Мы не показываемся наружу, растягиваем паёк огрызков и воды. Я отвлекаю детей от угнетённости рассказами о Сентхолле, даже тихонечко пою. Но мы с Патом не забываем найти немножко времени и угол для себя. За эти три дня я не помню точно, сколько раз мы занимались с ним любовью, знаю только, что каждый раз был как последний, и каждый раз я чуть не теряла сознание от шквала эмоций. Так не бывает. … Настолько сильно к нему прильнула моя душа.

Нас всех насторожил разнесшийся по туннелю шорох. Парни напряглись, прислушиваясь.

— Это не париты, — прошептал Лесли. — В канализацию кто-то спустился, и двигается бесшумно. Люди не могут так передвигаться. Так скользят только … шудры! Они здесь, Вэл! Боже милосердный, они пришли за тобой!

И не успевает у меня спереть дыхание, как распахивается дверь и внутри нашего укрытия появляются они! Шудры, в своём природном естественном виде. Блестящие черные обтекаемые тела гуманоидов высотой с человеческий рост. Они больше похожи на прямо ходячих ящериц только без хвостов и с совершенно другой формой «лица». У них очень узкая талия, но довольно массивная грудная клетка и руки. В общем, страшные они, конечно, но боже, я так рада их видеть! Их семеро и кто из них кто я понятия не имею, они для меня все одинаковые.

— Лесли, — охрипнув от волнения выдавливаю я, подходя ближе. — Я знаю, в таком состоянии шудры общаются между собой телепатически, а кто-нибудь из вас может их слышать? Нам ведь нужно как-то обсудить нашу эвакуацию, нужно спросить, почему вместо людей с оружием пришло всего лишь семеро шудр, и как они думают протащить нас мимо целой толпы паритов?

— Я слышу их, — вздыхает Лесли и смотрит на меня с каким-то сочувствием. — Я буду передавать тебе сказанное, своим голосом, но его словами. …Вообще-то Вэл, речь шла только о твоей заднице, что-то у тебя лапочка стало слишком много претензий! — и сразу становится понятно, кто это со мной разговаривает.

— Грант?! — ору я, сжимая кулаки. — Ты тоже здесь, чудовище?! Ненавижу тебя! Зачем ты припёрся?! Лесли, кто из них он? — шестеро отодвигаются назад, а один наоборот подходит ко мне почти вплотную.

— Так тебе меня хорошо видно, шмакодявка? Я тоже рад встрече! И тоже ненавижу тебя до помутнения рассудка, ровно, как и люблю тебя, чёрт подери! — озвучивает Лесли, но смотрю я на стоящего передо мной шудру. — Во-первых, не надо на меня орать, во-вторых, ты позвала, и пришли те, кто очень ясно отдаёт себе отчёт, что живыми они уже могут не вернуться. Ты должна понимать, что мы не можем втягивать людей и привлекать к себе внимание вооруженной перестрелкой, нам легче действовать самим. Я взял самых сильных, и ты можешь пользоваться способностью каждого из них, а значит, наши силы вместе с тобой почти удваиваются. Мне продолжать? Потому что, глядя на выражение твоего лица, я уже жалею, что тащился сюда в душном грузовике через несколько штатов за девушкой, которая в последнюю нашу встречу со всей дури двинула коленом по моему достоинству!

— Я просила помощи у отца, я не хочу, чтобы мне помогал именно ты! Я не хочу быть тебе обязанной, потому что тогда мне придется изменить своё отношение к тебе, а я не могу!

— Надо же, по уши в дерьме, но продолжает выделываться! — Грант-ящер наклоняет голову и прижимается ко мне лбом. — Давай сначала останемся живы, а потом поговорим. Или ты настаиваешь, чтобы мы ушли?

— Нет, — сдаюсь я. — Но их нужно забрать с собой.

— Это сложнее, дети не могут сражаться, они будут нас задерживать, и мы станем уязвимее.

— Они могут, Грант, ты просто не представляешь, через что им пришлось пройти, они сильнее каждого из нас. Я не уйду без них!

— А если я соглашусь — ты простишь меня?

— Так и знала, что будешь ставить мне условия, как только поняла, что ты среди них! — рассерженно сверкаю глазами, упершись прямо в его взгляд. — Это совсем другое, это не игра, понимаешь?!

— А если я скажу, что поле нашего модуля можно подрегулировать таким образом, что они примут человеческий вид?

