание.

Наконец, Лесли отпускает меня, долго молча смотрит мне в глаза, недоуменно качая головой. Отходит в сторону, садится и задумчиво трёт подбородок.

— И? — требует констатации девушка, да и все остальные тоже смотрят на него вопросительно.

— Она не враг, и она действительно наполовину шудр.

— Но что-то не так? — взволнованно уточняет его подруга, бросая взгляды, то на меня, то на Лесли.

— Мне нужно подумать Ванда!

Подхожу и сажусь рядом с ним. Теперь этот незнакомый мне парень знает меня лучше, чем я себя, он прочёл меня от начала до конца, и я знаю, что его беспокоит во мне.

— Тебя смутил Джейк?

— Да. Видишь ли, для нас это особенно неприемлемо, после всех зверств, что мы пережили. Париты жестоко истребили нас как вид, — тихо отвечает он так, чтобы слышала только я. — Но я видел, в вашей ситуации всё иначе. Мне просто нужно это переварить. И опять же, я увидел это твоими глазами, но чувствую-то я по-своему. Не дрейфь, мы примем тебя к себе. … Ладно, давай знакомиться. Я как ты уже поняла — Лесли, это моя девушка Ванда, — после Лесли озвучивает мне имена всех детей, самому младшему из которых всего четыре года. Последним он кивает на самого старшего шудру из всех. — Это Патрик.

Я киваю и неожиданно для себя замечаю, что у Патрика нет кистей обеих рук.

— Его пытали париты, — отвечает на мой немой вопрос Лесли. — У Пата способность проходила через пальцы — электика. Вот они ему руки и отрубили. Он выжил просто чудом. Последние несколько десятков из нас так и погибли — сначала их истязали пытками, затем добивали. Кровожадные твари. … Эти дети последние шудры Мелвуда. Сидим тихо. Раз в несколько дней делаем вылазки за едой, но в основном успеваем дойти только до мусорных баков. Хищники не дремлют, в последнее время они ожесточили контроль. Так что, как тебе выбраться из города, Вэл, я не знаю! Тебе вообще повезло, что жива осталась. Но на второй шанс рассчитывать не стоит.

— Как же так, — всё ещё не могу прийти в себя. — Вас что, было меньше изначально или у паритов другой набор способностей, более воинственный? Как они одержали победу?

Глядят на меня, неопределенно пожимая плечами.

— Когда я родился, — снова заговаривает Лесли. — Нас уже было вдвое меньше. Затем истребление развернулось полным ходом. Война — это стратегия и доля везения. Где-то наш глава просчитался, а у паритов во власти изначально встали твари, которые жили лишь одной целью — уничтожить шудр. Вот так мы и существуем, ожидая своего часа, даже дети не верят, что они когда-то вырастут. Я бы давно уже вышел к паритам, чтобы принять смерть в последней схватке, но из-за детей, мы всё ещё пытаемся жить. Если бы они просто убивали, а так… Не хочется, чтобы малышей замучили до смерти. Когда опасность будет неминуемой — мы сами их убьём, быстро и безболезненно и они это знают. Я живу ради Ванды, Ванда ради меня. Патрик вот — ради сына, и все мы ради друг друга.