— А я скажу, что ты всё равно останешься сволочью. Потому что одно дело простить Грант, а другое верить, — шепчу в это иное лицо, пытаясь увидеть в нём того Гранта, которого я привыкла видеть. — Я больше никогда не смогу доверять вам.

— И, тем не менее, Валери, именно мы пришли сюда, рискуя своими шкурами! Тревор, Макс, Линда, Пайк, Нейт, Саша — все они, не колеблясь, оставили своих близких, безопасное поле модуля, потому что хотят спасти тебя от жуткого конца. Как думаешь, это похоже на игру? Я буду биться за всех этих шудр, за тебя, если ты пообещаешь мне, что мы забудем старое и прекратим холодную войну друг с другом. Я забуду со своей стороны, ты со своей. Если ты сейчас не сможешь дать мне такого слова — клянусь, я развернусь и уйду!

— Ладно, — в душе у меня всё переворачивается, я не хочу идти у него на поводу, но и времени на препирательства у меня нет. — Я не стану вспоминать прошлое, никакую его часть, я буду относиться к тебе приветливей, но между нами уже не будет отношений, Грант.

— А я что-то говорил о личных отношениях? — Лесли передаёт даже иронию Гранта, — Не бойся, я себя два раза не предлагаю. Ты просто выключишь злюку, и станешь собой. А теперь план такой — мы выйдем, сядем в бронированный фургон и будем гнать. Мы не можем знать, сколько их на нас нападёт, какие способности применят, поэтому будем действовать по ситуации.

— У меня есть план получше, — вдруг подаёт голос Патрик, всё это время внимательно слушавший нас. — Я знаю, что париты заметили фургон, и их там уже собралось несколько десятков, а ваш водитель человек давно мёртв. Поэтому за руль придётся сесть Вэл, и силой способности Ванды постоянно удерживать машину касательно поверхности, потому что париты будут пытаться подбросить и перевернуть фургон у них сильные телекинетики. У вас не получится бежать за фургоном и одновременно драться отбиваясь. Вам нужно просто проскочить, а за границей поля отбиваться уже от вооруженных людей, которых они пошлют за вами в след. Поэтому я предлагаю сделать так — я выйду первым и уведу их подальше, по крайней мере, большая их часть пойдёт за мной. Оставшихся у фургона обезвредите вы, быстро сядете и помчитесь ещё быстрее!

От его слов под моими ногами разверзается земля, и вселенная сжимается, до одного бешено бьющегося сердца. Я кричу!

— Нет, нет, нет!!! Так не будет! Ты пойдешь со мной, Пат! — бросаюсь к нему на шею в состоянии, что мне вот-вот вырвут душу. — Ты ведь погибнешь! Не поступай со мной так, а как же Дани? Посмотри на меня, мой хороший, я умоляю тебя, не делай этого!

— Валери, это единственный выход! — твёрдо говорит он мне, обнимая остатками рук. — Я не могу быть бесполезным, я хочу сделать для вас хоть что-то. Я мужчина и я так решил. А умер я уже давно, но за эти несколько дней моя чудесная Валери, ты дала мне столько счастья, сколько я не испытывал за всю свою жизнь. Я отдаю тебе свою любовь и вверяю любовь к сыну, теперь ты будешь заботиться о моём ребёнке. Умирая, я буду рад, что Дани с тобой и что я узнал тебя. Прошу тебя, прими мою волю!

— Нет! Нет, я не хочу! Боже, почему?! — я висну на нём, начиная рыдать. — Я пойду с тобой! Я хочу умереть с тобой! Я люблю тебя, Пат! Я не знала, что могу так любить! Не оставляй меня, ты мне нужен!

— Нет, Валери, ты будешь жить. Перестань плакать! Дай мне слово, что сделаешь всё, чтобы выжить и позаботиться о Дани. Ты будешь его любить, я знаю. Я сейчас скажу тебе кое-что, ты возьмешь себя в руки, сцепишь зубы, отпустишь меня и прорвешься, — Патрик наклоняется к моему уху и шепчет. — В тебе ещё одна жизнь Вэл, ещё один мой ребёнок, и я хочу, чтобы ты его сохранила в память о нашем коротком счастье.

Он целует меня в мокрые солёные губы долгим поцелуем. Я перестаю всхлипывать, но слёзы всё равно катятся.

Я оглушена, …потрясена и …растерзана.

Патрик подходит к сыну, но мне кажется, что Дани уже понял, что отец будет с ним прощаться.